Начало:
Разбудили её истошные крики кур, лай Трезора и отборная ругань соседа. Накинув халат, она выскочила на крыльцо и чуть не упала от неожиданности: дорожки были залиты бурыми пятнами, куры испуганно бегали по огороду, падали, путаясь лапами в сетке, и от этого ещё громче кричали и хлопали крыльями. Петух сидел на заборе и только кукарекал, уставившись в одну точку, а вокруг будки носились сосед и Трезор, который лаял, выпуская из пасти курицу со свёрнутой шеей, а когда дед приближался, хватал тушку и уворачивался от цепких пальцев разъярённого старика.
Лариса закрыла лицо руками. Дед увидел её и крикнул:
— Вот где возмещение-то! – погрозив ей кулаком, он, изловчившись, схватил пса за цепь и приподнял над землёй. Тот взвизгнул и выронил птицу. И откуда только в этом сухоньком старикашке столько силы взялось?
— Отпустите его! – воскликнула Лариса, убрав ладони.
— Вот где возмещение! - дед встряхнул перепуганного Трезора.
Со стороны соседнего дома двигалось две пары ног, а спустя минуту две пары любопытных глаз уставились на утреннее представление в щель в заборе.
— Отпустите собаку. – Лара спустилась с крыльца, оглядывая участок. На грядках живого места не осталось, всё было выворочено, будто по нему Мамай прошёлся. — Сколько стоит курица?
— Мои племенные, по две тыщи за клюв! – старик выпустил пса и тот юркнул в будку, поджав хвост, и из глубины ощерился. — Сколько яиц могла принести, посчитай?
— А это мне кто возместит? – Лариса обвела рукой землю.
— Чего там возмещать? Семена копейки стоят, посадить - два дня делов! А тут – целая кура!
— Ну, так и у меня семена сортовые, голландские. По двести рублей за пачку. Давайте прикинем: пять грядок по два пакета. Как раз десять пакетов на 2000 рублей. – Лара сложила руки на груди.
Дед замер.
— Правда, по двести?
Женщина кивнула. Старик зачесал в макушке.
— Так-то оно так... Только кто мне куру вернёт?
— А мне мои всходы?
— Тьфу! – он плюнул под ноги, поднял с земли куриную тушку, потом снял с забора петуха и недовольно ушёл восвояси. За ним побежали три курицы, по дороге что-то недовольно бубнили. В сетке осталась одна курица. Она неподвижно лежала, спутанная по крыльям и лапам, и глядела круглым глазом по сторонам.
Из-за забора показались лица Валентины и Михаила.
— Чего тут у вас? — спросила Валя и посмотрела вслед старику. — Что за шум, а драки нет?
— И шум есть, и драки... Достал меня этот старый пень. Только глянь, что натворили его крылатые твари! – Лариса кивнула в сторону грядок.
— Ого! У тебя тут, что, татаро-монголы прошли? — Михаил присвистнул и засмеялся.
— Если бы... Повадился курей на мой участок запускать, они всё и выкопали. Я думала, смогу сеткой защитить, но не тут-то было... Трезор схватил одну и шею свернул, а дед в крик... Сил нет, как надоело.
— Тут только два варианта – начала Валя. — Или помириться, или совсем не разговаривать. Но тогда и забор надо другой, повыше, и, желательно, бронированный. – она захихикала.
— Спасибо, дорогая! – Лариса низко поклонилась. — У меня же дел больше нет, кроме как заборы бронированные ставить. Ладно, пойду я разруху восстанавливать. – она развернулась и услышала насмешливое:
— Вообще странно, дед только к тебе кур отпускает на участок, больше ни к кому. – Валя подмигнула, когда Лариса повернула к ней лицо. — Может, глянулась ты ему?
— Валя, я тебя умоляю! Он мне в отцы годится! Да и с таким противным дедом я даже за стол один не сяду, не то что, шуры-муры... – Лара махнула рукой. — Всё, пошла.
Вместо того, чтобы ехать с самого утра в город, ей пришлось разбирать завалы в огороде, и закончила она ближе к обеду. Глянув на часы, поняла, что ехать нет ни сил, ни желания, поэтому перезвонила Светлане Михайловне и договорилась, что приедет завтра с самого утра, твёрдо решив сделать это, что бы ни происходило.
Автобус подошёл, как обычно, в 9-07, и она, не оглядываясь, решительно поднялась на подножку и села на переднее сиденье. Тётя Света уже ждала её, успела испечь пирог, аромат которого чувствовался даже на улице.
— Здравствуй, здравствуй, Ларочка! – обняв, сказала певучим голосом женщина. Первая певица на деревне была в своё время, в ансамбле пела, потом клубом заведовала, пока на пенсию не ушла. — Какими судьбами?
— Тёть Свет, смотрите. — Лариса выложила на стол несколько писем.
Женщина надела очки и пробежала глазами по строчкам. Потом глянула на адрес, на Лару и задумалась, положив на листки ладонь. Глубоко вздохнув, начала:
— Ну, теперь уже можно рассказать, всё равно, никого в живых нет, ни матери твоей, ни отца. – она подняла глаза. — Это Вася Фёдоров писал. Любили они друг друга до безумия, пожениться хотели, но оно вон как вышло...
— Это мне понятно из писем. Что за ребёнок, о котором он пишет? Ведь я в семье одна была? Или нет?
Светлана Михайловна глубоко вздохнула, теребя в пальцах очки.
— Одна. О других детях мне ничего не известно.
— Тогда при чём тут Вася Фёдоров?
— Ты уверена, что хочешь услышать правду?
— За этим и приехала! – Лариса нахмурилась.
Светлана тянула время – медленно нарезала пирог, положила на тарелки, разлила чай. И всё это – молча. Лариса вскрикнула:
— Тёть Свет, не томи!
— Иван Алексеевич – не твой родной отец. – выпалила она.
— Что?! – Лара чуть не упала со стула. — Это как? А кто же он мне, если не родной?
— Приёмный.
— А родной?.. Вася Фёдоров?! – она вскочила и принялась нервно ходить по кухне.
— Да.
— Он тоже умер?
— Вот этого я не знаю. После смерти Маши я в деревне не была, спросить не у кого, а с тех пор много воды утекло.
— Ну, здорово! Дожила, называется! Еще скажите, что мать мне не мать!
— Вот тут всё без изменений. Маша – твоя мама.
— И на том спасибо! — Лара села и положила ладонь на лоб. — И что мне с этим делать теперь?
— Не знаю, Лариса. Просто живи. Ни упрекнуть, ни обругать родителей ты уже не сможешь, так что счёт предъявлять некому.
— А вы можете рассказать подробней, как так произошло?
— А чего ж нет? Всё, что знаю, расскажу. – Светлана Михайловна отхлебнула из чашки и начала рассказ.
Встречались они около года, Вася даже дом начал поднимать с братом, чтобы после свадьбы в него перебраться, только отец, как узнал, что Вася отшил ту девушку, что родители для него готовили, и выбрал Машу, выгнал из дома и проклял, сказал, что нет у него больше младшего сына. А Вася только из армии пришёл, ну, какие у него возможности? Тут с голоду бы не помереть. Ну, и чтобы подзаработать, он решил на флот вернуться, ему как раз предлагали остаться и продолжать ходить по морям. Он тогда Маше сказал, чтобы она его дождалась, и уехал, а спустя несколько месяцев она призналась, что скоро у них ребёнок будет. Он клялся, что вернётся к рождению, но так и не приехал. И писать перестал, через полгода после твоего рождения как в воду канул. Маша тогда решила, что, и правда, утонул. Я всё ждала, что он хоть строчку напишет, чтобы Маше передать письмо, но – нет. Ни телеграммы, ни письма. Горевала она долго, но одной ведь трудно, и когда Иван её замуж позвал, согласилась. А Васька так и пропал. Больше его никто не видел. Может, и жив, не знаю.
— Это всё, что вам известно?
— Всё, Лариса.
— Так может, этот Вася новую семью завёл?
— А кто его знает? Всё может быть... – Светлана Михайловна поставила чайник на огонь.
— То есть, получается, я не Ивановна, а Васильевна?
— По крови – да.
— Здорово. Дожить до пенсии и узнать, что твой папа – совсем не твой папа. — задумчиво произнесла Лариса.
— Ну, тут, как говорится, судьба сама решает за тебя...
— Ладно, тёть Свет, поеду я. А то у меня сосед вредный, житья от него нет, уж и не знаю, как избавиться от него...
— Пьёт?
— Если бы! Курицы его весь мой огород истоптали, а вчера Трезор одну загрыз, так он возместить потребовал.
— А ты?
— А я ему посчитала, во сколько мне семена обошлись. То на то и вышло.
— Да уж... А что за сосед-то? Семёнов вроде мирный мужик?
— В том-то и дело, что Семёновы уехали давно, а он вселился в их дом. И теперь устраивает мне каждый день "Варфоломеевскую ночь".
— Ну, что я тебе скажу? Или мирись или судись! Одно из двух.
— Это точно. Всё, я поехала, надо на дневной рейс успеть.
— Заезжай, Лариса, а то я тут одна целыми днями. Мои-то на работе постоянно, ко мне некогда им ехать через весь город, а в деревню уже не вернёшься после продажи дома.
— Хорошо, как будет время, приеду. – Лариса обняла женщину и пошла на автостанцию.
В деревне было тихо, и она, не заходя домой, повернула в администрацию, узнать что-нибудь об этом таинственном Василии Фёдорове. Секретарь копалась в бумажках, когда Лара зашла в кабинет.
— Здравствуйте. Скажите, а как можно получить информацию о жителе Ивановки, который жил здесь около полувека назад?
— Просто. – Женщина подняла на неё глаза. — Кого вам нужно найти?
— Жил у нас такой Василий Фёдоров когда-то...
— Почему жил? Он и сейчас у нас живёт.
Лариса округлила глаза и почувствовала, как кровь прилила к щекам, а сердце застучало, будто хотело выпрыгнуть из груди.
— Как?! Он жив?!
— Жив, и даже здоров, если можно так сказать о человеке семидесяти девяти лет.
— И где он живёт? Наверное, на отшибе где-нибудь? – осторожно спросила Лариса.
— Нет. Это же ваш сосед! Вы не знаете, что ли, как его зовут?
— Что?! Подождите. – Лариса замерла от неожиданности. — Не может быть! Это какая-то ошибка! Это не может быть он! – лицо её сделалось бледным, потом снова покраснело, и так, волнами, накатывали на щёки то румянец, то белизна, а слабость в коленях заставила схватиться за стену дрожащей рукой.
— Кто он? – непонимающе сдвинула брови секретарь.
— Простите, мне надо на улицу... – Лара расстегнула блузку, стало трудно дышать.
То, что сказала секретарь, не укладывалось в голове. Этот мерзкий тип – её отец?! Нет, они всё врут! В это невозможно поверить!
Она шла по улице, не видя ничего перед собой, держа в руке шарф. Он волочился за ней по земле, собирая дорожную пыль, но Лариса не замечала этого. Уже перед домом, увидев, как Трезор радостно виляет хвостом, она немного пришла в себя. Заметила, как дед Василий чистит ружьё. Захотелось крикнуть: "Предатель! Ненавижу тебя!", но она лишь сжала губы и, не глядя в его сторону, быстро пробежала ко входу.
Дома долго не могла прийти в себя. Слонялась из угла в угол, не находя себе места, машинально переставляла вещи с места на место, жалела себя, принималась плакать. Потом беззвучно ругала мать, отца, что скрыли от неё такое, снова шептала слова ненависти старику-соседу. В голове никак не укладывалось, что тот, кто доставляет ей столько неприятностей, тот, кто всем своим видом показывает, что презирает и ни во что не ставит, – её отец.
Ночь была бессонной. Она вставала, вновь мерила шагами комнату, смотрела на звёзды и всё думала, думала. К утру, когда над горизонтом появилась светлая полоса, она, потирая виски, решила, что, как бы она ни противилась, а спросить у Василия нужно – зачем он бросил их с мамой, и почему приехал обратно, когда родителей уже не стало.
Легко подумать, да не легко сделать. Поглядывая из окна на то, как Василий возится в земле, она пыталась взять себя в руки, и сделать шаг в его сторону, но каждое движение давалось с трудом. Издалека послышался шум моторов и грохот. Мимо дома с улюлюканьем проехали несколько мотоциклов, ими управляли громко кричащие молодые люди в кожаных одеждах и касках с рожками. Оглушительная музыка и бутылки в их руках не обещали ничего хорошего. Такие заезды в Ивановку были, хоть и не часто, однако, сегодня число мотоциклистов было вдвое больше обычного. Обычно толпа размещалась на берегу живописного пруда, который находился в овраге, за лесом, но в этот раз молодёжь была очень навеселе, и решила, вероятно, разнообразить свой досуг, вваливаясь во дворы и безобразничая.
Лариса не успела накинуть щеколду, как калитка гулко стукнула о забор и во двор, развязно смеясь, вломились несколько парней. Громко хохоча, они принялись топтать спасённые после кур остатки растений и, грязно ругаясь, начали обсуждать хозяев, что даже не выходят их встретить.
Почему обычно мирные парни изменили стиль поведения, непонятно, но Лариса, опасаясь за свою безопасность, закрыла входные двери на замок и задёрнула шторы, делая вид, что дома никого нет. Вдруг в окно полетел камень, потом ещё и ещё, и вот уже чужие руки выламывают осколки из рам, и грязно ругаясь, двое вталкивают третьего в пустые проёмы. Лариса вжалась в угол, хлопая глазами и мелко дрожа. Парни были в стельку пьяные, они расхаживали по дому и били всё, что попадалось на пути. Когда под их руками погиб любимый мамин сервиз, Лариса не выдержала и вскрикнула:
— Что ж вы делаете, сволочи?
Все трое замерли и обернулись, глядя на женщину мутными глазами и издавая мерзкий запах перегара. Она обмерла и по стенке начала двигаться к выходу, не зная, что там её тоже ждут двое молодчиков. Она даже не успела сообразить, так быстро её схватили двое, а третий, сально ухмыляясь, начал расстёгивать её блузку.
— Мне пятьдесят семь, дети, что вы творите?! Я же вам в матери гожусь?..
— И чо? – спросил второй и погладил женщину ниже спины.
Её передёрнуло, к горлу покатила тошнота. Когда блузка уже лежала на полу, а чужие руки бесстыдно лапали её, за окном раздался выстрел и окрик:
— А ну, пошли отсюда, не то всем бошки расшибу!
В ответ парни что-то крикнули, грохнул ещё выстрел. Послышались звуки убегающих ног и звук моторов. Потом грянул ещё один, от которого вместо замка на входной двери осталась дыра, дед Василий с ноги распахнул её и прицелился в ублюдков.
— Пшли вон! Я не шучу! У меня ещё четыре заряда есть. Каждому достанется и ещё вдогонку пальну! — сказал старик, встав в стойку и приложив дуло к щеке.
— Ты чё, дед, мы же пошутили!.. – сказал один из трёх и начал пятиться к окну.
— Я те пошучу! Так пошучу, до старости в судно ходить будете!
Когда последний скрылся из виду, сверкая пятками, дед сказал, видя, как Лариса плачет, прикрываясь блузкой:
— Ну, ну, не ной. Всё нормально, они не сунутся больше. Лучше полицию вызови. Таких не только двустволка исправит, но и закон. Хотя, трудно сказать, что лучше.
Хулиганов схватили в этот же вечер. Они и не думали скрываться, а разместились в соседнем селе, на берегу реки, продолжая выпивать.
Лариса так испугалась, что боялась выйти на улицу. Старик, выглядывая её, выругался и пришёл сам, без приглашения. Осмотрел дверь, цыкнул, потом ушёл, вернулся с ящиком инструментов и за полчаса всё отремонтировал. Когда он крикнул ей вглубь дома: "Хозяйка, принимай работу!", женщина медленно выглянула из комнаты и подошла.
— Спасибо...
— Спасибо в карман не положишь. – ответил он, сидя на крыльце и разминая в руках папиросу.
— Простите... Сколько я вам должна, дядь Вась?
— Таких денег у тебя нет. Садись. – он постучал по доскам.
Лара смущённо села и посмотрела на старика.
— Значит, так. Никакой я тебе не дядя. Я твой...
— Отец. – закончила за него Лариса и улыбнулась.
Он сморщил лоб и удивлённо глянул на женщину.
— Откуда знаешь? Сама догадалась или помог кто?
— Письма нашла. Ваши. В том доме. – она кивнула в сторону леса.
— Не успел я их забрать, спугнула ты меня... – он выпустил струйку дыма и стряхнул пепел на траву. — Хотел припрятать до лучших времён...
— Зачем?
— Не знал, как сказать тебе.
— Я почти всё знаю. Только не понимаю, зачем вы бросили маму?
— Я бросил?! – он закашлялся. — Я писал каждую неделю, всё ждал, пока она ответит, а она просто забыла про меня, даже открытки не прислала, а я ведь тогда чуть не умер, пока в госпитале лежал! Это она выкинула меня из своей жизни! А когда я вернулся, она уже замуж вышла... Запретила даже приближаться к тебе. – он отвернулся и провёл ладонью по глазам. — Я приезжал несколько раз, смотрел на тебя тайком, как ты растёшь...
— А у вас не было семьи?
— Была. Да сплыла. – старик сложил узловатые пальцы в замок. — Умерли они, и жена, и сын, в родах...
— Простите...
— Да чего уж теперь? Столько лет прошло. Я и приехал насовсем, когда Мария с Иваном на погост убыли. Знал, что она бы не позволила с тобой встречаться.
— А кур зачем в мой огород загоняли?
— А как ещё с тобой видеться? Ты же то в доме ковыряешься, то на огороде кверху спиной. Словом не перекинешься...
Старик замолчал, а Лариса смотрела на него и чуть не плакала.
— Где ж ты был так долго, пап? – со слезами в голосе спросила Лариса.
— Далеко, дочка... На Камчатке. – старик повернул своё морщинистое лицо к Ларисе и сказал: — Хватит сидеть тут! Иди, ставь чайник, будем чай пить! Я тебе сейчас заварки принесу, курильского чаю, камчатской лапчатки попробуешь.
Сидя за столом и вдыхая аромат напитка, дед тихо произнёс:
— Вот, теперь и помирать можно...
— Ну уж нет! – Лариса всплеснула руками. — Я тебя только нашла! Даже не думай!
— Не пустишь? – он хитро улыбнулся.
— Не-а. Ни за что!
Василий хмыкнул и громко отхлебнул чаю.
А Лариса почувствовала себя так спокойно и уютно, словно всё встало на свои места и теперь уже точно никаких потрясений не будет.
Искренне благодарю вас, что читаете мои истории! Понравился рассказ? Не пожалейте лайков, комментариев, подписывайтесь и делитесь с близкими! Любая активность держит канал на плаву! А ещё можете угостить автора печеньками и кофе: 2202 2032 9141 6636 (Сбер). За любую поддержку – низкий поклон! Всегда ваша, Елена Серова. ©