— Что за случай? — с интересом спросила Анафема, да и кошка Фима ушки навострила, рядом пристроилась, тоже интересно послушать.
Домовые переглянулись, видимо решая, кто будет рассказывать, и слово взял Кузьма.
— Так дело-то давнее было, но, как сейчас помню. В деревне, в которой мы тогда жили, был один старик, неплохо так поживал, ага. И было у него три дочери. Старшие-то — щеголихи, а меньшая все по дому хлопотала. Собрался раз старик в город, да и спрашивает у девок, что им привезти. Большие-то и говорят про платья, а меньшая просит перышко одно волшебное. Старик в город съездил, да так и не смог раздобыть того перышка.
Так и в другой, и в третий раз ездил, а меньшая все то же просит. Привези, да привези ей перышко. Ничего другого, мол, не надо, а вот перышко очень хотелось бы получить. Наконец, как-то раз за городом старичок встретился ему с тем самым перышком. Ну, отец обрадовался, купил его и несет домой. Как отдал меньшой дочке, она тут же его и взяла — а перышко-то непростое было, волшебное, из него сразу молодец-красавец и вышел.
Анафема хмыкнула, не удержалась, перебила:
— Видимо, что-то забористое девушка та принимала. Ну, правильно, за день умотается, а вечером примет, чтобы полегче спалось, да жизнь легче казалась, вот и… Надо же, из перышка — добрый молодец, чего только с зелья не покажется и не примерещится.
Кузьма аж глаза сначала вытаращил, потом понял, что имела в виду Анафема, засмеялся, да продолжил: — Не, ничего она не принимала. Перышко-то действительно непростое было, волшебное. А ты не перебивай, слушай дальше. Так вот… Стали они, ну, девушка с тем молодцом, ночами беседовать, да сестры-то ревнуют. Подстроили ему ловушку, и улетел тот молодец восвояси.
— Э… Как это улетел? Усвистал что ли?
— Говорю же, не перебивай. В птицу он обернулся и улетел. Вот… Ну, девица, ясное дело, испереживалась вся и решилась пойти его искать. Шла она, шла, все искала, пока не нанялась к одной просвирне в работницы. Там-то и увидала она своего суженого, только тот ее поначалу и не узнавал. А не узнавал он, потому что просвирня эта его зельем опаивала…
Горазд тут же перебил Кузьму:
— Да не так ты все говоришь! Не так все было! Просвирня парня того опаивала, чтобы девица могла провести с ним ночь, а он не влюбился в неё. А не узнал он её сразу, так как просто память отшибло: он же когда обращается, у него память-то того, фюить, улетает. Вот и не узнал. Так как не помнил.
— Да всё я так говорю! — сначала не узнавал, так как забыл, да и времени прилично прошло, потом не узнавал, так как его зельем опаивали.
— Ну, а в итоге-то что? — узнал или не узнал? — решила перебить спорщиков Анафема, а то ведь увлечься спором могут, про неё забудут.
— Да, признал все-таки в конце концов. Сбежали они тогда с той просвирни, да и поженились. Вот такая вот, Анафема Петровна, история была. А свадебку в нашей деревне играли, поэтому мы всё и знаем. Сами там были!
📌 Прим. автора: просвирня — женщина, занимавшаяся выпечкой просвир (устар.); просвира (просфора) — белый круглый хлебец, употр. в обрядах православного богослужения.
📌 Еще одно прим. автора: домовые рассказывают Анафеме события, которые описаны в сказке «Перышко Финиста ясна сокола».
Кошка Фима в это время шептала на ухо Анафеме:
— Сказка есть такая, название только забыла, ты её лучше почитай, там все подробно и правильно написано, а то они что-то не совсем верно рассказывают. У девицы же той, какие-то волшебные предметы были, то ли веретенце, то ли вышивальная иголка какая, их-то и хотела просвирня получить. Поэтому и разрешила девице этой с молодцем встретиться тет-а-тет. А его опаивала, чтобы не признал свою знакомую. Я точно помню, мы эту сказку вместе с хозяйкой как-то смотрели.
Анафема лишь головой кивала. Понятное дело, что домовые что-то да напутали, они же с девицей вместе не ходили, парня этого не искали, так что и знать не могут, как оно там на самом деле было. А то, что знают — так от кого-то услышали просто. Ну, и свадьбу саму помнят.
«А сказку действительно будет интересно почитать. Узнать, что там да как на самом деле происходило. Только как её найти? — Фима название не помнит», — и тут же сама себе ответила, — «А интернет мне на что? — великий Google всё знает».
Анафема хотела уж было тут же лезть в поисковик, чтобы сказку прочитать, да вовремя вспомнила, что речь, вообще-то, не о каком-то добром молодце шла и его перышке, а о Лиле, типа сестре Надежды. Ведь зачем-то она к ней приходила? Может, на неё уже успели выйти, просто у полковника не точные или не полные сведения?
— Так, ребята, все это хорошо, конечно. И понятно, что вам и раньше приходилось, если не с таким, то с подобным сталкиваться, но вопрос-то остается открытым: что с Лилей будем делать? Сами же вроде как беспокоились за неё.
Домовые переглянулись, помолчали какое-то время. Затем Горазду, судя по тому, как загорелись его глаза, видимо пришла какая-то идея. И он поспешил ей поделиться.
— Я запросто могу ей на чердаке безопасное со всех сторон убежище сделать. И её никто не найдет, к ней не пройдет, и она никуда не выйдет. Можно было бы, конечно, и в подвале, но, там все-таки темно, местами влажно, а на чердаке хорошо — тепло и сухо.
Кузьме идея брата понравилась, и он тут же его поддержал.
— Да, да, мы ей там даже кровать поставим, кормить будем. Пересидит какое-то время на чердаке, глядишь, самооценка в норму-то и придет, эгоизма да спесивости и поуменьшится.
Анафема покачала головой, — Это, конечно, хорошо. С точки зрения безопасности. И я, друзья, вам верю, что убежище надежным будет. Но, её же потеряют.
— Тю…! Кто её потеряет? Мать, которая заарестована? Или отец, который в больнице лежит?
— Тетка потеряет. А отца рано или поздно выпишут. Или, думаете, он не хватится дочери? Да и Надежда может потерять.
— А мы всех предупредим. Тетке скажем, что Лилишна у нас поживет манехо, та и рада будет — обуза с плеч. Отцу скажем, что девочка в тайном месте, под охраной. Ну, а Наде — Надю предупредим. Но правду не скажем, а то еще переживать начнет, жалеть.
Стоило только Анафеме Петровне представить, как Лиля живет на чердаке месяцок-другой, как домовые её воспитывают, так готова уже была согласиться, да спохватилась:
— Хорошо бы, но не пойдет. Там же еще Евгений есть, брат её то ли двоюродный, то ли троюродный. А его на мякине не проведешь. Ни за что он не поверит, что у нас есть какое-то тайное место, где мы можем Лилю хорошо и надежно спрятать.
— Ну, тогда ему правду скажем, как есть, — тут же ответил Горазд. Уж больно ему его собственная идея с Лилей на чердаке понравилась: и девочка в безопасности, и воспитанием её заняться можно будет. А то, ишь, собачек она пинать любит, когда никто не видит.
— И какую мы ему правду скажем? — что есть парочка домовых да необычная кошка? Они, мол, и будут безопасность обеспечивать, — так что ли?
— Ну не, так не пойдет. Оставим тогда чердак на крайний случай. А пока пусть её этот самый брат, который майор, со своим другом и охраняют. У них, поди, тоже особо не забалуешь.
— Это точно.
На том и порешили. А пока домовые занялись улучшением защиты квартиры Наденьки да изготовлением оберегов для неё. Чтобы та спокойно могла и из квартиры выходить. И всё это надо сделать сегодня, ведь завтра они к садовому собираются, в гости. Заодно и Афанасия повидают, ну, домового, того самого, что у Аглаи живет. Может, он что еще присоветует.
Эх, знали бы они, что этот самый крайний случай уже совсем скоро наступит, так первым делом чердак стали бы обустраивать, а не про завтрашний день думать. И визит бы к садовому перенесли на попозже.
Продолжение — «Оберег от домовых и шафрановое чудо» — см. ссылку ниже:
И — рассказ-бонус, праздничная история про Анафему (см. ссылку ниже):