Солнце жгло спину, а солёный ветер с моря трепал волосы, пока я тащила чемодан по раскалённому асфальту к нашему арендованному домику. Впереди маячили спины Яны и Никиты — они, как всегда, шли налегке, смеялись, размахивали руками, будто уже на коктейльной вечеринке. Я вытерла пот со лба и подумала:
«Ну вот, Настя, опять ты в роли мамочки, а эти двое — вечные дети».
Мы с мужем, Андреем, полгода копили на этот отпуск, отказывали себе в мелочах, а Яна с Никитой только и ныли в нашем чате:
«Ой, давайте на море, ой, как хочется!»
И ведь уговорили, черти. А теперь я тут, пыхчу, а они даже не оглянутся.
— Насть, ты где там? — крикнула Яна, наконец заметив, что я отстала. Её длинные рыжие волосы развевались, как флаг победителя, а в голосе — ни капли вины.
— Да тут я, с чемоданом вашим таскаюсь! — буркнула я, но она только хихикнула и побежала дальше.
Никита, долговязый, с вечно растрёпанной чёлкой, подхватил её под руку, и они снова загоготали. Андрей шёл рядом со мной, молчал, но я видела, как поджимает губы — тоже злился, но терпел. Он у меня такой, тихий, пока не доведут.
Мы добрались до домика — белого, с облупившейся краской и террасой, где уже пахло морем и жареной рыбой из соседнего кафе. Внутри было тесно, но уютно: деревянные полы скрипели, занавески колыхались от сквозняка. Я бросила чемодан у порога и рухнула на диван, выдохнув:
— Всё, приехали. Теперь отдых.
— Отдых? — Яна высунулась из кухни, держа в руках бутылку вина, которую я вчера купила на ужин. — Это ты хорошо сказала! Давай-ка за встречу!
Я посмотрела на Андрея. Он прищурился, но промолчал. А я... я почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Это вино было недешёвое, я его специально выбирала, чтобы вечерком с мужем посидеть, поговорить. Но Яна уже разлила его по пластиковым стаканчикам, даже не спросив.
— За море, за нас! — провозгласил Никита, чокаясь с Яной. Они выпили, захохотали, а я сидела и думала: «Ну ладно, Настя, не жмоться, друзья же». Но в горле стоял ком.
Первый день прошёл как в тумане. Мы валялись на пляже, купались, пока кожа не сморщилась, как у старух. Яна с Никитой всё время шутили, подначивали друг друга, а я ловила себя на том, что улыбаюсь через силу.
Андрей молчал больше обычного, только разок шепнул мне: «Насть, они хоть раз за что-то заплатят?»
Я отмахнулась: «Да ладно, сами предложат».
Но в душе уже зрела тревога, как туча перед грозой.
А вечером началось.
Мы собрались идти ужинать в ресторанчик у моря — с видом на закат, с живой музыкой, где пахло жареным кальмаром и свежим хлебом. Я надела своё лучшее платье, голубое, с вышивкой, которое Андрей любит. Он даже улыбнулся впервые за день:
«Красивая ты у меня».
И вот мы вчетвером за столиком, свечи мерцают, волны шумят, официант приносит меню. Яна тут же:
— Ой, давайте кальмаров, креветок, вина побольше! Насть, ты же любишь морепродукты?
— Люблю, — кивнула я, но пальцы уже сжали салфетку под столом. Никита добавил:
— И рыбу бери, ту, что с чесночным соусом. Кайф же!
Заказали. Ели, смеялись, музыка играла что-то томное, а я смотрела на их довольные лица и чувствовала, как внутри всё кипит. Когда принесли счёт,
Яна вдруг вскочила: «Ой, я в туалет!»
Никита потянулся за телефоном: «Щас фотку выложу».
А счёт остался лежать передо мной. Андрей кашлянул, я посмотрела на него — глаза у него были тёмные, как море перед штормом.
— Ну что, делим? — спросила я тихо, но с надеждой.
Яна вернулась, хлопнула ресницами:
«Ой, Насть, у меня с собой только карта, а тут наличка нужна, да? Вы с Андреем оплатите, а я потом переведу!»
Никита кивнул: «И я тоже, завтра сниму бабки».
Я открыла рот, чтобы возразить, но Андрей уже полез за кошельком. Заплатил. А я сидела и думала:
«Завтра. Завтра они точно вернут».
Но завтра не наступило.
На второй день они опять гуляли по ресторанам, заказывали коктейли с зонтиками, а мы с Андреем платили. На третий — Яна захотела на катер, «ну это же море, Насть, один раз живём!»
Я сдалась, но когда капитан назвал цену, она вдруг «забыла кошелёк в домике».
Никита просто пожал плечами: «Ну вы же не против?»
Андрей молчал, но я видела, как у него желваки ходят.
К пятому дню я уже не могла спать. Лежала ночью, слушала, как волны бьют о берег, и думала:
«За что? Мы с Андреем вкалывали, чтобы сюда приехать, а они... они нас просто доят, как коров».
В груди ныло, будто кто-то сжимал сердце. Я вспоминала, как Яна в школе была моей подругой, как Никита помогал мне с переездом, когда я только с Андреем съехалась. Они же не чужие... Или чужие? Может, это я дура, что всё позволяю?
Утром я встала с твёрдым решением.
Андрей варил кофе, Яна с Никитой ещё спали. Я села напротив мужа, посмотрела в его усталые глаза и сказала:
— Хватит. Сегодня скажем.
Он кивнул, коротко, но твёрдо: «Давно пора».
Вечер был жарким, душным, как перед грозой. Мы снова сидели в ресторане —
Яна настояла: «Последний вечер, надо оторваться!»
Они заказали всё подряд: устриц, вино, десерты с золотой пыльцой. Я сидела молча, ждала счёт. И вот он пришёл — стопка бумажек, жирная сумма внизу.
Яна привычно потянулась: «Ой, я в дамскую...»
Но я перебила:
— Стой. Сядь.
Она замерла, удивлённо хлопнула глазами. Никита поднял голову от телефона. Андрей смотрел на меня, и я знала — он со мной.
— Мы с Андреем пять дней платим за вас, — начала я, голос дрожал, но я держалась. — Вы обещали вернуть, но ни разу не вернули. Ни копейки. Это что, нормально?
Яна покраснела, открыла рот, но я не дала ей вставить слово:
— Нет, ты послушай! Мы с мужем копили на этот отпуск, чтобы отдохнуть, а не чтобы вас содержать. Вы гуляете, пьёте, а мы потом дома на макаронах сидим. Вам не стыдно?
Никита кашлянул, пробормотал:
«Насть, ну ты чего, мы же друзья...»
— Друзья так не делают, — отрезала я. — Друзья уважают. А вы... вы нас просто используете.
Яна вдруг вскочила, глаза её блестели — то ли от злости, то ли от слёз:
«Да что ты несёшь? Мы же не просили, вы сами платили!»
— Сами?! — я почти закричала. — А кто «потом переведу» говорил? Кто каждый раз «забывал» деньги?
Тишина повисла тяжёлая, как мокрое одеяло. Официант замер у соседнего столика, музыка играла где-то далеко. Андрей наконец заговорил, тихо, но жёстко:
— Или вы сейчас платите свою часть, или мы уходим. И больше никаких «потом».
Яна фыркнула, схватила сумку:
«Да пожалуйста, идите!»
Никита потоптался, но пошёл за ней. А мы с Андреем остались. Заплатили только за себя — в первый раз за неделю. И когда вышли на улицу, я вдохнула солёный воздух полной грудью. Андрей взял меня за руку, сжал пальцы:
— Молодец, Насть.
— Ты тоже, — шепнула я. И мы пошли вдоль моря, вдвоём, как и должны были с самого начала. А внутри... внутри было легко. Будто я наконец сбросила с плеч чужой чемодан, который тащила всю дорогу.
Мы с Андреем шли вдоль берега, босые ноги утопали в прохладном песке, а волны лениво лизали ступни. Закат догорал где-то вдали, окрашивая небо в багровый и золотой, как старое вино в бокале.
Я молчала, он тоже, но тишина между нами была тёплой, родной — не той, что давит, а той, что обнимает.
Ветер подхватил прядь моих волос, и Андрей вдруг остановился, аккуратно убрал её мне за ухо, как делал это тысячу раз за наши пятнадцать лет вместе. Его пальцы задержались на моей щеке, и я увидела в его глазах что-то новое — не просто усталость или злость, а гордость. За меня.
— Знаешь, Насть, — сказал он тихо, голос чуть хрипел от морского воздуха, — я всё ждал, когда ты это сделаешь. Сам бы не решился, наверное. Но ты… ты молодец. Всегда была сильнее.
Я улыбнулась, чувствуя, как слёзы щиплют глаза, но не от обиды, а от облегчения.
«Сильнее? — подумала я. — Да я всю неделю себя слабой чувствовала, пока их кормила, пока молчала».
Но он прав — сила не в том, чтобы тащить всё на себе, а в том, чтобы вовремя сказать «хватит». Я сжала его руку, такую знакомую, с грубой кожей и тонкими шрамами от работы на даче, и поняла: мы справились. Не просто с Яной и Никитой, а с чем-то большим — с этой привычкой угождать, терпеть, лишь бы не рушить «дружбу».
— А что дальше? — спросила я, глядя на море. — Они же обидятся, начнут всем рассказывать, какие мы жмоты.
Андрей усмехнулся, коротко, но с каким-то мальчишеским задором, которого я давно в нём не видела:
— Пусть рассказывают. Мне плевать. Главное, что мы с тобой вместе. А остальное… разберёмся.
Мы дошли до домика, свет в окнах уже погас — Яна с Никитой, видимо, решили остаться где-то в городе, подальше от нас. Я представила, как они сидят в очередном баре, пересчитывают мелочь и ворчат, что «Настя с Андреем такие зануды». И вдруг рассмеялась — громко, от души, так, что Андрей удивлённо обернулся.
— Ты чего?
— Да просто… смешно, — выдохнула я, вытирая слёзы. — Они думали, что мы вечно будем их тянуть. А мы вот — свободны. И знаешь что? Завтра утром я хочу кофе выпить на террасе, только с тобой. И никаких кальмаров за сто евро.
Он улыбнулся, обнял меня за плечи, и мы зашли внутрь. Ночь была тихой, только сверчки пели за окном да море шептало что-то своё. Я легла в постель, чувствуя, как усталость уходит, уступая место лёгкости.
Впервые за неделю я не считала в уме расходы, не злилась, не винила себя.
А утром, когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта, я сидела на террасе с кружкой кофе, Андрей рядом читал газету, которую где-то раздобыл. Мы молчали, но это было лучшее молчание в моей жизни.
Где-то там, за морем, Яна и Никита, может, и правда снимали деньги с карты, чтобы вернуть долг. А может, нет. Но мне уже было всё равно. Я посмотрела на Андрея, на его спокойное лицо, и подумала:
«Вот оно, счастье. Не в ресторанах, не в шумных компаниях, а тут — в простом утре, где мы есть друг у друга».
И в этот момент я поняла, что отпуск, который начинался как кошмар, стал для нас настоящим подарком. Потому что мы наконец научились ценить то, что действительно важно.