"... Александра Ильинична в тот же день отправилась к Кузнецовым, грозилась, что обратится к участковому, уговорит сына написать заявление.
- Ишь ты, моду взяли, по поводу и без руки распускать. Может, если бы ты, Петька, по-другому себя вёл, так и дочка твоя не выросла бы такой.
- Смотрю я, что ты всегда по-доброму к своему Лёньке относилась, а он ничем не лучше Инки моей! - парировал Пётр. - Два сапога пара...."
Читайте : Проклятая любовь
Шла Таня по узенькой тропинке в лес, где так любила бывать летом, но уже на красоту не обращала никакого внимания. На душе после разговора с Александрой Ильиничной стало тревожно. Наверняка, Лёня захочет увидеть Димку. Таня не была против общения отца и сына, наоборот, считала, что отношения родителей не должны сказываться на детях. Только Лёня за год всего один раз видел Димку, да и то пришёл со Светланкой. Такие редкие визиты ничего, кроме душевной травмы, принести не могли. Таня это понимала, поэтому и хотела поговорить с Лёней, попросить его или постоянно навещать сынишку, или совсем не приходить. Она даже готова была отказаться от алиментов.
Мысленно представляя разговор с бывшим мужем, Таня насобирала литровую эмалированную кружку сладких ароматных ягод и поспешила домой. Остановилась возле поляны с люпином, синие цветки которого издавали приятный, еле уловимый аромат. Это растение постепенно вытесняло остальные цветы и чувствовало себя на поляне полноправным хозяином.
Лёню Татьяна увидела издалека. Он направлялся в сторону леса, но не туда, где росла малина, а в сторону реки. Правда, на развилке Лёня остановился. Таня поняла, что он поджидает её. Она было замедлила шаг, но потом собралась, взяла себя в руки и пошла ему навстречу. Разговор между ними всё равно рано или поздно должен был состояться.
- Доброе утро, Таня! - приветливо сказал Лёня. - Ты по-прежнему встаёшь ни свет ни заря.
- Здравствуй! Привычка такая! Ты же знаешь, что в деревне все рано встают.
- Работы всегда много, что во сколько ни встань, всё равно всю не переделаешь, - сказал Лёня, чтобы поддержать разговор, а потом спросил: - Я Димке подарок привёз. Хотел бы принести, если ты не против.
- Знаешь, Лёня, ты то пропадаешь на несколько месяцев, то неожиданно появляешься, что я даже и не знаю, стоит тебе к Димке идти или нет. Понимаешь, ты уедешь, а мне потом объяснять ему надо, куда ты уехал и почему...
- Как-то всё не по-людски у нас всё вышло. Ты прости меня, Таня, знаю, что я во всём виноват, хотя и ты хороша. Для тебя твоя работа и ученики твои всегда на первом месте были. Сидела до ночи то над тетрадками, то над конспектами, а я тоже внимания хотел, потому что живой человек, а не телевизор какой-нибудь или мебель.
- Надеюсь, что ты получил всё, о чём мечтал, - ответила Таня. Ей вспомнился эпизод, когда Лёня делил ложки и вилки. Стало так противно, что она больше не захотела с ним разговаривать. - Извини, я спешу.
- Я зайду или сегодня, или завтра к сыну.
- Этого я запретить тебе не могу, - ответила Таня и быстро пошла по просёлочной дороге, ведущей в деревню.
"Как я могла раньше не понимать, что Лёня самовлюблённый эгоист, который в первую очередь думает только о себе? " - задавала себе один и тот же вопрос Таня, но ответить на него не могла. Ей казалось, что долго она ходила в розовых очках и не замечала недостатков в Лёне, а сейчас очки разбились, а настоящий Леонид оказался совершенно другим человеком.
Не успела Таня дойти до железнодорожного переезда, как увидела Инну. Та так спешила, что едва не споткнулась о щебень, который был насыпан вдоль шпал и рельс для их надёжной фиксации.
- Доброе утро, Инна! Ты тоже за малиной? - спросила Таня. Её вопрос, по-видимому, застал Инну врасплох. Она забормотала себе под нос, не собираясь останавливаться:
- За чем же ещё? Скоро уедем на край света, там вряд ли такими ароматными ягодами удастся полакомиться.
Инна "пролетела" мимо, а Таня, когда дошла до поворота, обернулась и увидела, что Кузнецова не пошла в лес, а направилась туда же, куда и Леонид.
Не успела Таня подумать, что её односельчанке мало приключений (ребёнка ей оставили, но взяли семью под контроль), она сама их ищет, как увидела бегущего по улице Петра. Одной рукой он придерживал брюки, а во второй руке держал ремень.
- Танька, куда моя прости.....ка побежала? Хотя можешь не отвечать. Я и сам знаю, что следом за ЭТИМ отправилась. Сейчас я им обоим устрою!
Не успел Пётр сказать последние слова, как из их двора выскочила Варвара. Она бежала следом за мужем с Петенькой на руках. Потом выбежал Юра, догнал мать и попросил оставаться дома, а сам последовал за отцом.
... Деревня гудела. Многие жители видели, как Инну вёл за руку из леса брат, а Пётр кричал что было силы бранные слова в адрес дочки и Лёни. Последний вернулся часа через два. Шёл по деревне, опустив голову, потому что под глазами у него были синие круги. Пётр хвастался, что досталось Лёне от него и Юрки по полной. Теперь добрым людям на глаза будет стыдно показаться. Александра Ильинична в тот же день отправилась к Кузнецовым, грозилась, что обратится к участковому, уговорит сына написать заявление.
- Ишь ты, моду взяли, по поводу и без руки распускать. Может, если бы ты, Петька, по-другому себя вёл, так и дочка твоя не выросла бы такой.
- Смотрю я, что ты всегда по-доброму к своему Лёньке относилась, а он ничем не лучше Инки моей! - парировал Пётр. - Два сапога пара. Только твой в отличие от моей в подоле не принесёт, отряхнётся и дальше пойдёт детей строгать, а ответ Инке держать! Так что ты своего Лёньку не защищай. Не держал его никто никогда в ежовых рукавицах, вот он и возомнил себя невесть кем! Ходит как петух, хвост свой распушив, и топчет всех, кто ему по пути попадается! Увижу рядом с Инкой - за себя не ручаюсь! Так и передай ему, Ильинична! Моей жизни всего ничего осталось, мне без разницы, где последние дни провести. Так и знайте!
Александра Ильинична испугалась. Сосед говорил вполне серьёзно и был настроен решительно. Боялась мать за сына и, когда пришла, заплакала горькими слезами, запричитала, что позорит её Леонид перед односельчанами. Он обещал, что завтра же уедет, правда, ехать ему было некуда. Если к Светланке, то нужно было ей покориться, потому как она терпеть его пьянство не собиралась. Перед тем, как он ушёл, сказала, что примет назад с условием: или трезвый образ жизни, или конец отношениям.
Вечером Лёня пришёл к бараку, где они когда-то жили вместе с Таней. В дом заходить не стал, потому что знал: там уже "дежурит" Штирлиц. Наверняка, Елизавета Дмитриевна сейчас у дочки, боится оставить её одну. Появляться перед маленьким сыном с "разукрашенным" лицом Лёне было стыдно. Он ходил возле калитки в надежде, что Таня увидит его и выйдет на улицу. Так и получилось. Не прошло пяти минут, как на крыльцо вышла бывшая жена.
- Я подарок хотел Димке передать, потому что завтра уеду. В таком виде не хочу на глаза ребёнку показываться, - тихо произнёс Лёня, не поднимая головы, а затем начал оправдываться: - Можешь мне не верить, но я и не знал, что Инна за мной помчится на речку. Я купался, а когда из воды вышел, она как из-под земли выросла. Мы с ней и словом обмолвиться не успели, как примчались батька её и Юрка. И понеслось...
- Не оправдывайся, не надо, - попросила Таня, - то, что уехать решил, правильно. Лучше тебе начать жизнь на новом месте, чтобы и себе нервы не трепать, и... всем остальным.
- Таня, ты себя имеешь в виду? Скажи только честно. Я ведь вижу, как смотришь на меня, как боишься наедине остаться. Знаю, что не безразличен я тебе.
- Поздно уже, до свидания! Спасибо за подарок! - ответила Таня и поспешила домой. Ночью она не могла уснуть, плакала. Лёня был прав: душа у неё всё ещё болела. Было много хорошего у них, что не так просто забыть и выбросить из памяти. Чувств к нему не осталось, на душе была только пустота...
Утром Александра Ильинична рассказывала у колодца, где все местные кумушки обсуждали последние новости, что Лёня вернётся, когда Инна уедет. Прилипла к нему как банный лист и не оторвать.
- Когда ЭТА ненормальная на Севера отправится, тогда Лёня, может, и вернётся. Помочь мне, кроме сына моего, некому. Сарай пора подправить, да и дрова на зиму заготовить, - сказала Александра Ильинична. Когда до Тани дошли слухи, она приуныла, понимая, что жить с бывшим мужем в одной деревне ей будет не слишком просто.
... Инна отказалась ехать с братом. Сказала, что уедет в город и больше ноги её в деревне не будет. Тогда отец пригрозил ей, что сами лично посодействуют тому, чтобы дочку лишили родительских прав. Варвара была не так строга к дочке, только плакала и просила:
- Уезжай, доченька, с Юркой. Прошу тебя ради всего святого! С глаз долой - из сердца вон! Уедешь - и новая жизнь у тебя начнётся. Приедешь через год или два к нам с каким-нибудь моряком. Ещё девочку родишь, вот увидишь! Это сейчас тебе больно, потом легче станет. Поверь мне!
Инна отрицательно мотала головой и смотрела в одну точку. Ехать она никуда не хотела. Перед глазами стоял Лёня. Раз он приехал, значит, не сложилось у него там, и у неё появился шанс.
Только угрозы отца подействовали на Инну. Какой бы она ни была, а потерять Петеньку боялась. Уезжала она вместе с сыном и братом без всякого желания, не строила никаких планов и плакала горькими слезами, когда села в поезд. Варвара рассказывала, что в последний момент готова была сказать дочке, чтобы она осталась, но Пётр потянул жену за руку, строго прикрикнул:
- Нечего здесь слёзы лить!Не на каторгу Инна едет, а с братом родным отправляется в новую жизнь!
Варвара пошла следом за мужем, понимая, что он абсолютно прав. Если их Инна останется здесь, будет только хуже.