— Мы с тобой давно живем по инерции, как брат и сестра, а не как муж и жена, — слова Антона повисли в воздухе, наполненном запахом соли и остывающего песка.
Я смотрела на закат. Волны мягко накатывали на берег, оставляя на песке замысловатые узоры. Пляж почти опустел. Только где-то вдалеке маячили силуэты двух фигур. Мое сердце болезненно сжалось, ведь я прекрасно знала, кто это.
Раньше мне казалось, что наш брак с Антоном как скала — нерушимый, крепкий, проверенный десятилетием совместной жизни. Мы познакомились еще в университете. Он — высокий, с копной русых волос и внимательными серыми глазами, всегда немного рассеянный, но удивительно глубокий. Я — вечно спешащая куда-то Галя с охапкой книг и планами на будущее. Наша любовь расцвела среди лекций и библиотек, а потом превратилась в тихое семейное счастье.
— Может, нам съездить куда-нибудь на море? — предложил Антон однажды вечером, когда я устало массировала виски после тяжелого рабочего дня. — Ты совсем бледная, Галчонок.
Так он всегда меня называл — Галчонок. В тот вечер его голос звучал особенно заботливо.
— А деньги? — я автоматически думала о бюджете, о ремонте, который мы давно планировали.
— К черту деньги! — Антон подсел ко мне и обнял за плечи. — Нам нужен отдых. Настоящий.
— Даже не знаю... — протянула я, прижимаясь к его плечу, вдыхая родной запах. — У меня на работе аврал, и...
— Галя, — он мягко взял меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Работа никуда не денется. А ты... ты себя в зеркало давно видела? У тебя круги под глазами размером с Черное море.
Я невольно улыбнулась.
— Ладно, уговорил. Но только на неделю, не больше.
— Вот и чудесно! — Антон поцеловал меня в лоб. — Я займусь билетами.
Откуда мне было знать, что эта поездка все изменит?
Инна появилась в моей жизни три года назад. Новая коллега, яркая, с огненно-рыжими волосами и звонким смехом. Она ворвалась в наш сонный офис как ураган, принося с собой энергию и какую-то невероятную легкость.
— Ты какая-то напряженная, — сказала она мне в первый же день, заглядывая в мой кабинет. — Нужно научиться расслабляться!
— Ты так считаешь? — я оторвалась от монитора, невольно улыбнувшись её заразительной энергии.
— Не считаю, а знаю наверняка, — она плюхнулась в кресло для посетителей. — Слушай, у нас через дорогу открылось новое кафе с потрясающими десертами. Пойдем после работы?
— У меня еще отчеты...
— Отчеты подождут, — отмахнулась Инна. — А вот молодость — нет.
Постепенно мы сблизились. Инна была полной моей противоположностью — спонтанной, где я была осторожной, смелой, где я колебалась. Рядом с ней я чувствовала себя живее. Мы стали подругами.
Когда мы с Антоном решили поехать на море, идея пригласить Инну казалась естественной.
— Она только что рассталась с парнем, — объясняла я мужу, складывая вещи в чемодан. — Ей нужно развеяться.
Антон пожал плечами.
— Конечно, зови. Мне нравится твоя подруга. С ней всегда весело.
— Правда? — я подняла глаза, продолжая складывать вещи. — Я думала, она тебя раздражает своей болтливостью.
— Вовсе нет, — Антон улыбнулся. — Она забавная. И очень жизнерадостная.
Тогда эти слова не вызвали у меня никаких подозрений.
***
Южный городок встретил нас жарой и запахом соли. Маленький пансионат в двух шагах от моря, уютные номера с балконами, увитыми цветущей бугенвиллией. Мы с Антоном заняли комнату с видом на море, Инна поселилась по соседству.
— Боже, какая красота! — воскликнула Инна, когда мы вышли на пляж в первый день. — Я уже сто лет не была на море.
— Я тоже забыл, когда последний раз отдыхал на море, — лениво сказал Антон, растянувшись на песке.
— В том году мы отдыхали у твоих родителей на даче, — тихонько я напомнила Антону.
— Разве это отдых? — он приподнялся на локтях, насмешливо глядя на меня. — Пахали, как лошади, на этой даче!
— Лучше уж собирать малину и полоть грядки, чем целыми днями сидеть в офисе, — заметила Инна, устраиваясь рядом. — Хотя море, конечно, вне конкуренции.
Первые дни были наполнены безмятежностью. Мы классно отдыхали: ходили по кафешкам и клубам, купались в море и загорали.
— Давайте фоткаться! — Инна подняла телефон, и мы с Антоном прижались друг к другу для снимка.
Я заметила, как Антон нежно обнимал Инну за талию. Сейчас, вспоминая это, я вижу, что первые признаки были уже тогда. Просто я не хотела их замечать.
— Получилось отлично! — Инна показала нам экран. — Вы такие красивые вместе.
— Спасибо, — я улыбнулась, глядя на наши счастливые лица. — Отправь мне потом, ладно?
— Конечно! О, смотрите, там продают мороженое. Кому-нибудь взять?
— Мне ванильное, — сказал Антон, протягивая деньги.
— И мне такое же, — добавила я.
Инна убежала к киоску с мороженым, а мы с Антоном остались вдвоем.
— Хорошо, что мы её взяли с собой, — заметил он, глядя ей вслед. — Она придает нашей поездке... яркости.
Я кивнула, не задумываясь о том, что он имел в виду.
На третий день что-то начало меняться.
Тонкие, почти неуловимые изменения. Антон стал чаще смотреть на часы во время наших совместных прогулок. Инна начала просыпаться раньше обычного.
— Я просто хочу поплавать до завтрака, — объясняла она, накидывая легкий сарафан поверх купальника. — Вода утром такая чистая!
— Может, я с тобой? — предложила я как-то.
— Нет-нет, — она странно замялась. — Тебе же нравится поспать подольше. Не хочу тебя будить в такую рань.
Но однажды, проснувшись раньше обычного, я увидела их вместе на пляже. Они не держались за руки, не целовались. Просто шли вдоль кромки воды и разговаривали. Но в том, как близко они стояли друг к другу, в том, как Антон наклонялся к ней, явно вслушиваясь в каждое слово, было что-то слишком интимное.
Сердце сжалось, но я убедила себя, что придумываю. Что это просто дружеская беседа. Я вернулась в номер и сделала вид, что только проснулась, когда Антон вернулся с "утренней пробежки".
— Как спалось? — спросил он, целуя меня в висок.
— Хорошо, — соврала я. — Что-то ты рано сегодня.
— Проснулся и решил размяться, — он отвернулся, доставая из шкафа свежую футболку. — Вода сегодня потрясающая. Пойдем купаться?
— Конечно, — я натянуто улыбнулась. — Дай мне пять минут.
В тот вечер мы сидели в прибрежном ресторанчике. Закатное солнце окрашивало небо в цвета пожара.
— За нас! — Антон поднял бокал с вином. — За чудесный отпуск!
Мы чокнулись. Но когда наши бокалы соприкоснулись, я заметила, как взгляд Антона скользнул к Инне. Всего на мгновение.
— Знаете, я, пожалуй, пройдусь по берегу, — сказала я, допив вино. — Голова немного разболелась от жары.
— Составить тебе компанию? — Антон полуприподнялся со стула.
— Нет-нет, — я улыбнулась через силу. — Мне нужно проветриться. Я ненадолго.
— Ты точно в порядке? — Инна смотрела на меня с беспокойством, которое сейчас казалось таким фальшивым.
— Да, просто духота, — я махнула рукой. — Наслаждайтесь ужином.
Выйдя из ресторана, я не пошла на пляж. Вместо этого обошла здание и спряталась за огромной пальмой, откуда был виден наш столик. Я не знаю, что именно толкнуло меня на этот поступок. Наверное, инстинкты, которые кричали громче, чем рациональная часть моего сознания.
Через пятнадцать минут они встали и пошли к выходу. Но они направились не к пансионату, а свернули в сторону пляжа.
Я следовала за ними на расстоянии, чувствуя, как с каждым шагом внутри нарастает ледяная волна страха. Они дошли до пустынного участка берега, где огромные валуны создавали естественное укрытие.
И там, среди камней, в мягком сиянии луны, Антон взял лицо Инны в свои ладони и поцеловал её. Не как друг, не как знакомый. Как мужчина, который жаждет женщину.
Мир вокруг рухнул. В ушах зазвенело, а ноги стали ватными. Я оперлась о ближайшую скамейку, чтобы не упасть.
— Это ничего не значит, — услышала я голос Инны. — Мы просто...
— Нет, — голос Антона звучал глухо. — Это значит все. Я не могу больше притворяться.
— А как же Галя? — в голосе Инны слышалось волнение. — Она моя подруга, я не могу...
— Мы поговорим с ней. После отпуска. Все объясним.
— Объясним что? — не выдержала я, выходя из своего укрытия. Они отпрянули друг от друга как ошпаренные. — Что вы... что вы спите за моей спиной?
— Галя! — Антон сделал шаг ко мне. — Это не то...
— Не смей! — я выставила руку вперед, останавливая его. — Не смей говорить, что это не то, что я подумала! Я все видела!
— Галочка, — Инна плакала, её лицо исказилось от страдания, которое я не могла и не хотела считать искренним. — Мы не хотели, чтобы ты узнала вот так...
— А как вы хотели? — я почти кричала, чувствуя, как слезы текут по щекам. — Прислать мне видео? Или, может, пригласить посмотреть?
Антон стоял, опустив голову.
— Все не так, — тихо сказал он. — Мы собирались поговорить с тобой после отпуска. Я... я влюбился, Галя.
Эти слова прозвучали как выстрел.
— Влюбился? — я истерически рассмеялась. — В мою подругу? За моей спиной? Десять лет вместе, и ты... вы...
Я не слышала больше их объяснений. Развернувшись, я побежала прочь, спотыкаясь на песке, чувствуя, как соленые брызги — то ли морские, то ли слезы — попадают на лицо.
Вернувшись в номер, я механически собрала вещи. Не все — только самое необходимое. Хотела оставить записку, но рука не слушалась. Что я могла написать? "Я все видела"? "Как ты мог"?
Вместо этого я просто положила обручальное кольцо на подушку. Пусть это будет моим посланием.
Я сидела на автобусной остановке, когда зазвонил телефон. Антон. Я не ответила. Через минуту пришло сообщение:
«Где ты? Я волнуюсь».
Волнуется... Горький смешок вырвался из моих губ.
Автобус должен был прийти через двадцать минут.
Телефон зазвонил снова. На этот раз Инна. Я выключила телефон и сунула его в сумку.
— Не отвечаешь? — раздался голос рядом. Я вздрогнула и подняла глаза. На остановке сидел пожилой мужчина, которого я раньше не заметила.
— Нет, — коротко ответила я, не желая разговаривать.
— Правильно, — кивнул он. — Иногда лучше помолчать, чем говорить то, о чем потом пожалеешь.
Я не ответила, уставившись на дорогу. Старик, однако, не собирался замолкать.
— Знаете, молодая женщина, я прожил долгую жизнь. И понял одну простую вещь — все проходит. Даже самая страшная боль.
— Спасибо за мудрость, — я не сдержала сарказма. — Но мне сейчас не до философских бесед.
— Конечно-конечно, — он покивал. — Я просто подумал, что вам, возможно, нужно услышать что-то обнадеживающее. У вас такой вид, будто вы всё потеряли.
— Так и есть, — неожиданно для себя я повернулась к нему. — Моя жизнь разрушена. Муж... предал меня. С моей лучшей подругой.
— Ох, — старик покачал головой. — Старая как мир история, но от этого не менее болезненная. И что вы теперь?
— Уезжаю.
— Куда?
Я задумалась. Я действительно не знала, куда еду.
— Домой, — наконец сказала я. — К маме.
— Хорошее решение, — одобрил старик. — Мама всегда поймет и поддержит.
Небо постепенно светлело. Начинался новый день. День, в который я войду уже другим человеком.
Ну вот и подъехал мой автобус.
— Удачи вам, — старик помахал рукой, когда я поднималась по ступенькам автобуса.
— Спасибо, — впервые за эту ночь я искренне улыбнулась.
А пока... пока мне предстояло научиться жить заново. Без Антона. Без Инны. Только я и дорога, ведущая прочь от берега, где разбилось мое счастье.
Автобус мчался по прибрежному шоссе. Я смотрела в окно на пробегающие мимо пейзажи — яркие южные цветы, увитые виноградом дома, блики солнца на морской глади. Всё это теперь казалось каким-то чужим и ненастоящим. Как декорации в театре, где только что закончился мой спектакль.
Я включила телефон. Двадцать семь пропущенных от Антона, двенадцать от Инны. Три голосовых сообщения. Пальцы дрожали, но я заставила себя нажать на первое.
— Галя, где ты? — голос Антона звучал запыхавшимся, как будто он бежал. — Пожалуйста, перезвони. Нам нужно поговорить.
Второе сообщение от него же, спустя час:
— Я нашел кольцо... Галя, послушай, всё не так, как ты думаешь. Я... — пауза, вздох. — Позвони, пожалуйста.
И последнее, от Инны:
— Галочка, милая, я знаю, ты всё видела. Я не прошу прощения, потому что непростительное не прощают. Но выслушай хотя бы... — её голос сорвался.
Я удалила все сообщения одним движением и выключила телефон. Слишком рано. Ещё слишком рано для их слов.
Рядом со мной села женщина с маленькой девочкой.
— Смотри, море! — воскликнула малышка, тыча пальчиком в окно.
— Да, солнышко, море, — женщина погладила её по голове.
Я отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Когда-то мы с Антоном мечтали о детях. «Позже, — говорили мы. — Сначала карьера, потом дети». А теперь...
— Хотите конфетку? — девочка протягивала мне леденец на палочке.
— Нет, спасибо, — я покачала головой.
— Лиза, не приставай к тете, — одернула её мать.
— Ничего страшного, — я улыбнулась. — Просто у меня уже есть конфета.
Я соврала, конечно. Но девочка улыбнулась мне и занялась своим леденцом.
***
Маленькая гостиница в областном центре стала моим пристанищем на следующие три дня. Я не могла заставить себя сразу вернуться домой — в квартиру, где каждый угол напоминал бы об Антоне. О нас.
На второй день я купила дешёвый кнопочный телефон и новую сим-карту. Позвонила начальнице, сказала, что беру отпуск за свой счет — семейные обстоятельства. Ирина Сергеевна не стала расспрашивать, и я была ей благодарна за это.
— Всё образуется, Галочка, — только и сказала она. — Отдыхай сколько нужно.
— Спасибо, Ирина Сергеевна, — я сглотнула комок в горле. — Я очень ценю ваше понимание.
— Не за что, — она помолчала. — Знаешь, Инна уволилась.
Сердце пропустило удар.
— Вот как.
— Да, прислала заявление по почте. Странно все это.
— Да, странно, — я закрыла глаза, представляя, как Инна собирает вещи в её маленьком рабочем закутке. — Извините, мне пора.
Потом я позвонила маме. Она сразу почувствовала, что что-то не так.
— Доченька, у тебя голос странный. Случилось что? — в её голосе звучало беспокойство.
Я собиралась сказать что-то нейтральное, но вместо этого разрыдалась в трубку. Выплеснула всё — и встречу с Инной, и поездку на море, и поцелуй у камней, и бегство.
— Этот подлец! — мама почти кричала. — И эта... эта... у меня нет слов! А ты-то как, доченька?
— Не знаю, мама, — я вытерла слезы. — Разбита. Опустошена. Как будто часть меня умерла.
— Приезжай, — просто сказала мама, когда я замолчала. — Прямо сегодня приезжай.
— Я не могу прямо сегодня, — я шмыгнула носом. — Мне нужно собраться с мыслями. Я приеду через пару дней, хорошо?
— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Но если что — звони в любое время.
Прошло несколько дней
Родительский дом в маленьком городке в трёх часах езды был единственным местом, где я могла зализать раны. Где мне не нужно было делать вид, что всё в порядке.
Мама встретила меня у калитки. Увидев мое лицо, просто молча обняла и повела в дом, где уже пыхтел на плите чайник и пахло пирогами с яблоками — моими любимыми с детства.
— Поешь, отдохнешь, а потом поговорим, — сказала она, усаживая меня за стол.
Я смотрела на её руки — морщинистые, с выступающими венами, но такие родные, такие надёжные. Мама всегда умела исцелять словом и молчанием. Сейчас мне требовалось и то, и другое.
— Я не знаю, что делать дальше, — призналась я, когда мы сидели вечером на веранде, укутавшись в старый плед. — Как будто жизнь кончилась.
— Жизнь никогда не кончается, пока мы дышим, — мама смотрела куда-то вдаль, за облетающие яблони сада. — Просто иногда она делает крутой поворот, и нам приходится учиться ходить заново.
— Я любила его, мам, — я уткнулась лицом в её плечо. — Десять лет... Это же целая жизнь.
— Не вся жизнь, — она мягко погладила меня по волосам. — Только её часть. И эта часть была хорошей, несмотря на финал. Не позволяй этой боли перечеркнуть всё, что было до неё.
— Не могу, — я покачала головой. — Сейчас не могу. Все воспоминания отравлены. Все.
— Это пройдет, — мама поцеловала меня в макушку. — Со временем. Просто дай себе время.
Мы долго молчали, слушая, как стрекочут сверчки и шуршат в траве ежи.
— А Инна? — наконец спросила мама. — Вы ведь были подругами?
Этот вопрос больнее всего отзывался внутри. Предательство мужа — это одно. Но предательство подруги, женщины, которой я доверяла свои секреты, с которой делилась сокровенным...
— Я не хочу о ней говорить, — я сжала кулаки. — Никогда.
— Это твоя подруга, которая клялась в дружбе? — не унималась мама. — Которую ты приглашала к нам на твой день рождения?
— Да, она самая, — я горько усмехнулась. — Теперь понимаешь, почему я не хочу говорить о ней?
Мама кивнула, не настаивая.
— На всё нужно время, доча, — она вздохнула. — На всё нужно время.
Две недели в родительском доме пролетели как один день. Я помогала маме с огородом, перебирала старые вещи на чердаке, гуляла по знакомым с детства улочкам. Постепенно чувствовала, как что-то оттаивает внутри.
Антон продолжал названивать на старый номер. А я созванивалась со своей лучшей подругой Светкой, она рассказывала мне все новости.
— Видела его… — сказала она при очередном звонке. — Выглядит паршиво, если честно.
— И что с того? — резко ответила я, чувствуя, как внутри снова поднимается волна боли. — Он сам во всём виноват.
— Я просто говорю, что видела, — Светка вздохнула. — Не злись на меня.
— Прости, — я потерла виски. — Я не на тебя злюсь. Меня это не касается, — отрезала я. — Его жизнь — больше не моя забота.
— А вещи? Ты же всё там оставила. Может, передашь мне ключи, я соберу что-то и привезу тебе?
Я задумалась. Действительно, не могла же я вечно жить у мамы в одних и тех же джинсах и футболке.
— Хорошо, но только когда будешь уверена, что его нет дома.
— Не беспокойся, я все сделаю, — успокоила меня Светка. — Напиши список того, что тебе нужно.
В тот же вечер я села за стол на маминой кухне и начала составлять список необходимых вещей. Ручка замирала над бумагой, когда я вспоминала предметы, связанные с Антоном — нашу общую фотографию в рамке на прикроватной тумбочке, кружку с надписью «Моему Галчонку», которую он подарил мне на пятую годовщину свадьбы, толстовку, которую я так любила у него забирать в прохладные вечера... Все эти мелочи, пропитанные воспоминаниями, теперь причиняли почти физическую боль.
— Что пишешь? — мама заглянула через плечо, ставя передо мной чашку горячего чая.
— Список вещей для Светки, — я подняла глаза. — Мам, как ты думаешь, мне стоит забрать всё из квартиры?
Она присела рядом, обхватив ладонями свою чашку.
— Это твоё решение, доченька. Но если сейчас ты не готова видеть эти вещи — не заставляй себя. Всё успеется.
— А если... если он выбросит мои вещи? — голос дрогнул. — Он же может разозлиться, что я не отвечаю.
— Антон не такой человек, — мама покачала головой. — Что бы он ни сделал, но твои вещи он не тронет. В этом я уверена.
Я кивнула, понимая, что она права. Несмотря на предательство, Антон не был мелочным или мстительным. Это не делало боль меньше, но хотя бы давало время все обдумать.
Прошел месяц.
Я устроилась на работу в местную библиотеку — временно, как говорила себе. Хотя в глубине души понимала, что возвращаться в большой город пока не готова. Здесь, в тишине книжных полок, среди запаха типографской краски и старой бумаги, мне было спокойно. Никто не знал моей истории, не задавал лишних вопросов.
— Галина Сергеевна, помогите, пожалуйста, с работой по литературе, — Костя, старшеклассник из местной школы, сложил руки в молитвенном жесте. — Сочинение задали, а я в этих классиках совсем не разбираюсь.
— Давай посмотрим, что у тебя есть, — я улыбнулась, указывая на стул рядом с моим столом.
Помогая мальчику с анализом «Преступления и наказания», я на время забылась, погрузившись в мир литературы, где все страдания имели смысл и высшую цель. Не то что в реальной жизни.
— Спасибо огромное! — Костя сиял, пряча исписанные листы в рюкзак. — Вы настоящий спаситель!
— Не за что, — я махнула рукой. — Только в следующий раз лучше читай книги заранее, а не за день до сдачи сочинения.
Он смущенно улыбнулся и умчался, а я вернулась к каталогизации новых поступлений.
— А вы умеете ладить с молодежью, — заметила Тамара Ивановна, заведующая библиотекой. — Может, всё-таки подумаете о постоянной работе у нас?
— Я ещё не решила, — уклончиво ответила я.
Возвращаясь вечером домой, я заметила незнакомую машину у ворот. Сердце екнуло — первая мысль была об Антоне. Неужели он нашел меня? Но это была Светка.
— Привет, отшельница! — она вылезла из машины и раскрыла объятия. — Решила вот проведать тебя.
— Светка! — я обняла подругу. — Как же я рада тебя видеть!
Мы прошли в дом, где мама уже хлопотала, готовя ужин.
— Давно к нам гости не заглядывали, — она обняла Светку. — Проходи, рассказывай, что в городе нового.
Весь вечер мы просидели на веранде, Светка рассказывала городские новости, явно избегая упоминаний об Антоне. Я была ей благодарна за это.
— А твои вещи я сложила на хранение у себя, — сказала она, когда мама ушла спать. — Как и просила.
— Спасибо, — я сжала её руку. — Ты настоящий друг.
Светка вздохнула, явно колеблясь, стоит ли продолжать.
— Выкладывай, — я напряглась. — Он что-то передал?
— Нет, — она покачала головой. — Просто... Я видела их.
Сердце сжалось.
— Вместе? — голос охрип.
— Да, в том кафе возле твоего офиса. Они не выглядели... счастливыми, если тебя это интересует.
— Меня это не интересует, — отрезала я, чувствуя, как внутри всё переворачивается. — Их жизнь — их дело.
— Конечно, — Светка поспешно кивнула. — Просто подумала, что тебе нужно знать.
— Зачем? — я горько усмехнулась. — Чтобы представлять, как они сидят в нашем кафе? Как он смотрит на неё тем взглядом, который раньше предназначался мне?
— Прости, — она опустила глаза. — Я не хотела тебя расстраивать.
Позже, лежа в кровати и глядя в потолок, я ругала себя за вспышку. Светка не заслуживала этого. Она просто пыталась быть честной.
Но перед глазами стоял образ — Антон и Инна за столиком в нашем любимом кафе. Его рука поверх её руки, тихий разговор, возможно, о том, как им поступить с квартирой, которую мы с Антоном покупали в ипотеку. О том, как жить дальше — без меня.
Я резко села в кровати. Нет. Я не могу так больше. Нужно поставить точку. Нельзя вечно прятаться в материнском доме, среди книжных полок, убегая от реальности.
Утром я разбудила Светку, которая осталась ночевать.
— Отвезешь меня в город? — спросила я, глядя ей в глаза. — Мне нужно забрать свои вещи. И поговорить с Антоном.
Наша квартира выглядела точно так же, как в день, когда мы уехали на море. Те же занавески, те же книги на полках, те же магниты на холодильнике... И всё же что-то неуловимо изменилось. Возможно, это было что-то во мне.
— Хочешь, я побуду с тобой? — спросила Светка, занося мой чемодан.
— Нет, — я покачала головой. — Мне нужно сделать это самой.
Когда она ушла, я медленно прошлась по комнатам, проводя пальцами по знакомым поверхностям, вдыхая запах — наш с Антоном запах, смесь его одеколона, моих духов и чего-то неуловимого, что делало этот дом нашим.
На журнальном столике лежали документы — я узнала папку, в которой мы хранили всё, связанное с ипотекой. Рядом — блокнот Антона с его аккуратным почерком. Я не удержалась и заглянула.
«Поговорить с Галей» — было написано на последней странице. Ниже шли пункты:
- Объяснить ситуацию
- Обсудить раздел имущества
- Предложить выкупить её долю в квартире
Я захлопнула блокнот. Значит, всё решено. Все за меня решили.
Начала методично собирать вещи — одежду, книги, личные предметы. То, что было только моим, не нашим. Оказалось, таких вещей не так уж много.
Входная дверь открылась, когда я складывала в коробку свои украшения.
— Галя?
Голос Антона — растерянный, недоверчивый. Я замерла, а потом медленно выпрямилась, поворачиваясь к нему.
Он стоял в дверях спальни — похудевший, с кругами под глазами, с отросшей щетиной. Не похожий на человека, который счастлив в новых отношениях.
— Привет, — сказала я, удивляясь спокойствию своего голоса. — Я за вещами.
— За вещами, — он повторил как эхо. — Конечно. Я... я могу помочь?
— Справлюсь сама, — я отвернулась, продолжая складывать коробку. — Много не возьму, только самое необходимое.
— Галя, — он сделал шаг в комнату, — нам нужно поговорить.
— Не о чем говорить, — я неопределенно махнула рукой. — Я видела твои записи. Всё понятно. Ты выкупаешь мою долю в квартире, и мы расходимся.
— Это не... — он запнулся. — То есть, да, но... Галя, я должен объяснить.
— Что объяснить? — я наконец посмотрела ему в глаза. — Как ты влюбился в мою подругу? Или как вы тайком встречались, пока я работала сверхурочно, чтобы мы могли позволить себе тот отпуск? Или, может, ты объяснишь, почему именно Инна? Почему моя подруга?
— Я не знаю, — он опустился на край кровати, обхватив голову руками. — Это просто... случилось. Я не планировал, не искал этого.
— Вещи не «просто случаются», Антон, — я скрестила руки на груди. — Люди делают выбор.
— Ты права, — он поднял глаза. — Я сделал выбор. И я виноват перед тобой. Но ты заслуживаешь знать всю правду.
— Какую еще правду? — я почувствовала, как внутри снова поднимается волна гнева. — Разве я не видела всё своими глазами?
— Мы с Инной расстались, — просто сказал он. — Через две недели после... после того вечера на пляже.
Я застыла, пытаясь осмыслить услышанное.
— Но Светка видела вас вместе. В кафе.
— Мы говорили о том, что не сможем быть вместе после всего, что произошло— Антон горько усмехнулся. — Слишком много боли, слишком много вины.
— И что теперь? — я чувствовала странную пустоту внутри. — Ты хочешь, чтобы я вернулась? После всего?
— Нет, — он покачал головой. — Нет, Галя. Я не настолько эгоистичен. Я знаю, что разрушил всё. Я просто хотел, чтобы ты знала — я потерял и тебя, и её. И виноват в этом только я сам.
Мы долго молчали. За окном начинался дождь, капли барабанили по карнизу — тот самый звук, под который мы когда-то любили пить горячий чай, сидя в обнимку на диване.
— Знаешь, что самое больное? — наконец сказала я. — Не то, что ты влюбился в другую. А то, что ты не пришел ко мне с этим. Не сказал: «Галя, у меня проблема, я чувствую что-то к другой женщине». Мы могли бы поговорить, может быть, даже найти выход. Но ты выбрал ложь.
— Я трус, — он кивнул. — Всегда им был. Боялся сделать тебе больно и в итоге сделал ещё больнее.
Он поднялся с кровати.
— Я пойду погуляю, пока ты собираешь вещи. Не буду мешать.
Когда дверь за ним закрылась, я села на кровать, глядя на наше свадебное фото на стене. Молодые, счастливые, уверенные, что впереди вечность. Слезы, которые я так долго сдерживала, наконец покатились по щекам.
Прошло полгода.
С прошлой работы я уволилась и окончательно перебралась в родной городок. Приняла предложение Тамары Ивановны и стала полноценным сотрудником библиотеки. Мы запустили литературный клуб для подростков, и я с удивлением обнаружила, что мне нравится работать с детьми.
Документы на развод были подписаны без лишних драм. Антон выкупил мою долю в квартире, и я смогла арендовать небольшой, но уютный домик на окраине нашего городка. По вечерам я сидела на крыльце с книгой, слушая стрекот сверчков и наблюдая, как собирают росу светлячки.
От Светки я узнала, что Инна уехала из города. Куда — никто не знал. Антон по-прежнему жил в нашей бывшей квартире, но, по слухам, собирался её продавать.
А я... я училась жить заново. Один день за другим. Боль не ушла полностью — иногда она возвращалась, особенно по ночам, когда сны предательски возвращали меня на тот пляж, к тем камням, где рухнула моя прежняя жизнь. Но днем становилось легче.
— Галина Сергеевна, — Костя, мой постоянный посетитель, теперь уже студент-первокурсник, протянул мне конверт. — Тут приглашение на вечер поэзии в областной библиотеке. Они специально просили передать вам, сказали, что наслышаны о вашем литературном клубе.
— Спасибо, Костя, — я улыбнулась, принимая конверт. — Как твоя учеба?
— Сложно, — он вздохнул. — Но интересно. Знаете, я теперь понимаю, почему вы так любите литературу. Она... она помогает понять жизнь.
— Именно, — я кивнула. — Хотя иногда жизнь оказывается сложнее любой книги.
На вечер поэзии я всё-таки поехала. Сидела в последнем ряду, слушая, как молодые поэты читают свои стихи — о любви, о потерях, о боли, о надежде. О том, что было так близко моему собственному опыту.
— Не ожидал увидеть тебя здесь, — голос за спиной заставил вздрогнуть. Я обернулась.
Высокий мужчина с внимательными карими глазами смотрел на меня с легкой улыбкой.
— Михаил? — я не могла поверить своим глазам. — Миша Соколов?
— Он самый, — он присел рядом со мной. — Сто лет не виделись, да?
Миша был моей первой любовью — еще до Антона, еще до университета. Мы встречались всю школу, но потом он уехал учиться в другой город, и наши пути разошлись.
— Ты здесь работаешь? — спросила я, разглядывая его. Возмужавший, но всё с той же теплой улыбкой.
— Преподаю литературу в колледже, — он кивнул. — А ты?
— В библиотеке, в нашем городке.
— Значит, судьба всё-таки свела нас с книгами, — он усмехнулся. — Помнишь, как мы мечтали открыть книжный магазин?
Я помнила. Это была наша общая мечта — маленький книжный магазинчик с кофейней, где можно было бы устраивать литературные вечера.
— Помню, — я улыбнулась. — Жизнь пошла немного иначе.
— Ну, ты же замужем за тем парнем, Антоном, верно? — Миша вопросительно посмотрел на меня. — Светка, когда приезжала, рассказывала.
— Была замужем, — я покачала головой. — Мы... расстались.
— Прости, — он смутился. — Я не знал.
— Всё в порядке, — я пожала плечами. — Жизнь продолжается.
После этого вечера мы пошли в маленькое кафе неподалеку. Говорили о книгах, о работе, о том, как изменился наш родной городок, о школьных друзьях. Ни слова о личной жизни, ни слова о прошлом.
— Я провожу тебя, — сказал Миша, когда мы вышли из кафе. — Уже поздно.
Мы шли по ночным улицам, и я ловила себя на мысли, что мне спокойно рядом с ним. Не так, как было с Антоном — тогда это было всепоглощающее чувство, будто я тону. С Мишей было иначе — как будто я иду по твердой земле и знаю, что не упаду.
— Вот мы и пришли, — я остановилась у входа в гостиницу, где сняла номер на ночь. — Спасибо за вечер, Миш.
— Тебе спасибо, — он улыбнулся. — Может, обменяемся номерами? Просто... хотелось бы не терять связь еще на десять лет.
Я кивнула, доставая телефон.
***
— Мам, как думаешь, можно ли начать всё заново? — спросила я несколько недель спустя, помогая ей с консервацией помидоров. — В смысле, любить снова? После... всего?
Мама посмотрела на меня долгим взглядом.
— Это из-за Миши, да? — проницательно спросила она. — Вы ведь часто созваниваетесь.
Я кивнула, чувствуя, как краснею.
— Он пригласил меня на свидание. Настоящее свидание, а не просто дружеский ужин.
— И что ты ответила?
— Что подумаю, — я вздохнула. — Я боюсь, мам. Боюсь снова доверять, снова открываться. А вдруг всё повторится?
— Доченька, — мама отложила ложку и вытерла руки о передник, — жизнь не останавливается, когда мы падаем. И любовь тоже. Да, тебе сделали больно. Очень больно. Но это не значит, что ты должна запереть своё сердце навсегда.
— Но как узнать, что не ошибаешься снова?
— Никак, — она пожала плечами. — В этом и суть жизни — мы никогда не знаем наверняка. Можем только верить и надеяться.
Я задумчиво помешивала томатную пасту в большой кастрюле.
— Знаешь, — продолжила мама, — твой папа не был моей первой любовью. До него был другой человек, который разбил мне сердце. Я думала, что никогда не оправлюсь. А потом встретила твоего отца и поняла, что прежняя боль сделала меня сильнее и мудрее. Готовой к настоящей любви.
— Ты никогда не рассказывала об этом, — я удивленно посмотрела на маму.
— Не было повода, — она улыбнулась. — Но сейчас есть. Галя, ты пережила предательство, и это страшно. Но не позволяй этому опыту определять всю твою дальнейшую жизнь. Ты заслуживаешь счастья. И если Миша может сделать тебя счастливой — дай ему шанс.
В тот вечер я позвонила Мише и согласилась на свидание.
Мы сидели на берегу озера, наблюдая, как закатное солнце окрашивает воду в золотистые и алые оттенки. Наше третье свидание подходило к концу.
— О чем задумалась? — Миша коснулся моей руки.
— О жизни, — я улыбнулась. — О том, как странно всё складывается. Два года назад я была уверена, что проживу всю жизнь с Антоном. А теперь вот сижу здесь, с тобой, и...
— И? — он вопросительно наклонил голову.
— И мне хорошо, — я посмотрела ему в глаза. — Впервые за долгое время мне действительно хорошо.
Он осторожно взял мою руку в свою.
— Галя, я знаю, что ты прошла через многое. И я не тороплю тебя. Просто хочу, чтобы ты знала — я никуда не денусь. Буду рядом столько, сколько нужно.
— Спасибо, — я сжала его ладонь. — Знаешь, иногда, когда я просыпаюсь по ночам, мне кажется, что я всё еще там, на том пляже. Всё еще вижу их вместе, всё еще чувствую ту боль.
— Это нормально, — он кивнул. — Такие раны не заживают быстро.
— Но они заживают, — я посмотрела на закат. — Медленно, но верно. И знаешь, что странно? Я больше не ненавижу ни Антона, ни Инну. Я просто... отпустила их.
— Ты сильная, — Миша посмотрел на меня с восхищением. — Всегда была такой.
— Не всегда, — я покачала головой. — Я научилась этому. Через боль, через слезы, через бессонные ночи и звонки маме в три часа ночи.
Мы помолчали, слушая, как шелестит вода у берега.
— Галя, — наконец произнес Миша, поворачиваясь ко мне, — я знаю, что еще рано, но... я хочу, чтобы ты знала. Я влюблен в тебя. Наверное, всегда был, даже все эти годы, что мы не виделись.
Мое сердце гулко забилось. Страх, надежда, сомнение — всё смешалось в один клубок эмоций.
— Миша, я...
— Не отвечай сейчас, — он покачал головой. — Просто знай. И когда будешь готова — если будешь — я буду ждать.
Он медленно наклонился и осторожно, словно боясь спугнуть, поцеловал меня. Легкое, почти невесомое прикосновение губ.
И в этот момент я поняла, что готова начать заново. Не забыть прошлое — нет, оно всегда будет частью меня. Но строить новое будущее, шаг за шагом, день за днем.
— Я не могу обещать, что всё получится, — прошептала я, когда наши губы разомкнулись. — Я не могу обещать, что не испугаюсь и не убегу. Но я хочу попробовать.
— Большего я и не прошу, — он улыбнулся, обнимая меня за плечи.
Мы сидели так, наблюдая, как последние лучи солнца растворяются в наступающих сумерках. Впереди была неизвестность — пугающая и манящая одновременно.
Но я больше не боялась. Ведь самое страшное уже случилось — я пережила предательство, потеряла любимого человека, увидела, как рушится то, что казалось нерушимым. И всё же выстояла.
Телефон пискнул сообщением. Мама писала, что заканчивает пирог с яблоками и ждет нас к ужину.
— Готова? — спросил Миша, поднимаясь и протягивая мне руку.
— Готова, — ответила я, вкладывая свою ладонь в его.
Мы пошли по дорожке, ведущей от озера, навстречу теплому свету маминого дома. Навстречу новой жизни, которая, несмотря на все мои страхи и сомнения, всё-таки продолжалась.