Таким вопросом задавалась Анафема, когда они вернулись от Аглаи Семеновны. Мало того, что у неё два домовых под боком, в знакомых — мальчишка-садовый, так еще и у Аглаи домовой обнаружился. И мир — не магический? Это она еще свою кошку Фиму не посчитала. А сколько еще домовых, леших, полевиков, болотниц и кикимор разных, которых никто не видит? А?
Как так-то? И ведь все всерьез считают, что на Земле магии нет.
Сегодня утром они приехали к дому Аглаи чуток пораньше, минут за пятнадцать до означенного времени. Чтобы на месте спокойно осмотреться, прежде чем в гости идти. А то вдруг, что домовые, что мальчонка-садовый глянут и скажут: «Все плохо», — и место, на котором дом стоит, неправильное, и эманации тут нехорошие, и аура у хозяйки плохая.
Сама Анафема ничего такого не чувствовала, но то она — она могла и не объективно относиться, все-таки Аглая Семеновна — мама её хорошего знакомого, полковника, Сергея Ивановича. А домовые-то с садовым первый раз это место увидят. Непристрастно и объективно посмотрят, и скажут свое мнение.
Впрочем, как оказалось, волновалась Анафема Петровна зря. Мальчишка-садовый как увидел участок около дома, так глазки сразу заблестели, а ручки прямо так и потянулись — тут подправить, здесь помочь, а там немножко силу приложить. А в том углу хорошо бы порядок навести, а то малина разрослась, затеняет своими побегами кусты роз. А еще…, в общем, готов был сразу бежать и делами заниматься. На её же вопрос, — А вдруг тебе хозяйка не понравится? — ответил, что у плохого человека такого участка и таких растений не было бы.
Домовые тоже ничего не хаяли, как-то странно даже, и, вообще, подозрительно тихо себя вели.
К Аглае Семеновне они сегодня утром поехали по отработанной схеме: вся нечисть, то есть домовые и мальчонка-садовый, находились в невидимом состоянии и никак свое присутствие не обозначали. Возник было вопрос, как ехать Фиме — тоже невидимкой или нормальной кошкой? Анафема подумала, подумала, да решила, что Фима нужна ей будет в стандартном виде, то есть в виде обычной, осязаемой кошки. Которую и пощупать можно, и погладить, и послушать, как она мурлычет.
Конечно, с одной стороны, сподручнее было бы, находись Фима в бестелесном состоянии — и зайти везде можно без проблем, и пройти куда угодно, и все проверить и обсмотреть. А с другой стороны — заковыка одна имелась, которая этому очень сильно препятствовала: Анафеме же надо будет со всеми как-то переговорить. С тем же мальчишкой-садовым, например. А как это сделать, если они все невидимые? — так что кошка нужна вполне материальная. С ней запросто можно говорить, Аглая нисколько не удивится, сама со своими растениями постоянно разговаривает. Правда, правда — Анафема несколько раз видела.
Так что ехала Фима на руках у Анафемы в своем обычном виде. Чтобы в нужный момент изображать (и не только изображать) собеседника для своей хозяйки. Ну, а то, что рядом с кошкой кто-то невидимый стоит — это дело десятое. Их же все равно никто не видит. Ну, в самом деле, не в туалет же идти для разговоров? — то-то Аглая удивится, что это Анафеме потребовалось в дощатом ватерклозете, когда все удобства есть в доме.
Дощатый уголок задумчивости был поставлен, когда еще дом строился, да так с тех пор и остался. И время от времени пригождается — сыну-то Аглаи, полковнику, зачастую некогда участком матери заниматься, а по весне много разных дел, вот он и нанимает работников. Чтобы вскопали, перекопали и прочее. Ну и понятно, что ватерклозет на свежем воздухе в такие периоды пригождается. Но Анафеме-то что там делать? Посмотреть дизайн потолка? Или подумать о вечном?
Поэтому Фима просто обязана быть в нормальном состоянии. Чтобы никто не счел её хозяйку дурочкой, которая сама с собой разговаривает.
Приехали, выгрузились, и что? — садовый чуть с места в карьер не поскакал участком заниматься, пришлось за ручку покрепче ухватить. А то убежит, потом ищи-свищи. Понятно, что появится, или Фима найдет, но, все равно, как-то спокойнее, когда он рядом. Все-таки место для ребенка новое, незнакомое.
Домовые тоже что-то притихли, молчат.
Что они там вообще делают? Почему ничего не говорят?
— Фима, поинтересуйся, пожалуйста, у наших друзей, что случилось. Они же должны были сразу сказать, что ощущают, нормальное здесь место или нет.
— Найти и за шкирку приволочь?
— По ситуации, Фима, по ситуации. Вдруг они во что-то вляпались?
— Да нет, я ничего такого не ощущаю…
— Действуй давай. Найди их и узнай, где пропали и почему не идут. А то скоро уже десять, надо к Аглае идти, а их нет.
Кошка умчалась, а Анафема осталась с мальчонкой-садовым. Из дома их не было видно, разросшийся куст сирени скрывал, поэтому она не переживала, что Аглая Семеновна её заметит.
Куда они запропастились? Неужели не понимают, что от их слов, от их мнения многое зависит? Одно дело, если все хорошо, а если плохо? В первом случае — хоть сейчас садового можно отпускать, чтобы обустраивался и обустраивал всё, а во втором… Да даже то, как разговор с Аглаей строить, зависит от того, что Кузьма с Гораздом скажут.
Садовый ничего плохого не ощущает, но он же ребенок. Да и садовый он, не домовой. У тех чуйка получше будет в таких делах…
Фима вернулась минуты через полторы. Глаза большущие, сверкают аж, и с ходу выпалила:
— Анафема, Анафема, тут это, еще один домовой есть, местный, свой.
— Опаньки, а мы, получается, его не заметили, когда здесь жили?
— Получается…
— Или, может, он недавно здесь появился?
— Да не, давно, говорит, тут живет. Здесь же раньше другой дом стоял, в нем еще прабабушка и прадедушка полковника жили, обветшал просто, вот, Сергей Иванович новый на его месте и поставил.
— Значит, не видели.
— А я и не спешил показываться.
Анафема повертела головой — никого не увидела.
— Фима, ну-ка, дай твоими глазами посмотрю, а то слышу, а никого не вижу.
Пара секунд, и обладатель голоса стал видимым. Маленький, забавный, с добрыми улыбающимися глазами — домовой, не перепутаешь. Но чем-то на гнома похожий: то ли рыжей бородой с косицами, то ли красным колпачком на голове.
Ему бы топор, тогда всерьез бы задумалась, а не гном ли это.
— Пойдемте, пойдемте, Аглая Семеновна уже ждет, позже познакомимся и поговорим, с ней сначала пообщайтесь. Да отпустите вы ребенка, ничего с ним не случится, да и мы присмотрим, никуда он не денется.
Анафема выпустила ручку садового и тот моментально сквознячком улетел в сад. И лишь шевелящиеся ветви малины подсказывали, где он сейчас находится.
Продолжение — «Чай, травы и домовые. Или — старая память о доме» — см. ссылку ниже: