— Хорошо, мама, приезжай, — говорила Марина, зажмурившись от солнца,— дети соскучились, да и я тоже. Сколько можно одной там сидеть?
Из динамика доносился надтреснутый голос Валентины Сергеевны, перемежаемый помехами связи.
— А твой-то что? Не против будет?
Марина бросила короткий взгляд в сторону коридора и понизила голос:
— Да нормально всё. Слава не против. — Она вздохнула и поправила выбившуюся из хвоста прядь. — Мам, ну хватит уже, давай, решайся. На две недельки.
Договорившись о деталях, Марина положила телефон на столешницу и потёрла виски. Тревожный холодок пробежал по спине, но она отогнала дурные предчувствия. Как-нибудь справятся, не в первый раз.
Вечером того же дня, когда дети наконец уснули, она подсела к мужу на диван. Тот лениво перелистывал каналы, попутно проверяя что-то в телефоне.
— Слав, — начала она, осторожно положив руку ему на плечо. — У меня новость.
— М-м? — он оторвался от экрана, вопросительно подняв брови.
— Мама приезжает. На пару недель.
Лицо Славы окаменело. Он медленно выпрямился, хрустнув позвонками, и положил пульт на журнальный столик. Молчание затягивалось.
— Ты уже согласилась, да? — наконец спросил он, глядя в стену перед собой.
— Она там одна совсем, — Марина провела пальцем по узору на диванной подушке. — После папиной смерти сама не своя. Четыре года прошло, а она всё... ну, ты понимаешь.
Слава потёр подбородок, на котором уже проступала вечерняя щетина.
— Понимаю, — он вздохнул. — Когда?
— В субботу. Я её с вокзала заберу, пока ты с детьми.
Слава медленно кивнул, а потом вдруг притянул жену к себе:
— Две недели, не больше, ладно? — в его голосе слышалась лёгкая хрипотца. — Я не железный.
— Обещаю, — Марина прижалась к нему, вдыхая родной запах. — Она не будет доставать тебя, я поговорю с ней.
Слава усмехнулся и покачал головой:
— Ага, как в прошлый раз? Когда она пересолила мой любимый борщ и сказала, что это я слишком привередливый?
— Да ладно тебе, она просто старается помочь, — Марина поцеловала его в щёку. — Будь снисходительнее, ей тяжело одной.
— Хорошо, — он внезапно прижал её к спинке дивана, нависнув сверху. — Но с одним условием.
— Каким? — Марина игриво обвила руками его шею.
— В эти выходные мы едем на дачу к Петровым. Только мы с тобой. Последний глоток свободы.
— Договорились, — она улыбнулась и потянулась к его губам.
За окном зашумел начинающийся дождь, мерно постукивая по карнизу. В квартире напротив погас свет. Мир сузился до освещённой торшером комнаты, и это было их маленькое убежище — пока ещё только их.
***
Через три дня, стоя на перроне под мелким дождём, Марина всматривалась в окна приближающегося поезда. Сердце колотилось от радости — она действительно соскучилась по матери. Из-под тяжёлого состава вырвалось облако пара, смешавшееся с прохладной моросью, и состав остановился.
В дверях появилась Валентина Сергеевна с улыбкой на лице.
— Мариночка! — воскликнула она, раскрывая объятия.
— Мама, — Марина кинулась к ней, обнимая и вдыхая знакомый с детства аромат духов "Красная Москва".
Когда они отстранились друг от друга, Валентина Сергеевна критически оглядела дочь:
— Похудела. И круги под глазами. Он что, не даёт тебе спать нормально?
Марина моментально напряглась:
— Мам, давай без этого, а? Мы договаривались.
Валентина Сергеевна поджала губы, но тут же улыбнулась:
— Конечно, дорогая. Я просто беспокоюсь. Мать есть мать.
Марина подхватила её чемодан, и они направились к выходу с вокзала. Пронизывающий ветер бросал им в лицо мелкие капли, заставляя ёжиться под куртками.
— Внуки ждут не дождутся, — говорила Марина, пытаясь удержать непринуждённый тон. — Полинка даже рисунок тебе нарисовала.
— А муженёк твой? — как бы между прочим спросила Валентина Сергеевна, пока они шли к машине. — Тоже ждёт?
Марина на секунду замерла, потом сжала зубы и заставила себя улыбнуться:
— Конечно, мам. Все тебя ждут.
Валентина Сергеевна удовлетворённо кивнула, поправляя безупречную причёску, и села в машину. Марина захлопнула за ней дверцу, глубоко вдохнула сырой весенний воздух и, сглотнув комок в горле, прошептала:
— Господи, только бы всё было хорошо.
Капли дождя усилились, барабаня по крыше автомобиля, словно возвещая о начале непростого периода в их жизни.
***
Первые три дня прошли на удивление спокойно. Валентина Сергеевна, казалось, полностью погрузилась в мир внуков. С раннего утра из кухни доносился аромат свежей выпечки, детский смех разносился по квартире, а старенький передник, привезенный тещей из дома, висел на крючке возле плиты, как символ временного затишья.
Двухкомнатная квартира, где обычно ощущалась приятная свобода, теперь наполнилась другими запахами и звуками. Стол в гостиной, где Марина обычно раскладывала рабочие бумаги, теперь был занят старыми фотоальбомами. На диване вместо разбросанных подушек лежали аккуратно сложенные вещи Валентины Сергеевны. Даже воздух стал другим — теперь он был пропитан ароматом коричных булочек и едва уловимым запахом старой пудры, который всегда сопровождал Марининну мать.
В среду вечером Слава вернулся с работы позже обычного. На лестничной площадке он задержался, глубоко вдыхая прохладный воздух подъезда, словно набираясь сил перед входом в квартиру. Когда он открыл дверь, его встретил веселый голос тещи:
— А вот и наш добытчик! Как прошел день, ну, типа, на работе, Вячеслав?
Слава натянуто улыбнулся, разуваясь в прихожей.
— Норм, Валентина Сергеевна. Как вы тут?
— Просто огонь! — теща выглянула из кухни, вытирая руки о передник. — Я тут пирожки с капустой сделала, твои любимые. Марина говорила, ты их любишь, короче.
Слава нахмурился, пытаясь вспомнить, когда он упоминал о любви к пирожкам с капустой. Насколько он помнил, он предпочитал с мясом.
— Спасибо, очень приятно, — ответил он, проходя в ванную комнату.
Ледяная вода освежила лицо. Слава посмотрел на себя в зеркало — глаза усталые, под ними синяки, но в целом он выглядел прилично для человека, который последние дни работал над важным проектом. Он провел рукой по щетине, решая, стоит ли бриться перед ужином.
Когда он вышел из ванной, Марина уже накрывала на стол.
— Папа, смотри, что бабушка сделала! — воскликнула Полина, указывая на блюдо с пирожками.
— Вижу, солнышко, — Слава потрепал дочь по голове и подошел к жене, легко поцеловав ее в щеку. — Как день прошел?
Прежде чем Марина успела ответить, Валентина Сергеевна вмешалась:
— День был, блин, замечательный! Только вот Мариночка устала, еле на ногах стоит. Работы у нее слишком много.
Слава вопросительно посмотрел на жену.
— Всё нормально, — ответила Марина, пожимая плечами. — Обычный день. Мама преувеличивает.
Они сели за стол. Валентина Сергеевна заняла место во главе, рядом с внуками. Костик тут же потянулся за пирожком.
— А руки помыл? — строго спросила бабушка.
— Да, — буркнул мальчик.
Слава подавил улыбку. За четыре дня теща уже успела выстроить собственную систему правил.
Ужин проходил в относительно непринужденной атмосфере, пока Валентина Сергеевна не обратила внимание на то, как Слава держит вилку.
— Вячеслав, а тебя в детстве, ну, не учили, что вилку надо держать в левой руке, а нож в правой? — спросила она с улыбкой, но в ее голосе звучала отчетливая критика.
Слава застыл, а потом медленно переложил приборы.
— Спасибо за замечание, Валентина Сергеевна, — произнес он ровным голосом.
— Да ладно, мам, какая разница, реально, — вмешалась Марина, пытаясь разрядить обстановку.
— Большая! — возразила теща, поджимая губы. — Дети смотрят и учатся. Правильные манеры, короче, основа воспитания.
Она повернулась к Костику:
— Вот видишь, как надо правильно держать приборы? Не как папа, типа, только что делал.
Мальчик кивнул, взглянув на отца исподлобья. Слава сделал глубокий вдох и молча продолжил есть, теперь старательно следя за тем, как он держит вилку и нож.
После ужина, когда Валентина Сергеевна занималась с детьми в гостиной, Марина и Слава остались наедине на кухне.
— Она же не со зла, — тихо сказала Марина, моя посуду. — Просто у нее, ну как бы, свои представления.
Слава пожал плечами, вытирая тарелки полотенцем.
— Я понимаю. Но мне кажется, она начинает... — он запнулся, подбирая слова. — Начинает устанавливать свои порядки.
— Она просто хочет помочь, — Марина вздохнула, стряхивая пену с рук. — И потом, она всего на две недели.
— Да, две недели, — задумчиво повторил Слава, глядя в окно, где сгущались сумерки.
В субботу утром, когда Слава возился с машиной во дворе, Марина помогала матери готовить обед. Валентина Сергеевна неторопливо нарезала овощи для салата, время от времени поглядывая на дочь.
***
— А муж-то твой часто допоздна-то работает? — как бы между прочим спросила она.
— Когда как, — уклончиво ответила Марина, взбивая тесто для блинов. — Сейчас у них важный проект.
— Ясно, — кивнула Валентина Сергеевна. — А зарабатывает хорошо? Вижу, ремонт-то у вас, блин, так и не доделан, а обещал еще в прошлом году, когда я приезжала.
Марина напряглась, но продолжила механически взбивать тесто.
— Мам, у нас все хорошо, как говорят, тип-топ. Ремонт мы решили отложить, потому что сначала хотим накопить на отпуск с детьми.
— Правильно, — кивнула теща, но ее тон говорил об обратном. — Только вот я смотрю, ты слишком много работаешь, а он на что? У тебя уже, ну, круги под глазами.
— Мам! — Марина резко опустила венчик. — Мы же договаривались.
Валентина Сергеевна вскинула руки в защитном жесте:
— Да я просто спросила как бы! Материнская забота, ничего больше.
Она повернулась к окну, из которого был виден двор, где Слава возился с машиной.
— Вон, машиной занимается, молодец, — произнесла она с легкой иронией в голосе. — Только интересно, почему он не может нанять нормального механика? Или денег жалко, капец как?
Марина с силой стукнула венчиком о край миски.
— Потому что он сам прекрасно разбирается в машинах, мам. И ему это нравится к тому же.
— Конечно-конечно, — поспешно согласилась Валентина Сергеевна. — Только вот смотри, у Люсиной дочери муж руки к машине не прикладывает, сразу в сервис везет, если что. Потому что время ценит, предпочитает его семье уделять, а не железяке.
Марина закатила глаза, но промолчала. Это была всего лишь первая неделя пребывания матери, а напряжение уже нарастало.
В тот же вечер, уложив детей спать, Марина застала Славу за ноутбуком в кухне. Он сидел, нахмурившись, и что-то сосредоточенно печатал.
— Все ок? — спросила она, садясь рядом.
— Да, — коротко ответил он, не отрывая взгляда от экрана.
— Ты какой-то напряженный.
Слава вздохнул и закрыл крышку ноутбука.
— Просто устал. И честно? Твоя мама начинает, ну, типа, действовать мне на нервы своими замечаниями.
Марина посмотрела в сторону гостиной, где теща смотрела телевизор, и понизила голос:
— Потерпи, пожалуйста. Она не может иначе, у нее характер такой, короче.
— Я знаю, — Слава потер виски. — Просто сегодня она начала объяснять Костику, почему машину лучше отдавать в сервис, а не «копаться в ней самому, как некоторые». Причем прямо при мне, реально бесит.
Марина поморщилась.
— Я поговорю с ней.
— Не надо, — Слава покачал головой. — Будет только хуже, вот прям сто процентов. Просто... давай дотерпим эти две недели и все.
Он встал, поцеловал ее в макушку и вышел из кухни, оставив Марину наедине с тревожными мыслями. Она знала свою мать — когда Валентина Сергеевна забивала что-то себе в голову, ее было сложно остановить. И судя по всему, сейчас она вбила себе в голову, что Слава вовсе не тот мужчина, который нужен ее дочери.
Марина глубоко вздохнула, глядя в окно, за которым мерцали огни вечернего города. Первая неделя подходила к концу, и она с тревогой думала о том, что будет дальше.
***
Звук шуршащих пакетов разорвал утреннюю тишину. Слава, сонно щурясь, вышел из спальни и застыл в дверях кухни. Валентина Сергеевна, уже при полном параде, с уложенными волосами и макияжем, выкладывала на стол продукты.
— Доброе утро, — пробормотал он, потирая непроснувшееся лицо.
— А, проснулся! — произнесла Валентина Сергеевна, выразительно взглянув на часы, показывающие десять утра. — А я вот уже в магазин сходила. Пришлось самой тащить все эти тяжести.
— Я бы сходил, если бы вы сказали, — Слава прошлепал к кофемашине.
— Ну куда тебе, ты же спишь, — теща продолжала греметь пакетами. — Мариночка с детьми ушла в парк гулять, а я подумала — дай хоть продуктов куплю. А то в холодильнике шаром покати.
Слава поджал губы.
Холодильник он забил под завязку три дня назад. Молча нажав кнопку на кофемашине, он прислонился к столешнице, наблюдая, как теща демонстративно протирает полки холодильника, прежде чем поставить туда новые продукты.
— Хлеб совсем черствый, — продолжала Валентина Сергеевна, принюхиваясь к буханке. — И молоко скисшее. Пришлось выбросить.
Слава сделал глоток кофе. Вчера вечером молоко было абсолютно свежим.
— Валентина Сергеевна, — начал он, стараясь говорить спокойно, — мы с Мариной справляемся с хозяйством. Если вам кажется, что что-то не так...
— Да ничего мне не кажется, — перебила она, махнув рукой. — Просто вижу, что дочь моя зашивается, вот и помогаю. Кто-то же должен это делать.
Она бросила на него многозначительный взгляд.
Слава сжал чашку.
— Вы намекаете, что я не помогаю Марине?
— Я ничего не намекаю, — теща поджала губы. — Просто констатирую факт. Марина работает, с детьми возится, готовит, а ты...
— А я что? — Слава почувствовал, как раздражение поднимается горячей волной.
— А ты работаешь. И это, конечно, замечательно, — Валентина Сергеевна улыбнулась фальшивой улыбкой. — Только вот когда Маринин отец работал, он еще находил время помогать мне с хозяйством и ремонт делать. А сейчас у вас в ванной плитка отваливается, я заметила.
Слава поставил чашку на столешницу с такой силой, что кофе выплеснулся.
— Я планировал заняться ремонтом этим летом, — процедил он сквозь зубы.
— Конечно-конечно, — Валентина Сергеевна деланно всплеснула руками. — Не сердись, я же просто беспокоюсь о дочери. Она заслуживает самого лучшего.
Эти последние слова звучали как приговор.. читать продолжение рассказа