Олег Валерьевич несколько секунд смотрел на Лику, а потом опять расхохотался.
— Вы знаете, Анжелика Валентиновна... Я сегодня израсходовал годовой запас смеха, — признался он, немного успокоившись.
— Вы настолько серьёзны, Олег Валерьевич? Теперь всё, не будете смеяться целый год?
— Серьёзный — не то слово. Я сам себе в зеркале не улыбаюсь. У меня складка между бровями уже хроническая. Я же начальник, а начальник должен быть строгим.
— И дома начальник? Или всё же исполняете другие роли, менее строгие?
— Дома я ничего не исполняю, могу позволить себе быть самим собой, поскольку живу один. Но моя скромная жизнь вряд ли может быть кому-то интересна.
— Мне интересна, — бесстрашно выпалила Анжелика, которой почему-то совсем не хотелось играть в хитрые игры и плести узоры из неискренности.
Она никогда не была сильна в кокетстве. Не скрывала свои чувства, даже если это в корне неправильно и противоречит всем представлениям о женской скромности. Олег Валерьевич ей интересен, и она ничего не может поделать с этим.
Он настолько загадочен и внешне, и в общении, что невозможно даже примерно представить, что там прячется за строгим фасадом и непроницаемым взглядом тёмных глаз. Возможно, там даже не озеро, а так, лужица. Холодность и чёрствость, ограниченность и неспособность сопереживать.
Однако с таким же успехом там может оказаться нечто более глубокое и волнующее, чем океан.
«Хоть бы второе!» — загадала девушка.
Было бы очень обидно ошибиться в Олеге Валерьевиче, ведь он первый мужчина, который настолько заинтересовал её впервые за прошедшие два года.
Бортников внимательно посмотрел на Анжелику и кивнул:
— Хорошо, я расскажу, если вам интересно. Но позже. Вы ещё не дорассказали сегодняшнюю сказку, а она весьма занимательная. Что стало с тем бедолагой, на которого вы напали? И что вас спровоцировало? Не могли же вы напасть на прохожего ни с того ни с сего? Вот я смотрю на вас и понимаю, что не могли. Он что-то сделал такое... нехорошее.
— Вот почему-то вы это сразу поняли, хотя мы с вами знакомы всего два дня...
— Всего два? — искренне удивился начальник. — Хотя да, и вправду. Мы познакомились вчера утром. Ну и ну! Продолжайте, Анжелика, простите, что перебил.
Мимо сознания Анжелики не прошёл незамеченным тот факт, что босс не прибавил отчество к её имени, но она решила отложить обдумывание этого бесспорно заслуживающего внимания момента на потом.
— Вы сразу поняли, что я не просто так наваляла тому типу, а папа так и не понял, хотя знает меня всю жизнь. Или не захотел понимать? — вздохнула Анжелика и грустно задумалась.
Когда очнулась, заметила взгляд Бортникова. Мужчина смотрел как-то странно и молчал, не пытался вернуть её к разговору.
— Так вот, — излишне бодро продолжила девушка. — Всё нормально с тем пострадавшим. Я ему только нос разбила, даже не сломала, и немного расцарапала физиономию.
— Это хорошо, что даже не сломали, а то бы не отделались одной ночью в обезьяннике, — Олег Валерьевич нарочито опасливо посмотрел на собеседницу. — А я как-то так разошёлся и даже не подумал о том, что с вами опасно вступать в конфронтацию. Я, конечно, занимался боксом в детстве и в юности, но с женщинами не дерусь.
— С мужчинами дерётесь?
— Давно не дрался. Так за что же тот тип огрёб?
— Он шёл по улице и ел шаурму. А за ним увязалась бездомная собака. Видно было, что у неё щенки, она кормящая мать, потому и такая голодная. А он...
Анжелика часто заморгала, вспомнив увиденную тогда сцену, от которой у неё и заволокло мозг красным туманом ярости. К счастью, удалось сдержать слёзы.
— ...он дважды пнул её. Ну я и...
Девушка замолчала и развела руками.
— И до этого папа меня дважды вытаскивал из передряг. Один раз после участия в митинге экоактивистов, а второй раз после того, как я накидала крошек на машины, припаркованные на пешеходной части набережной.
— Вы борец за справедливость?
Анжелика удивлённо вскинула глаза, поскольку шеф задал свой вопрос как-то... тепло.
— Я бы не стала делать таких громких заявлений. Просто так совпало.
— Этому... едоку шаурмы я бы и сам отвесил пару-тройку лещей в виде профилактики на будущее. А что стало с собакой?
— С Альмой? Мы с девочками из приюта нашли её щенков и забрали всех в приют, вместе с Альмой.
— Много щенков?
— Нет, всего трое. Бывает гораздо больше.
— А собака крупная?
— Средняя. Обыкновенный двортерьер, хвост калачиком.
— Именно этому приюту вы переводите всё заработанное?
— Да, — кивнула Лика. — Раньше переводила. Теперь на заработанное я буду жить сама. Пришло время обеспечивать себя самой, не маленькая. Только вот сначала надо хоть что-то заработать. Моя сказка закончена. Вы обещали рассказать о себе.
— Нет, не закончена, — покачал головой Бортников, снял очки, отложил в сторону и потёр глаза. — Завтра мы вернёмся к этой теме. А что касается моей сказки... Мне тридцать два года, я разведён, детей у меня нет. Развёлся год назад. Никого, кроме себя, не виню. Когда-то много сил угробил на то, чтобы завоевать девушку своей мечты, однако через четыре года после свадьбы она встретила свою первую любовь. Я почти два года был счастливо рогат, а потом всё выяснилось.
— А почему... она сразу к нему не ушла? Зачем вас обманывала? Никогда не понимала такого.
— Он женат, у него двое детей. В любом случае, мне эта тема больше не интересна. Я не полиция нравов.
Мира Айрон
Продолжение: