«Если Вы догадываетесь, кто Вам пишет, и если это Вам не скучно, приходите завтра после обеда на Тверской бульвар — около пяти часов — и ждите. Вас задержат недолго. Но это очень важно. Придите».
Записка получена Аратовым на следующий вечер после «литературного утра» и возмущает его: «Что за вздор! — промолвил он почти вслух, — этого ещё недоставало. Разумеется, я не пойду». И тем не менее, идёт…
Как, конечно, помнят все читатели, Клара выступала с чтением письма Татьяны. Не просматривается ли определённое сходство между героинями? Только что, со сцены, словами Пушкина Клара призналась в любви – и не получила ответа: Аратов отказался даже от знакомства с ней. Она пишет письмо…
Конечно, нравы изменились: прошло уже более полувека со времени действия «Онегина», и сейчас уже вряд ли можно «презреньем наказать» за такое признание, хотя поступок Клары всё равно остаётся довольно дерзким. И Аратов сам невольно подобные параллели проводит: он «достал Пушкина, прочёл письмо Татьяны и снова убедился, что та "цыганка" совсем не поняла настоящего смысла этого письма». Вопрос только, что́ понял он сам. «Я так много хотела вам сказать, Боже мой!.. Но как это сделать... Как это сделать!» - горестно воскликнет Клара. Но ведь и это сродни Татьяниному «я здесь одна, никто меня не понимает»! И Аратов не понимает тоже… Он думает лишь о себе: «Самолюбие его страдало при мысли, что вот теперь она должна думать: "Мне стоило только знак подать — и он тотчас прибежал!"»
Он начнёт даже не как Онегин (тот хоть отметил: «Мне ваша искренность мила»), а буквально с выговора: «Я явился на ваше приглашение, явился, милостивая государыня, для того только, чтобы разъяснить, чтобы узнать, вследствие какого странного недоразумения вам было угодно обратиться ко мне, человеку вам чужому, который... который потому только и догадался — как вы выразились в вашем письме, — что писали ему именно вы... потому догадался, что вам, в течение того литературного утра, захотелось выказать ему слишком... слишком явное внимание!» И её больно ранят эти слова.
И он не видит действительных страданий пытающейся объясниться с ним девушки. На какое-то мгновение он обратит внимание на её лицо: «Клара внезапно к нему обернулась — и он увидал такое испуганное, такое глубоко опечаленное лицо, с такими светлыми большими слезами на глазах, с таким горестным выражением вокруг раскрытых губ — и так было это лицо прекрасно, что он невольно запнулся и сам почувствовал нечто вроде испуга — и сожаления и умиления».
Но это чувство он подавляет в себе. И Клара видит лишь холодность и жестокость. «Вы не поняли ничего, вы не поняли, что я вам говорила, вы Бог знает что вообразили обо мне, вы даже не подумали, чего мне это стоило — написать вам!.. Вы только о себе заботились, о своём достоинстве, о своём покое!..» Её слова буквально пронизаны болью. И сопровождаются они потрясающей авторской ремаркой: «Промолвила она с неотразимо искренней и правдивой силой — и как трогательно зазвенел её голос!»
О гибели Клары Аратов узнает через три месяца, «пробегая уже не совсем свежие "Московские ведомости"». Но ведь, по существу, смертельную рану она получила уже здесь, при свидании…
Примерно год назад, разбирая гончаровский «Обрыв», я писала о важности того, каким показан герой в любви, и вспоминала статью Н.Г.Чернышевского «Русский человек на rendez-vous». Написанная за двадцать с лишним лет до «Клары Милич» и посвящённая повести «Ася», она осуждает поведение не названного там по имени героя на свидании: «Каждая черта в её бледном лице говорит, что она ждет решения своей судьбы от его слова, что она всю свою душу безвозвратно отдала ему и ожидает теперь только того, чтоб он сказал, что принимает её душу, её жизнь, и он ей делает выговоры за то, что она его компрометирует! Что это за нелепая жестокость? Что это за низкая грубость?» А ведь по существу Аратов поступает ещё хуже. У Аси есть любящий и заботливый брат, у Клары – никого.
Её последние слова – мольба о понимании, о жалости: «Ах я, безумная! Я обманулась в вас, в вашем лице!.. Когда я увидала вас в первый раз... Вот... Вы стоите... И хоть бы слово! Так-таки ни слова?»
Аратов будет оскорблён её последующим поведением, когда «лицо её внезапно вспыхнуло — и так же внезапно приняло злое и дерзкое выражение» и крикнет она «с резким хохотом»: «Господи! как это глупо! Как наше свидание глупо! Как я глупа!.. да и вы... Фуй!» Но он не видит, что это последняя попытка овладеть собой, и готов уже крикнуть вслед ей: «Из вас может выйти хорошая актриса — но зачем вы вздумали надо мной-то комедию ломать?» И не сознаёт, что здесь уже разыгран первый акт подлинной трагедии…
О том, что предшествовало самоубийству Клары, мы можем только догадываться. Купфер расскажет, что «Кларе предложили ангажемент в Казани» и «она его приняла, хотя перед тем уверяла, что Москвы никогда не покинет». Вероятнее всего, пыталась забыться, найти себя в театре… Не случайно в её дневнике после «нескольких тщательно замаранных строк» следовало: «Нет! нет! нет!.. Надо опять за прежнее, если только...» И не смогла: «успехи на сцене её не веселили; букеты сыплются... а она и не улыбнётся!» И сделает очень важное замечание: «В последнее время я большую перемену в ней заметил: скучная такая стала, молчит, по целым часам слова от неё не добьёшься. Уж я её спрашивал: не обидел ли кто вас, Катерина Семеновна? Потому я знал её нрав: обиду перенести она не могла!» От Купфера же мы узнаем и о скрытности Клары: «Вела себя Клара примерно... амуров никаких... Да и где с её гордостью! Горда она была — как сам сатана — и неприступна! Бедовая голова! Тверда, как камень! Веришь ли ты мне — уж на что я её близко знал, а никогда на её глазах слез не видел!» И именно после этого рассказа ещё более ясно станет, какую боль принесли Кларе холодные слова Аратова… Каких усилий стоила гордой, «неприступной» девушке её откровенность.
Подтвердит всё и Анна, старшая сестра: «С самого приезда сюда она точно была задумчива, мрачна. С ней непременно что-нибудь в Москве случилось, чего я не могла разгадать! Но, напротив, в тот роковой день она как будто была... если не веселее, то спокойнее обыкновенного».
Думаю, что была спокойнее, потому что всё уже для себя решила. Сестра вспомнит её слова: «Не могу жить, как хочу, так и не надо...» Не смогла переломить себя – и предпочла смерть. Купфер расскажет об обстоятельствах: «Она должна была в самый тот день играть — и играла. Взяла с собою стклянку яду в театр, перед первым актом выпила — и так и доиграла весь этот акт… И, говорят, никогда она с таким чувством, с таким жаром не проводила своей роли! Публика ничего не подозревает, хлопает, вызывает... А как только занавес опустился — и она тут же, на сцене, упала. Корчи... корчи... и через час и дух вон!»
Аратов в этом рассказе будет пытаться найти что-нибудь, оправдывающее его: «Мысль о Кларе от времени до времени пробуждалась в нем; но он тотчас вспоминал, как она "фразисто" себя уморила, и отворачивался. Это "безобразие" мешало другим воспоминаниям о ней». А мне вспоминаются знаменитые строки: «Я, раненный насмерть, играл, гладиатора смерть представляя!»
И играла роль, которую Купфер не может вспомнить: «Называли мне эту пьесу... в ней является обманутая девушка... Должно быть, драма какая-нибудь. Клара была рождена для драматических ролей...»
«Я любви искала и не нашла» - слова из пьесы, которую могла бы играть Клара. «В неё, в неё все влюблялись... а она... И кого бы она здесь полюбила? Кто изо всех этих людей, кто был её достоин? Кто дорос до того идеала честности, правдивости, чистоты, главное, чистоты, который, при всех её недостатках, постоянно носился перед нею?.. Её отвергнуть... её...» Сестра не может представить себе, что именно сейчас перед ней стоит тот самый, отвергнувший, не понявший, не ставший тем самым идеалом…
И всё больше и больше Аратов понимает: «Нет! он не мог сомневаться в том, из-за чего и для кого она положила свою душу...» И всё больше думает «о бессмертии души, о жизни за гробом» и вспоминает: «Я буду любить до скончания века... и по скончании века!»
Но о нём – в следующий раз!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Оглавление" по циклу здесь
"Путеводитель" по тургеневскому циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь