За окном уже стемнело. Наталья, напевая себе под нос старый шлягер, расставляла тарелки. Суп с фрикадельками булькал на плите, наполняя кухню ароматом укропа и специй. Телевизор бормотал что-то о новом законопроекте — Наталья даже не вслушивалась, просто привыкла к фоновому шуму.
Хлопнула входная дверь.
— Наташк, я дома! — крикнул Виктор из прихожей.
Она улыбнулась. По голосу мужа всегда можно определить его настроение. Сегодня он явно чем-то доволен.
Виктор влетел на кухню, даже не сняв ботинки. Его глаза блестели, как у мальчишки.
— Чего это ты такой довольный? — Наталья обернулась к нему, вытирая руки о фартук.
— А у меня новость! — Виктор приобнял её за плечи. — Дачу купил!
Наталья пошатнулась, словно от толчка. Ложка выпала из рук и звякнула о кафельный пол.
— Какую... дачу? — переспросила она, растерянно глядя на мужа.
— В Озерках. Домик небольшой, но крепкий. Шесть соток земли. Место — загляденье! Речка рядом, лес...
Наталья медленно наклонилась, подняла ложку. Внутри всё застыло.
— А когда ты успел? И... почему я узнаю об этом только сейчас?
Виктор, не замечая её состояния, открыл холодильник, вытащил квас.
— Один мужик на работе продавал срочно. Цена — смех! Не мог упустить такую возможность. — Он сделал большой глоток прямо из бутылки. — Что? Не рада, что ли?
— Мы же не обсуждали этого, Вить, — Наталья почувствовала, как к горлу подкатил комок. — Откуда деньги взял?
— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — Часть — мои отпускные, остальное — кредит небольшой. Выплатим, не переживай.
— Кредит? — Наталья закусила губу. — И это тоже без меня решил?
— Ну а что тут обсуждать? — Виктор пожал плечами и снова отхлебнул кваса. — Ты всё равно никуда не ездишь. Всё работа да работа...
Наталья смотрела на мужа — такого знакомого и такого чужого одновременно. В горле першило, словно она наглоталась пыли. Странно, но она не чувствовала гнева — только усталость и какую-то безнадёжность.
— Ужин на плите, — сказала она тихо, снимая фартук. — Я пойду в комнату.
— Наташ, ну куда ты? — Виктор схватил её за локоть. — Давай поужинаем вместе... Я же хотел как лучше.
Она обернулась, и что-то в её взгляде заставило его отдёрнуть руку.
— Как лучше? Для кого, Витя? — Наталья медленно вернулась к столу, положила вилку, которую всё ещё сжимала в руке. — Для тебя лучше? Или для нас?
Виктор шумно вздохнул. Начинается... Он-то думал, жена обрадуется.
— Да брось ты, — он сел за стол, потянулся за хлебом. — Это же для семьи. Будем на шашлыки ездить, воздухом дышать. Тебе полезно будет от компьютера оторваться, между прочим.
Наталья не садилась. Стояла, опершись о спинку стула, и смотрела на мужа так, словно видела впервые.
— Ты думаешь, можно решать всё без меня? — голос её звучал тихо, но твёрдо. — Ты ошибаешься!
Виктор отложил ложку, которой только что зачерпнул суп.
— Ну что ты опять начинаешь? — В его голосе проскользнуло раздражение. — Что не так-то?
— Всё не так! — Наталья почувствовала, как внутри что-то надломилось, как плотина, не выдержавшая напора воды. — Я не хочу, чтобы меня ставили перед фактом! Я не хочу узнавать о кредите постфактум! Я не хочу, чтобы за меня решали, куда я поеду на выходные!
— Господи, — Виктор закатил глаза, — ты и правда из-за этого? Я же для нас старался.
— Нет, Вить, — Наталья покачала головой. — Ты для себя старался. Ты хотел дачу — и купил её. Как в прошлом году машину сменил, не спросив меня.
— Но тебе же нравится наша машина! — воскликнул он.
— Дело не в машине! — Наталья повысила голос, что случалось крайне редко. — Дело в том, что ты даже не спрашиваешь моего мнения! Никогда!
Виктор смеётся, но как-то неестественно, словно защищаясь.
— Ты всегда так реагируешь, а потом привыкаешь, — он махнул рукой. — И с машиной было так же. Сначала «ой-ой-ой», а теперь довольна.
Наталья сжала пальцами край стола так, что костяшки побелели.
— Я не привыкаю, Витя. Я проглатываю. Каждый раз — проглатываю и молчу. Но больше не буду.
Она развернулась и вышла из кухни, оставив мужа в недоумении. Виктор пожал плечами, потянулся за солонкой.
«Перебесится», — подумал он, принимаясь за суп.
Но почему-то в этот раз его равнодушная уверенность ощущалась как-то иначе. Как трещина на любимой чашке — вроде и держит чай, но что-то уже не то.
Кафе "Мечта" на углу Садовой и Лермонтова Наталья выбрала не случайно — здесь всегда тихо по утрам. Ирка опаздывала, как обычно. Наталья грела руки о чашку с капучино и разглядывала прохожих за окном. Внутри была странная пустота — ни обиды, ни злости, только усталость.
— Прости, застряла! — Ирина плюхнулась на стул напротив, растрёпанная и шумная, как всегда. — Ой, а чего это у тебя лицо такое?
Наталья слабо улыбнулась:
— Какое?
— Кислое, как будто лимон съела, — Ирка махнула официантке. — Мне как обычно! И ещё этот... как его... черничный чизкейк, два куска!
Наталья хмыкнула:
— Два?
— Один тебе, — Ирка сбросила сумку на пол и подалась вперёд. — Давай, колись. Что стряслось?
И Наталья рассказала. Про дачу, про то, как устала от того, что Виктор всё решает сам. Говорила и чувствовала, как на душе становится легче, будто камни сбрасывала.
— И вот сидим теперь, как в окопе, — закончила она. — Я молчу, он делает вид, что ничего не случилось...
Ирка фыркнула, помешивая три ложки сахара в своём капучино:
— А ты чего хотела-то? Он же у тебя всегда такой был — сам решает, сам делает. А ты молчишь, вот и привык.
— Да я не хочу ссориться, — Наталья отковыряла кусочек чизкейка. — Мы двадцать лет вместе, может, я просто накручиваю себя?
— Ага, и ещё двадцать так проживёшь, — Ирина закатила глаза. — Знаешь... — она задумалась, подбирая слова. — Мой бывший был такой же. Всё сам решал, а потом удивлялся, почему я психую. У нас даже штора в ванной была в дельфинчиках, представляешь? Я ненавижу дельфинов!
Наталья невольно хихикнула:
— При чём тут шторы?
— При том, что он даже не подумал спросить, что я хочу, — Ирка вздохнула. — А ты не ссорься. Просто попробуй поставить себя на первое место. Хочешь уехать на пару дней к сестре? Уезжай. Хочешь заняться собой? Сделай это.
— Думаешь, поможет? — Наташа сомневалась.
— А пробовала? — Ирка прищурилась. — Двадцать лет не пробовала, а теперь боишься?
Наталья откинулась на спинку стула. Ирка права — она привыкла быть удобной, привыкла прогибаться. «Мой гибкий позвоночник» — так шутил Виктор когда-то. А сейчас ей вдруг стало так противно от этой шутки.
— Знаешь, — сказала она, отламывая большой кусок чизкейка, — пожалуй, ты права. Хватит быть удобной.
— Аминь, сестра! — Ирка чокнулась с ней чашкой. — Ну наконец-то! Давно пора!
Наталья улыбнулась. Внутри, там, где ещё вчера была пустота, теперь будто включили свет.
Виктор проснулся от непривычной тишины — будильник не прозвенел. Потянулся к телефону — уже восемь! Через час планёрка, а он даже не завтракал.
— Наташ! — крикнул он в пустоту квартиры. Тишина.
Натянув домашние штаны, Виктор выбрался из спальни. На кухне пусто — ни запаха кофе, ни привычной яичницы с помидорами. Странно. Наталья всегда вставала в шесть тридцать, готовила завтрак, будила его...
Виктор заглянул в шкаф — любимая рубашка, та, голубая, которую он хотел сегодня надеть, лежала смятой. Не выглажена? Впервые за сколько... лет пять? Семь?
— Да что за... — пробормотал он, озадаченно почёсывая затылок.
В гостиной он застал неожиданную картину: Наталья, завернувшись в плед, сидела в кресле с книгой и чашкой чая.
— Доброе утро, — она улыбнулась как ни в чём не бывало. — Ты сегодня поздно.
— Ты... — Виктор осёкся. — Будильник не прозвонил.
— А-а, — протянула Наталья. — Извини, я забыла его завести.
— Завести? — Виктор окончательно растерялся. — Ты же всегда сама меня будишь.
— Решила сегодня почитать с утра, — она перевернула страницу. — Давно собиралась.
Виктор машинально открыл холодильник — внутри сыр, колбаса, яйца... всё как обычно, но...
— Ты не приготовила? — в его голосе прозвучало неприкрытое удивление.
— Я не успела, — Наталья виновато улыбнулась, но в глазах её мелькнуло что-то новое... независимость? — Если хочешь, могу сейчас что-нибудь сделать.
— Нет, уже поздно, — буркнул Виктор. — Я на работе перехвачу.
Он прошёл в ванную, на ходу стаскивая майку. Что-то происходит. Что-то неправильное. Наталья всегда... всегда была такой предсказуемой. Завтрак, выглаженная рубашка, напоминание о делах. Как часы! А тут сидит, читает... Он посмотрел на себя в зеркало.
— С тобой что-то не так, — заявил он, вернувшись в гостиную.
Наталья пожала плечами:
— Наверное, просто устала.
— От чего? — Виктор недоуменно нахмурился. — От того, что одна книжка на полке стоит не в алфавитном порядке?
Он пытался шутить, но Наталья не улыбнулась. Только посмотрела как-то странно, словно видела его впервые.
— От всего, наверное, — сказала она тихо. — Просто от всего.
Виктор сдался. Некогда разбираться с женскими капризами. У него планёрка через сорок минут, а он даже не одет!
— Ладно, разбирайся со своей усталостью, — бросил он. — А мне на работу пора.
Уже в дверях он услышал её тихий голос:
— Конечно, Витя. Иди.
Обычные слова, но почему-то от них стало не по себе.
— Чего такой хмурый? — Геннадич плюхнулся за стол напротив, расстегивая пиджак. — Обедать будешь?
В столовой было шумно, как всегда в это время. Виктор ковырял вилкой котлету, не чувствуя вкуса. Мысли крутились вокруг утреннего происшествия — а ведь это именно происшествие, когда твоя жена вдруг ведёт себя... по-другому.
— Буду, — кивнул он. — Просто задумался.
— Ну-ну, — Геннадич прищурился. — Я эту твою задумчивость знаю. Опять с женой поцапался?
Виктор вздохнул. Геннадич, его старый приятель, всегда каким-то звериным чутьём угадывал, когда у него проблемы дома.
— Да жена что-то чудит, — он отложил вилку. — Сегодня завтрак не приготовила, рубашку не погладила...
— И ты из-за этого в печали? — Геннадич рассмеялся. — Бедняжка. Сам, что ли, не справишься?
— Да не в этом дело, — Виктор поморщился. — Просто она... не такая, как обычно. Смотрит странно... Говорит, устала.
— От тебя, что ли? — Геннадич подмигнул, наваливая в тарелку горку пюре.
— С чего ей от меня уставать? — Виктор искренне удивился. — Я всё в дом несу, на море её вожу каждое лето, вон, дачу купил...
— А, так ты всё-таки взял ту халупу в Озерках? — Геннадич присвистнул. — И много отвалил?
— Нормально, — уклончиво ответил Виктор. — Зато теперь на природу можно ездить, шашлыки жарить...
— А жене-то сказал заранее? — Геннадич отхлебнул компот.
— А чего говорить? — Виктор развёл руками. — Купил — и всё, дело сделано. Ей-то что, только радоваться.
— М-да, — протянул Геннадич. — Тогда не удивляйся, что она устала.
— Да при чём тут...
— Слушай, — перебил его Геннадич, — мою Тамарку знаешь? Двадцать пять лет вместе. Так вот, я однажды тоже решил ей «сюрприз» сделать — купил билеты на море, в Турцию. Красиво же, думаю! А она устроила такой скандал...
— И чего? — Виктор нахмурился.
— А того, — Геннадич постучал вилкой по столу, — что она на эти даты уже с подругами в Питер собралась. А я и не знал. Не спросил ведь. Думал, она обрадуется, а получилось — я её планы перечеркнул.
Виктор задумался. Нет, у них с Натальей не так. Она всегда соглашалась с его решениями. Всегда! И даже если поначалу ворчала, то быстро привыкала и успокаивалась.
— Моя Наташка не такая, — сказал он уверенно. — Она понимает, что я для нас стараюсь.
— А может, она просто тебе это сказать боится? — Геннадич пожал плечами. — Думает, как бы твоя жена чего странного не учудила, — передразнил он Виктора.
— Да ладно, — Виктор отмахнулся. — Думает она. Не держит её никто. Просто от работы устала. Или... — он вдруг осёкся, — думаешь, что я без неё не справлюсь?
— А ты сможешь? — Геннадич прищурился.
— Конечно, — Виктор вскинул подбородок. — Я же не беспомощный!
Но почему-то в груди неприятно заныло. Что, если и правда Наталья устала? От него? От их отношений? Нет, ерунда какая-то...
Однако уверенности в голосе уже не было.
— Пап, ты как будто похудел, — Сергей окинул отца внимательным взглядом, пропуская его в квартиру.
— Да ладно, — Виктор натянуто улыбнулся, снимая куртку. — Просто устал немного.
В квартире сына вкусно пахло чем-то мясным. Виктор принюхался:
— Голубцы, что ли?
— Ага, — Сергей кивнул, — Лена научила. Представляешь, я теперь и готовить умею!
— Молодец какой, — Виктор потрепал сына по плечу. — А где сама хозяйка?
— К подруге убежала, — Сергей махнул рукой в сторону кухни. — Пойдём, чай поставлю.
Они устроились за кухонным столом — маленьким, но уютным. Сергей достал банку с печеньем:
— Мамино любимое, помнишь?
Виктор кивнул. Овсяное, с изюмом. Наталья всегда пекла такое на Новый год.
— Она давно не звонила, — Сергей подвинул отцу чашку. — Всё нормально у вас?
— А что не должно быть нормально? — Виктор нахмурился.
— Не знаю, — Сергей пожал плечами. — Просто она какая-то... другая стала. По телефону. Тише, что ли.
Виктор вздохнул. Сказать сыну, что у них проблемы? Да и какие проблемы — ерунда какая-то. Подумаешь, Наталья белье погладить забыла...
— Да всё у нас... — он запнулся. — Нормально всё.
Сергей прищурился:
— Точно? А то я маму знаю. Она если молчит — значит, внутри всё кипит.
— Да с чего ей кипеть-то? — не выдержал Виктор. — Я всё для неё делаю! Вон, дачу купил...
— Дачу? — Сергей искренне удивился. — Когда успел?
— Неделю назад. Хорошее место, в Озерках...
— И мама что? Обрадовалась?
Виктор отвёл взгляд:
— Не совсем.
— Дай угадаю, — Сергей покачал головой, — ты с ней заранее не обсудил, да?
— А что тут обсуждать? — Виктор развёл руками. — Я для семьи старался!
Сергей смотрел на отца с какой-то новой, взрослой грустью:
— Пап, ты вообще знаешь, чего мама хочет?
Виктор усмехнулся:
— Ну, конечно. Мы двадцать лет женаты.
— А ты спрашивал?
Тишина повисла в кухне, густая, как кисель. Виктору нечего было сказать.
— Знаешь, — Сергей вздохнул, — когда мы с Ленкой поженились, я тоже думал, что всё про неё знаю. А оказалось — нифига. И знаешь, что меня спасло?
— Что? — Виктор машинально спросил.
— Я начал спрашивать, — Сергей улыбнулся. — «Дорогая, а какой фильм ты хочешь посмотреть?» «Солнышко, а куда поедем в отпуск?». Так просто, оказывается.
Виктор смотрел на сына и вдруг осознал — тот стал мудрее его. Когда успел вырасти-то?
— Но твоя мама никогда не жаловалась... — попытался защититься Виктор.
— А ты давал ей шанс? — Сергей покачал головой. — Всё решал сам, а она... Она просто устала, пап. Устала быть невидимкой.
Слова сына били под дых. Невидимкой? Его Наташка? Да за ней как за каменной стеной! Он о ней заботится, всё для неё...
А спрашивал ли — что для неё важно? Хотя бы раз за эти годы?
Виктор опустил глаза. Ответ слишком очевиден, чтобы его произносить.
Ключ повернулся в замке, и Виктор толкнул дверь. В квартире было темно и непривычно тихо.
— Наташ? — позвал он, щёлкая выключателем в прихожей.
Тишина. Только холодильник привычно гудел на кухне.
— Наташа! — крикнул он громче, скидывая ботинки.
Никто не ответил. Виктор почувствовал, как внутри поднимается беспокойство. Она всегда дома в это время. Всегда.
— Да где же ты? — пробормотал он, проходя по комнатам и включая везде свет.
В спальне царил порядок. Постель аккуратно застелена, шторы задёрнуты. На кухне тоже всё на своих местах. Чисто, уютно... и пусто.
Виктор достал телефон, набрал номер жены. «Абонент временно недоступен». Выключила? Наталья никогда не выключает телефон!
Он заметил записку на столе, когда уже во второй раз нервно мерил шагами кухню. Обычный листок в клеточку, вырванный из блокнота, а на нём — аккуратный почерк Натальи:
«Уехала на пару дней к сестре. Еда в холодильнике, разогрей. Н.»
Виктор перечитал записку дважды. К сестре? В Псков? Вот так, ничего не сказав? Не предупредив?
Он тяжело опустился на стул. Внутри было пусто и как-то... страшно? Да, пожалуй, именно страшно. Впервые за долгие годы он не понимал, что происходит.
Виктор открыл холодильник. На полке стояла кастрюля с супом, в контейнере — котлеты с пюре. Всё приготовлено, но... не так, как обычно. Никаких записок с указаниями, сколько разогревать. Никаких «ешь на здоровье, Витенька». Просто еда. Как будто для квартиранта.
Он захлопнул дверцу, не чувствуя голода.
Наташка уехала. Просто взяла и уехала. Без него. Она никогда так не делала раньше. Даже к родителям на похороны они ездили вместе — он настоял, хотя и отпрашиваться с работы пришлось.
Квартира казалась чужой и неуютной. Виктор включил телевизор — просто чтобы не слышать давящей тишины. Новости, реклама, какой-то фильм... Ничего не задерживалось в сознании.
«Ты вообще знаешь, чего мама хочет?» — голос сына эхом отдавался в голове.
Нет, не знает. Он думал, что знает. Был уверен! А теперь сидит один в пустой квартире, и внутри — тревога, которую он не испытывал со школьных времён, когда провалил экзамен по физике.
Виктор попытался злиться — как она могла уехать, не предупредив? Бросить его одного? Но злость не приходила. Только странное, щемящее чувство потери. Словно что-то ценное, что всегда было рядом, вдруг исчезло, а он только сейчас это заметил.
— Наташка, — прошептал он в пустоту квартиры, — что же ты делаешь?
Но ответа не было. Впервые за долгие годы он по-настоящему один.
Автовокзал «Северный» гудел, как растревоженный улей. Виктор переминался с ноги на ногу у выхода с восьмой платформы, нервно поглядывая на часы. Автобус из Пскова должен был прибыть десять минут назад.
Три дня. Три долгих дня он жил один. Готовил сам (вернее, разогревал оставленное Натальей, а когда оно закончилось — заказывал пиццу). Сам гладил рубашки (криво, с подпалинами). Сам загрузил стиральную машину (и только потом вспомнил, что нельзя мешать белое с цветным).
Три дня телефон Натальи был выключен. Сестра говорила: «Она в порядке, просто хочет побыть одна». Будто он посторонний какой-то! Он — муж!
Наконец табло мигнуло: «Псков—Москва, прибытие». Виктор выпрямился, вглядываясь в толпу пассажиров. Он хотел купить цветы, но потом передумал. Что-то подсказывало — не подействует. Не в этот раз.
И вот она — в синем плаще, с небольшой дорожной сумкой. Похудела? Или ему кажется? Волосы собраны в хвост, на лице — спокойствие, которого он давно не видел.
— Привет, — сказал он, когда Наталья подошла ближе.
— Здравствуй, — она слегка улыбнулась, но глаза оставались настороженными. — Не ожидала тебя увидеть.
— Я соскучился, — честно признался он. — Ты долго...
— Я хотела побыть одна, — спокойно ответила она.
Виктор протянул руку за сумкой:
— Давай помогу.
Она на секунду замешкалась, но потом отдала сумку. Они пошли к метро, плечом к плечу, но между ними словно пролегла невидимая стена.
— Как съездила? — неловко спросил Виктор.
— Хорошо, — Наталья кивнула. — У Светы сын в первый класс пошёл. Умный мальчик, весь в задачках...
Она говорила о племяннике, о Пскове, о погоде. Обо всём, кроме них самих. И Виктор слушал, не перебивая, чувствуя, как внутри растёт странная тоска — словно Наталья уехала не на три дня, а на годы. И вернулась другой.
У метро она вдруг остановилась:
— Знаешь, я, пожалуй, сама доеду. Хочу ещё зайти в книжный.
— Я с тобой, — быстро сказал Виктор. — Если ты не против.
Она посмотрела на него долгим, изучающим взглядом:
— Не против.
В метро они молчали. Виктор украдкой разглядывал жену — такую знакомую и такую чужую одновременно. Что-то изменилось в ней. Что-то неуловимое, но важное.
Уже в книжном, когда Наталья листала какой-то роман, он решился:
— Я был неправ.
Она подняла глаза от книги:
— В чём именно?
— С дачей, — Виктор сглотнул. — Ты важна для меня. Я был неправ, что не спросил тебя.
Наталья медленно закрыла книгу:
— Почему ты это говоришь? Только потому, что я уехала?
— Нет, — Виктор покачал головой. — Потому что я... понял кое-что. За эти дни.
Она ждала продолжения, и в её взгляде была надежда. Крошечная, но настоящая.
И Виктор понял — у него ещё есть шанс всё исправить. Не возвращаться к прошлому, а построить что-то новое. Лучшее.
Ключ провернулся в замке, и они вошли в квартиру. Наталья сняла плащ, Виктор топтался рядом, не зная, куда себя деть. Обычно он сразу шёл к телевизору, а сейчас...
— Есть хочешь? — спросила Наталья, проходя на кухню.
— Не особо, — он пожал плечами. — Может, чаю?
Она кивнула и щёлкнула чайником. Кухня была непривычно чистой — видно, старался перед её приездом. Даже любимые конфеты купил, с вишней.
«Надо же, — подумала Наталья, — помнит...»
— Как племянник? — спросил Виктор, усаживаясь за стол. — Вырос, наверное?
Она говорила о Пашке, о его школьных успехах, о том, как сестра огород расширила. Говорила о чём угодно, лишь бы не молчать. А Виктор кивал, но слушал вполуха — видно было, что внутри него что-то бурлит, ищет выхода.
Наконец она замолчала. Поставила перед ним чашку, себе налила. Села напротив. И тут он вдруг выпалил:
— Я хочу обсудить, как поступить с дачей.
Наталья едва не поперхнулась чаем. За двадцать лет брака Виктор никогда не начинал разговор со слова «обсудить».
— С дачей? — переспросила она, не веря своим ушам.
Он крутил в руках ложечку, не глядя на неё:
— Да. С дачей. Я подумал...
И осёкся. Словно не знал, как продолжить. Наталья ждала — и в груди что-то дрожало, как осиновый лист.
Виктор сделал глубокий вдох, выпрямился:
— Ты согласна, что нам вообще нужна дача?
Наталья почувствовала, как дрожат пальцы, и отставила чашку — не хватало ещё разбить.
— Погоди, — она недоверчиво прищурилась. — Ты правда спрашиваешь моё мнение? Или это такая... проверка?
— Правда спрашиваю, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Я... много думал эти дни. Без тебя. И понял, что всегда всё решал сам. А это неправильно.
Она изумлённо покачала головой:
— С чего вдруг такие перемены, Вить?
— Не знаю, — он замялся. — Может, испугался... что ты не вернёшься.
Наталья молчала, рассматривая его — словно впервые. Морщинки у глаз стали глубже. В висках седина пробивается. И взгляд такой... потерянный.
— Так что насчёт дачи? — спросил он. — Тебе она нужна?
Наталья вздохнула:
— Если честно — не знаю. Никогда не мечтала копаться в грядках, знаешь.
— А о чём мечтала? — на его лице было такое искреннее любопытство, что у неё кольнуло сердце.
— Ты правда хочешь знать? — она невесело усмехнулась. — Сейчас это уже не важно.
— Важно, — он вдруг придвинулся ближе. — Наташ, пожалуйста. Расскажи.
Она молчала, собираясь с мыслями. Потом тихо заговорила:
— Я всегда хотела путешествовать. Не так, как мы с тобой — в один и тот же отель, по путёвке. А по-настоящему — каждый раз новое место, новые впечатления...
Она замолчала, чувствуя, как краснеет. Глупо, наверное, в её возрасте...
— Почему ты никогда не говорила? — он смотрел на неё с изумлением.
Наталья только плечами пожала:
— А ты бы послушал?
Он открыл рот, чтобы возразить, но промолчал. Она была права, и они оба это знали.
— Я не знаю, что с нами дальше будет, Вить, — голос её дрогнул. — Мы как будто чужие стали. Пока я у Светки жила, всё думала: а зачем возвращаться? И ответа не находила...
— Не говори так, — он осторожно взял её за руку. — Мы справимся. Нужно просто... попробовать иначе. По-новому.
Наталья посмотрела на их руки — его загорелую, широкую, и свою, с венами, проступающими под кожей. Знакомые до последней родинки руки. Родные.
— Мне страшно, — призналась она шёпотом. — Вдруг не получится?
— А мы попробуем, — он сжал её пальцы. — Вместе. Если ты согласна.
Она не ответила сразу. Взвешивала. Двадцать лет — это много. Может, и правда стоит попытаться?
— Хорошо, — кивнула наконец Наталья. — Давай попробуем.
Это не было ни прощением, ни обещанием — просто шанс. Для них обоих.
Наталья выставила чашки на стол. За окном весеннее солнце играло на крышах домов, расцвечивая мир после долгой зимы. Она машинально поправила занавеску, задержав руку на выцветшей ткани. "Надо бы новые купить", — подумала она и тут же улыбнулась. Раньше просто повесила бы сама, не спрашивая. А теперь...
Виктор вошёл на кухню, шаркая тапочками. Непривычно тихий, словно всё ещё боялся спугнуть то хрупкое равновесие, что установилось между ними за последние три недели.
— Чай готов? — спросил он, присаживаясь за стол.
— Угу, — кивнула Наталья, подвигая к нему чашку. — Будешь бутерброд?
Он отрицательно мотнул головой:
— Уже перехватил что-то. Сядь, поговорить надо.
Она напряглась. Старые страхи не исчезли до конца — всё ещё ждала, что вот-вот он скажет: "Я решил" или "Я сделал". Но Виктор смотрел на неё как-то странно, почти смущённо.
— Я тут насчёт дачи звонил, — начал он, разглядывая свои руки. — В агентство.
Наталья молча ждала продолжения. Сердце стучало где-то в горле.
— Покупатель есть, — он поднял глаза. — Семья молодая, с детьми. Им понравилось.
— И что ты ответил? — спросила она тихо.
— Ничего пока, — Виктор пожал плечами. — Ждал тебя. Посоветоваться хотел.
Наталья хмыкнула, пряча улыбку:
— Со мной?
— А что такого? — он вдруг тоже улыбнулся, и в уголках глаз собрались знакомые морщинки. — Я тут подумал... а может, вместо дачи лучше путешествовать? Выбирать вместе?
Она смотрела на него — поседевшего, погрузневшего, такого привычного. Думала о том, как поменялся его взгляд за эти недели. Стал мягче? Внимательнее?
— Ты серьёзно? — переспросила она. — А как же шашлыки на природе?
— Так в Турции тоже шашлыки есть, — он потянулся к её руке. — Или в Греции. Или куда мы там поедем.
— Мы? — она всё ещё сомневалась.
— Конечно, мы, — Виктор смотрел прямо, без привычной насмешки. — Я без тебя никуда не хочу. Ты мне... нужна.
"Я тебя люблю" — вот что он хотел сказать, поняла Наталья. Просто разучился за эти годы.
— Давай решим вместе, — она сжала его руку.
И эти простые слова вдруг вернули ей что-то, чего не хватало все эти годы. Словно растаяла ледяная корка вокруг сердца.
Она видела, как Виктор расслабился. Морщинка между бровей разгладилась. И ладонь его была тёплой, родной.
— Знаешь, — сказал он, глядя в окно, — я всё думал эти дни... как мы дошли до того, что ты чуть не ушла?
— Я не собиралась уходить, — возразила Наталья.
— Но ведь могла? — он посмотрел на неё с какой-то детской беспомощностью.
— Могла, — она не стала врать. — Думала об этом. Но... двадцать лет вместе, Вить. Это не перечеркнёшь.
Он кивнул, не выпуская её руки:
— Значит, продаём дачу?
— Продаём, — она улыбнулась. — И копим на путешествие.
Простые слова. И такие правильные. Общие планы, общие решения. Пусть по мелочи, пусть не сразу — но они снова становились семьёй.
Виктор улыбнулся, и в глазах его читалось облегчение:
— Куда поедем первым делом?
Она помедлила, вспоминая свои давние мечты. Италия? Испания? Париж?
— Давай решим вместе, — сказала Наталья, и это было обещание новой жизни.