- Анна, срочно переходи на салаты! – вновь заорала Танька. Ты чего застыла?
Она подбежала к Ане, вгляделась в ее лицо.
- Заболела?
Анна указала на свои ноги.
- Промочила сегодня. Подошва на кроссовке треснула. Набрала воды, и привет!
Таня покачала головой.
- Дуй домой, совсем раскисла. Я тебя прикрою.
Аня покачала головой.
- Да мне смысла никакого туда-сюда мотаться. Я лучше в подсобке отлежусь, ладно? Мне к четырем еще на вторую работу скакать.
Таня фыркнула сердито:
- Ты, Анька, совсем уже башкой поехала со своими подработками! Всех денег не заработаешь, так и знай! Посмотри на себя, в гроб краше крадут! Ладно, иди – спи.
Она уже было совсем отошла в глубь складского коридора, как обернулась и брякнула:
- Героиня капиталистического труда!
Аня вздрогнула, по спине побежал колючий холодок. Однако здесь, в сухости и тишине подсобного помещения, она удобно устроилась на мешках с сахарным песком и погрузилась в зыбкую, больную дремоту.
К четырем Анна заставила себя проснуться. Этот супермаркет стоял на Питерской окраине, и до Петергофа – рукой подать, сорок минут на автобусе. Сегодня – день уборки. Осталось совсем немного. Антон иногда торжественно объявлял ей:
- До полного погашения задолженности осталось полтора миллиона!
Семь лет она вкалывала, чтобы заработать эти деньги. Брала кредит, чтобы расплатиться быстрее. Но потом поняла, с этим кредитом она вляпалась – проценты набегали такие, что только застопорили полную отдачу. Проще частями отдавать, с получек – Антон проявил милость и сострадание! Только бы отдать, только бы расплатиться, только бы Господь помог!
Он больше ее не бил. Он и не смотрел даже в ее сторону. Кому нужна жалкая уборщица с ломаным носом? Иногда вот так прикалывался, про задолженность. Аня привыкла. Спасибо, что хоть все не забирает, что-то на оплату съемного жилья остается.
У него была постоянная женщина. Аня ее никогда не видела: наверное, Антон специально приглашал домработницу в такое время, когда женщины не было в доме. Но Аня чувствовала тонкий запах ее духов. Натыкалась на ее вещи: расческу, косметику, драгоценности, белье… Спасибо Антону за это. Все-таки уважает Аню.
Автобус весело катил по привычному маршруту и остановился минута в минуту. Аня вышла на посадочную площадку и тоже заковыляла по своему привычному маршруту, вглубь частного сектора. Уже издали она приметила за воротами дома Антона большую, громоздкую иномарку, похожую своими квадратными формами на катафалк.
Анна зашла в уютный, шуршаший разноцветным гравием дворик. С трудом, по кривой, обогнула страхолюдный автомобиль, и неспешно направилась к входной двери. Та вдруг распахнулась прямо перед носом Анны, и оттуда буквально вылетела молодая женщина.
Они встретились глазами и… узнали друг друга. Та самая шубка, золотые, слегка растрепанные «балтийским ветром» волосы, пухлые губы… надменный взгляд…
Женщина ничего не сказала. Но в ее прекрасных очах Анна вдруг прочитала ПОНИМАНИЕ и ЗНАНИЕ. Понимание личной трагедии самой Анны. Знание того, что с ней сделали, и КТО это сделал.
Незнакомка запрыгнула в автомобиль, повернула ключ зажигания, и приготовилась развернуть эту махину. И вдруг снова посмотрела на Анну… и показала ей язык.
Или Анне привиделась озорная шалость неизвестной дамочки? С ее разбитыми мозгами чего только не привидится. Автомобиль-катафалк, лихо развернувшись, дал газу и едва не выбил автоматически закрывающиеся ворота.
Анна зашла в гостиную. Осмотрелась. Было очень тихо и сумрачно. И только через несколько минут, когда Анна вгляделась в угол помещения…
Антон был мертв. Мертвее некуда. Его то ли отравили, то ли задушили… Кто-то проделал с ним, уже мертвым, странную штуку: тело трупа было брошено в тот самый огромный камин, украшенный позолотой и лепниной. Тот самый камин, где покойник обещал оставить Анну.
Аня медленно растянула губы в улыбке.
Наверное, тот очень неудачно повторил в этот раз свою угрозу. Наверное, та женщина из машины-катафалка угрозы совсем не испугалась. Даже чувства юмора не утратила. Наверное, на силу нашлась другая сила. Наверное, не каждого удается сломать, вышибить мозги, загнать в угол, лишить способности думать, отнять волю к жизни…
- Допрыгался, Антон? - Аня все так же блаженно улыбалась, - доскакался? Дуры – бабы? Ага, ага. А ты даже камеры нигде так и не поставил. Не поставил, не поставил, можешь не блефовать. Вот и получил свое от девчонки. Красивая девчонка. Гордая. Машина вон какая у нее… Не то что я… Ну… так какой с меня спрос, с дуры деревенской?
Антон молчал. А что ему оставалось делать – свое он уже отговорил.
Анна вышла из дома, стараясь особо не светиться на улице. Камер нигде не поставлено. Зато они поставлены у соседей. Хоть и спрятаны за густой листвой заборы с этими камерами, но… Рисковать Ане не хочется. Пусть разбираются без нее. С нее уже хватит. А за красотку беспокоиться нечего – та прекрасно позаботится о себе сама.
Она уже все решила. Сейчас нужно получить на работе расчет. Потом собрать вещи и документы. Добрый Антон даже документы у нее не отобрал. И первым же поездом уезжать из города. Домой. На Новгородчину. Где реки вьются серебристой лентой. Где церкви утопают в сонной зелени столетних деревьев. Где мирно и покойно… Она будет жарить беляши в какой-нибудь затрапезной забегаловке, толстеть, стареть и чувствовать себя абсолютно свободным человеком…
Автор: Анна Лебедева