«Я тебе верю». Глава 42. Начало здесь. Глава 1.
Вот и сессия сдана, и зачётная книжка в бордовой обложке заполнена новыми достижениями. Осень притаилась за каждым голым кустом, за каждым беззащитным деревом. Выглядывает из-за многоэтажек, подмигивая неласковым солнцем помрачневшим окнам.
Ксения Андреевна в мрачную субботу не спешила вставать из тёплой постели.
- Ксюшенька, душа моя, только не говори, что ты опять...
- Ах, что Вы, милый Сергей Никодимович, - жена изобразила затяжку несуществующей си_гареты, и сложила губы бантиком, выпуская «дым». - Право слово, не стоит Вам волноваться по пустякам.
- Ксюша, зачем, ну что ты опять начинаешь? Просто я испугался, вот и всё. Пойду, чайник поставлю, да? - потрёпанные тапки заняли своё место на ногах мужчины с кривоватыми пальцами. - Так ты встаёшь?
Ксения Андреевна томно перевернулась на спину, легла, раскинув руки на широкой кровати:
- А не дашь ли ты мне денег, дорогой муж?
- Что за вопросы, Ксюша? Деньги в серванте, как обычно, лежат. - Сергей Никодимович подошёл к окну и распахнул форточку, впустив сухой воздух, наполненный запахами умирающей листвы и разочарованием навсегда ушедшего лета.
- Серёжа! Не надо меня за дуру держать! - она перевернулась на бок и шутливо смотрела на мужа, предугадывая его неловкость. - Не рассказывай, что твои толстопузы платят тебе вот эти смешные крохи. Ну, те, что в серванте у нас лежат.
Художник сел на стул, закинул ногу на ногу, сверху положив руки, скованные в надёжный замок.
- Так ты всё знаешь? - спросил он тоном учителя. - Давно?
Жена села на краю постели в позе послушной ученицы.
- Давно, с золотых серёжек, подаренных мне на день Рождения.
- И молчала всё это время? - Сергей глядел на тюль, раскачивающуюся от прохладного потока воздуха.
- Ты же молчал, и я молчала, - она тоже рассматривала белую дневную полупрозрачную штору. - Может, лучше ты расскажешь, на что в этот раз копил? Может, ты нас в дочерью бросить решил, и, например, за границу сбежать?
- Да как ты можешь? Да у меня кроме вас никого во всём мире нет! - Сергей Никодимович вскочил в нервном порыве, и принялся расхаживать перед женой из одного конца комнаты в другой, и обратно.
- Ну хватит, Серёжа, я же просто спросила! И я тебя ни в чём не обвиняю. Да, ты много работаешь. Да, наш дом полная чаша и мы ни в чём не нуждаемся. - Ксения Андреевна говорила ласково, перечисляя заслуги мужа одну за другой.
Он кивал, соглашаясь, довольный, что жена ценит и уважает его, как добытчика.
- Просто скажи мне, на что ты копишь. Ну, пожалуйста!
- На море.
Глаза художника уставились на Ксению так, будто он сознался в самой страшной на свете тайне.
- А-а-а? - удивилась жена. - Я, было, решила, что ты тоже хочешь особнячок приобрести. Подумала, ты этими барскими замашками заболел. Купишь себе бархатный халат и заведёшь борзых, да конюшню, - Ксения снова упала на спину закатила глаза, перечисляя перспективы помещичьей жизни.
- Я так и знал, что ты всё осмеёшь, - он присел на край кровати и попытался взять жену за руку.
Ксения Андреевна быстро подняла ладонь, чтобы поправить причёску, и Сергей не успел.
- Мне кажется, ты сердишься на меня. Я поступил, как полный болван тогда, когда ты слегла. Сам не знаю, и чего так напугался. Но я знал, что ты сильная, и у тебя у самой всё получилось.
- Довольно, Серёжа, не надо. Было и прошло. Так что там с морем?
- Ну да... Понимаешь, как послушаю их, заказчиков, все такие счастливые приезжают. Загорелые, всякие штуки диковинные привозят. И я подумал, может, у нас там всё заново получится начать?
Жена с жалостью смотрела на него, поднеся ладонь ко рту, возможно для того, чтобы он не видел её горькой улыбки.
- А ты для чего деньги просила, Ксюша? Они на нижней полке в шкафу, в моём кабинете. Там, где старые краски. Возьми, сколько нужно, - он улыбнулся, признавая, как приятно быть нужным жене. Даже если это из-за денег.
- Да знаю я, Серёжа, где они лежат. Конспиратор ты, милый, никудышный, - она сама взяла его за руку, и слегка пожала её. - Хандра какая-то. Хочу по магазинам пройтись, купить себе что-нибудь. Ну, знаешь, так, чтобы не думать, сколько стоит, и зачем мне это всё. Вот так хочу.
- Я не против. Возьми, сколько нужно, тем более, если знаешь, где они лежат. - Сергей с благодарностью прижал её ладонь к своему лицу, начинавшему покрываться неизбежными морщинами. - Так что, я пошёл, чайник поставлю?
- Знаешь, Серёжа, не хочу сегодня чаю, - Ксения села на постели.
- Кофе? - предположил муж.
- Шампан_ского, - она так мило сморщила носик, будто ей снова было восемнадцать, и она недавно приехала в большой город поступать в институт.
Волшебные пузырьки в мозгу женщины творили чудеса, заменяя негативные воспоминания картинками магазинных витрин.
Не зря говорят, что человеку не настолько нужна свобода, насколько её иллюзия. Губы Ксении расползались в улыбке чуть шире, походка была чуть более фривольной, чем обычно. Она ходила, разглядывая скудные витрины и хмурых людей, погрязших в своей серой унылой жизни. Домой она вернулась в ещё более печальном настроении, чем ушла.
К обеду выползла из своей комнаты Вероника.
- Мама, ты чего на кухне сидишь? - растрёпанные волосы скрывали один глаз.
- А я только и гожусь, что на кухне сидеть. Ну, ещё и унитаз чистить, - Ксения кивнула в направлении санузла.
- Что за хандрёж опять? Ну мама, всё же нормально было? Ты чего?
- Лучше расскажи мне, где ты была вчера вечером. Или, правильнее сказать, ночью? - поинтересовалась Ксения.
- Мы с ребятами в кафе сидели.
- Ну, и что насидели?
- Во-первых, они уговорили меня принять участие в этом гадком Новогоднем конкурсе,- Вероника уселась на стул, согнув одну ногу в колене.
- Уже неплохо, - заметила мама, вставая, чтобы налить воды. - А что во-вторых?
- А во-вторых, они придумывают вывеску для нового магазина. И если хозяину понравится, они со мной поделятся финансовой прибылью, - девушка взяла из рук матери кружку и допила остатки воды.
- Ой, дочь, тебе не кажется это странным? И хорошо ли ты знаешь этих ребят, чтобы с ними в одной компании водиться? - Ксения Андреевна придирчиво осматривала лицо дочери, пытаясь обнаружить на нём следы порочных изменений.
- Что ты так смотришь, мама? От тебя самой алко_голем с утра несёт, а выглядишь так, будто скажешь, а ну, дыхни, дочь.
- Да нет, это я так, переживаю за тебя, - она сложила руки на груди. - Отец с этими малиновыми пиджаками связался, у тебя не пойми какая компания... Ничего хорошего ждать не приходится от этой жизни.
- Это почему не приходится? Вот возьму, и выиграю конкурс! - Веронике хотелось раздразнить мать, расшевелить её.
- И что тебе подарят, коробку с карандашами? - Ксения Андреевна никак не хотела выходить из себя.
- За первое место билеты на балет обещали, на «Щелкунчика», между прочим, - девушка вытаращила глаза так сильно, как смогла.
- Ну, если на «Щелкунчика», тогда понятно, - женщина снова налила холодной воды.
- Два билета, между прочим. Пойдёшь со мной на балет, мамулечка-красотулечка?
- Я подумаю, - томно произнесла Ксения Андреевна, трагически откинув голову назад.
- Знаешь, мама, я поговорить с тобой хотела, - Вероника, подойдя сзади к матери, положила ладони на плечи, покрытые цветастой шалью с кистями поверх простенького халата.
- Давай, поговорим, - женщина согласно кивнула головой.
- Я по Лизе так скучаю. Все эти личности с художественным уклоном, конечно, своеобразны. Но Лиза... Она всегда меня понимала с одного взгляда, и поддерживала меня.
- Что на тебя нашло сегодня? Вы столько времени не виделись, я думала твоя рана зажила, как разбитая в детстве коленка.
Вероника снова села на стул, подтянув ногу к себе.
- Мы виделись недавно. Блин, не могу себя в руках держать, когда её Эдика вижу. Всё внутри переворачивается, - Вероника сжатым кулаком медленно провела по груди, изображая круг. - Потом так тянет, так ноет. И веду себя противно. Мерзко. Отвратительно!
- Ну-у-у-у, - протянула мама взрослой дочери, подыскивая слова. - Если до такой степени серьёзно, то, думаю, мириться тебе с Лизой никак нельзя.
- Думаешь? - спросила девушка на всякий случай, хоть и сама знала ответ на свой вопрос.
- Конечно. Даже если ты его отобъёшь, Лиза никогда тебе этого не простит. И Эдик, если что, будет твоим, но недолго.
- Да я не об этом, мама.
- Не надо меня обманывать, ты сама не понимаешь, чего хочешь. Тебе кажется, что ты хочешь с подружкой помириться. На самом деле, ты хочешь просто подобраться поближе к Эдику, - Ксения Андреевна, для которой всё было ясно, как божий день, развела руками. - И дался он тебе? Парень, как парень, ничего обычного. Для тебя его самое главное достоинство знаешь в чём заключается?
- В чём? - Спросила заинтригованная девушка.
- Да в том, что он Лизин! Вот и весь секрет. Глупости всё это. Забудь. Расскажи лучше, что там твой Роберт?
- Роберт, как обычно, чем-то занят, о чём-то не договаривает. Тёмная лошадка, - сказала Вероника, доставая батон из хлебницы.
- Скорее, жеребец, - под нос себе пробубнила мать.
- Что ты говоришь, мама? - Вероника аккуратно резала мягкий батон.
- Интересный, говорю, парень. Вот бы узнать, чем на самом деле занимается. Всё-таки, я волнуюсь за тебя, дочь.
- Да у меня учёба в основном, мам. Тусовки это, конечно, весело, но всё так... - девушка замолчала, то ли не находя слов, то ли не решаясь сказать правду. - Я не знаю, чем потом заниматься, после учёбы. Отец тоже не вечно будет райские кущи малевать, это когда-то кончится.
- Кончатся райские кущи, начнётся что-то другое. Он скоро портретистом приличным станет, сколько натурщиц перерисовал, - Ксения Андреевна иронично хмыкнула, представив девушек с выдающимися во всех смыслах особенностями.
§§§
Аля обходила новое жилище, как кошка, чуть ли не обнюхивая его углы. Фаина Николаевна держала квартиру в чистоте и порядке. Не было ни статуэток, собирающих пыль, ни вазочек с искусственными цветами, которые вызывали отвращение у девушки. Хозяйка, съезжая, взяла только сезонные вещи.
- А что это, Алёша, твоя мама не все вещи забрала? - с недоумением спросила Аля.
- А зачем? - улыбался парень, просовывая ладони под широкую футболку подружки. - Она, вроде как, недалеко уехала. Придёт, да заберёт, когда надо будет.
Аля прижала его ладони, прекратив их подъём выше:
- Вот именно, боюсь, что она будет ходить, как к себе домой, - сказала Аля, и затараторила, чтобы парень не обратил внимание: - Ей ведь тоже неудобно, что-то здесь, а что-то там. Ты бы спросил у неё, Алёша, может, ей помощь какая нужна? Ну, там, вещи перенести, например? - она отпустила его горячие ладони.
- Завтра спрошу, хорошо? Всё завтра...
Фаина Николаевна тоже обходила свою новую квартиру. Вещей было много, будто хозяева не уехали, а вышли в магазин, или уехали на летнюю неделю на дачу. В одной комнате на железной кровати, заправленной с подзором, украшенным кружевами ручной вязки, сидели куклы и медведи. На подоконниках росли фиалки и герани, распустившиеся глубоким бордовым цветом. Фотографии ныне здравствующих и ушедших родственников внимательно наблюдали за женщиной из деревянной рамки, принадлежащей ранее, по-видимому, картинной репродукции. Размеренно тикали крупные часы, лениво двигая время от времени стрелками, изящно украшенными патиной. Здесь чувствовалась ничтожность человеческой жизни, век которой подобен былинке во всемирных песочных часах. В квартире было спокойно, так спокойно, будто время Фаины Николаевны истекло, и она уже смотрит на себя со стороны.Посидев в старом, но ещё бодром, скромном кресле, женщина подошла к окну. Двор был виден, как на открытой ладони. Детская площадка, на которой она гуляла с маленьким сыном. Качель, с которой он упал, и вдобавок получил сиденьем по затылку. Женщина вспомнила, как впервые оставила его гулять одного, подсматривая в окно, и вздрагивая каждый раз от любого раздавшегося звука.
Сын отдалился от неё. Это нормально. Не может ведь он всю жизнь прожить с мамой, - уговаривала она себя, но сердце так болезненно шевелилось, не согласное с её доводами.
§§§
Другое, молодое, сердце в это время билось трепетно и радостно, наполненное радужными надеждами. Лиза гуляла с Эдиком в парке.
Вечерние сумерки пробирались, шурша сухими листьями, и цепляясь за голые ветви деревьев-великанов, готовившихся к погружению в ежегодный сон. Застенчивая луна решилась показать только один бок, вынырнув ненадолго из молочно-голубого облака. Рука девушки лежит в руке Эдика, и всё её существо наполнено радостью, ей кажется, что это счастье будет с ними всегда. Они шли молча, не нуждаясь в пустоте слов.
По тропинке, торопливо обгоняя их, прошёл сутулый парень, засунув руки в карманы чёрной куртки.
- Знаешь, Лиза, к нам в цех паренька одного перевели сегодня. Алёшей зовут.
- Ну, и как он? - девушка чувствовала тепло руки Эдика через перчатку, и тихо улыбалась этому.
- Такой шебутной, весёлый парень. Всё время рассказывает что-то смешное, на перекуре мужики за животы хватались.
- Молодой, наверное, ещё? - Лиза посмотрела на лицо любимого, освещённое тонкими прозрачными лучами.
Эдик улыбнулся, и мягко поцеловал её.
- Да, такой же, как мы с тобой. Говорит, девушка у него есть. Гордый такой, говорит, моя Аля - самая красивая на свете.
- А ты что? - спросила Лиза.
- Я говорю, дурак, ты, Алёшка, красивее моей Лизы никого не найти!
- Так уж и сказал? - спросила девушка, пряча улыбку.
- Ну да, так и сказал, - он обнял её, и над Лизой закружилось небо, беззвучно опрокидываясь в никуда.
- Мне кажется, ты заразился от него дурашливостью, Эдик!
- Не знаю. Спорить не буду, но...
- Что такое? - девушка еле сдерживалась, чтобы не начать трясти его за воротник куртки. - Что «но»?
- Они живут вместе. Вместе, понимаешь? - Эдик отвернулся, будто молчаливые деревья сейчас были для него важнее Лизы.
- Ну и что? - сказала девушка. - Многие люди живут вместе. - Она приподняла круглый подбородок.
- Лиза, у меня скоро аттестация. Потом зарплату добавят.
Девушка не смотрела на него, но чувствовала, насколько он встревожен и озадачен.
- Мы должны быть вместе! - его глаза лихорадочно заблестели.
- Эдичка, мы обязательно будем вместе. Потом, попозже, - Лиза сняла перчатку, и хотела прикоснуться к его лицу.
Парень взял её за ладонь, и обе руки поместились в одном глубоком кармане.
- Мне нравится всё это. Прогулки, кафе. Поцелуи в подъезде. Но ты не можешь делать вид, что ты не понимаешь меня!
Лиза почувствовала, как кровь ударила в виски и разлилась по щекам. Эдик прижался лбом к её лбу. Он шептал яростно, почти со злостью, обдавая её лицо горячим дыханием:
- Лиза, моя Лиза, ты же понимаешь меня?
- Путеводитель здесь.