Шок! Уже три года мы не говорили про Караваджо. Срочно исправляюсь)
«Распятие Святого Петра» – пронзительная картина буйного гения. Караваджо как всегда на высоте. Эта игра света и тени, а контрасты, даже смысловые!
Художник акцентирует наше внимание на самом Петре, его безымянные убийцы находятся в тени. Автор даже не считает нужным показать их лица – это обезличенное убийство, здесь не важно кто, важно кого.
Странно, что три мужика не могут поднять хоть и не худосочного, но все же старика. Пётр, кстати, в довольно хорошей форме для своего возраста (ему уже за шестьдесят), правильное питание и тренировки? Сам апостол полуголый – Караваджо показывает уязвимого героя. Но тем не менее Пётр крепкий малый, намёк на внутреннюю духовную силу, святой не сломлен, это его выбор.
Итак, три мужика не могут поднять деревянный крест со стариком – хотя обычно хватало одного палача. Искусствоведы видят тут символ вины: мы видим настолько тяжкое преступление, что даже трое палачей не могут справиться с грузом вины и греха. Это важно – картину заказывала католическая церковь, укрепляла образ католичества на фоне Реформации и протестантов. Пётр – глыба, а вместе с ним Папа Римский и далее по списку.
Обратите внимание, как спокоен Пётр, он даже как будто заинтересован, ищет глазами в темноте.
Напомню, что ему уже пробили руки и ноги гвоздями, насквозь вбили в крест. Уверен, это чрезвычайно больно. Но Петру всё нипочём, он ждёт Учителя.
Ждёт его Пётр не просто так. Согласно преданиям, святой апостол знал про угрозу – и планировал покинуть Рим на всякий случай. Ночью на границе города он встретил то ли Христа, а то ли виденье. «Камо грядеши, Господи?» (куда Ты идёшь, Господи?) – «В Рим на второе распятье».
Намёк принят, Пётр развернулся обратно и принял свою казнь как полагается. Но с одним условием: Пётр упросил своих палачей распять его верх ногами – считал себя недостойным умереть как Иисус Христос.
Караваджо не отвлекает нас лишними фигурами, есть только апостол, все софиты на него. Легендарное происшествие уменьшается до личной драмы очень уверенного в себе старика.
Так и вся картина – свет и тень, внешнее и внутреннее, праведность и грех, слава и забвение. Интимная и монументальная работа. Ну гений!
