"... Счастливая Зина призналась Тане, что они даже поцеловались.
- Он сказал мне, что очень испугался за меня тогда. Понял наконец-то, что относится ко мне только как к другу.
- Не было бы счастья, да несчастье помогло, - ответила Таня ..."
Таня вместе с Димкой старалась больше гулять на улице, как им советовал фельдшер. Весенней свежестью был наполнен воздух, а вокруг с каждым днём становилось ярче: деревья радовали глаз сочной листвой, а на клумбах показались первоцветы. Татьяна показывала маленькому Димке, смотревшему на мир с любопытством, и цветы, и траву, а он только улыбался и что-то лепетал на одному ему понятном языке.
С Инной Таня встречалась и не раз, но Кузнецова только здоровалась и спешила быстрее уйти на дорогу, ведущую в Маслаки или Заречное. Там она одна гуляла со своим Петенькой. В деревне говорили, что она дала сыну имя в честь своего отца, что окончательно примирило его с "непутёвой" дочерью. Таня во время очередной встречи предложила Инне маленькие вещи:
- Димка наш уже вырос и из ползунков, и из распашонок, а тебе они пригодятся. Зачем покупать?
Но Инна только поблагодарила за желание помочь и гордо ответила:
- Спасибо, но у меня этого добра навалом. У мужа моего в первом браке двое детей, их мать нам столько одежды отдала, что Петеньке можно до школы ничего не покупать.
Кузнецова ответила на ходу, не дав, Татьяне подойти слишком близко, словно боялась, что её сынишку могут увидеть. Вскоре об этом заговорили и в деревне. Елизавета Дмитриевна была удивлена таким поведением односельчанки:
- Странная она, Инна эта. Стоит кому подойти к ним с Петей, так она сразу же старается уйти подальше. Варвара говорит, что сглаза Инна боится. Может, это и правильно, но подрастёт ребёнок, своими ножками ходить начнёт, всё равно его увидят.
Таня только пожимала плечами, давая понять, что у неё своих дел полно. Скоро нужно было определять Димку в ясли, а самой выходить на работу. Собиралась Таня это сделать летом, а пока каждый день во время прогулки привозила сынишку к детскому садику, когда дети выходили на прогулку. Хотела, чтобы Дима привык и к воспитательнице, и к детям...
...Слова тёщи об Инне только убедили Лёню в его догадке. Он и не сомневался, что ребёнок у Инны от него. Поэтому она и боится, что его может кто-то увидеть. Сам он с Кузнецовой только здоровался кивком и проходил мимо, хотя отметил, что Инна, в отличие от его жены, после родов ни капельки не изменилась: осталась такой же стройной, как и была. Лёня пару раз видел, как Кузнецова вместе с мужем, который время от времени приезжал в деревню, ходила гулять с ребёнком. Это Лёню радовало и раздражало одновременно. Он думал, что ему можно ни о чём не беспокоиться, ведь он вне подозрений. Вот только сердце всё равно было не на месте. Часто он задавал себе вопрос: если Петька его сын? Он будет расти на глазах, но отцом будет считать другого человека.
Лёня и сам не знал, чего хотел. Он любил свою Таню, но равнодушно смотреть на Инну не мог. Особенно раздражался, когда шла Кузнецова с высоко поднятой головой по деревне. Душевные терзания не давали ему покоя, и он всё чаще "расслаблялся" с мужчинами после работы. Антиалкогольная кампания, во всю шагавшая по стране, привела к тому, что самогон гнали во всех деревнях, и пить стали ещё больше. Лёня приходил навеселе и думал, что Таня ни о чём не должна догадаться. Настроение сразу улучшалось, казалось, что он готов горы свернуть, но Таня сразу понимала: муж "принял" для храбрости.
- Лёня, ты втягиваешься, пойми, что и сам не заметишь, как...
- Вот только не надо начинать меня учить, Танюша, - не давал договорить Леонид. - Ну, составил компанию мужикам, пригубил для храбрости. Что здесь такого?
- Всё начинается с малого, как ты этого не понимаешь. Потом втянешься и остановиться не сможешь.
- Может, у кого-то и начинается, но только не у меня. Вот сейчас я горы сверну! - заявил Лёня и вышел во двор, осматриваясь по сторонам. Его душа жаждала деятельности. Нужно сказать, что работы он не боялся никакой. Умел делать всё. Вот и сейчас схватил лопату и пошёл перекапывать огород.
Таня переживала, но матери ничего не говорила. Знала, что та не промолчит, а поговорит с Лёней. Муж, конечно, обидится, а ссориться с ним Тане хотелось. Призналась она только Зине, когда они в самом начале лета ехали сдавать экзамены в область.
- Что-то ты, Танюша, какая-то невесёлая. На улице погода замечательная, а у тебя настроения нет совсем.
- Если честно, то не знаю, что делать. Лёня через день, а то и каждый день возвращается с работы "навеселе". Говорит, что только пригубил для настроения, но я переживаю. Знаю, что с этого всё и начинается, но поделать ничего не могу.
- Понимаю тебя, Таня, ещё как понимаю. Что о взрослых говорить, если наши школьники на танцы в клуб трезвыми ходить перестали. Владимир Владимирович говорит, что дежурство нужно будет установить. Каждую субботу кто-то из учителей должен за порядком следить и старшеклассников, которые "навеселе" в клуб придут, до дома провожать, чтобы они не выкинули что-нибудь. Они теперь придумали себе забаву: "ходить деревня на деревню". В наши времена такого и близко не было, а теперь началось. Маслаковцы гоняют зареченцев, а те - парней из нашей Осиновки. Вот какие времена наступили. Витька сказал, что, когда до меня очередь дойдёт, он мне помогать будет.
- У тебя с ним всё наладилось?
- Как сказать, пока всё на стадии дружбы. Не продвигаются дальше наши отношения. Иногда кажется мне, что он всё ещё влюблён в тебя. В такие минуты даже ревность душу грызть начинает, но я успокаиваю себя тем, что вода и камень точит. Хороший Витька, капли в рот не берёт. Говорит, что ему примера отца достаточно, что понять, какой вред может быть от "беленькой". Только ты не думай, Таня, я навязываться Витьке не собираюсь, я гордая. Если не проснётся в нём ничего ко мне, если не смогу сделать так, чтобы он обратил на меня внимание как на девушку, то и не надо. Жила без него и дальше проживу. К нам новый математик придёт работать. Вот с ним и закручу любовь, - засмеялась Зина, - говорят, что математики - люди серьёзные.
- Откуда ты знаешь про математика? По направлению к нам приедет? - спросила Таня. Математика в их школе не было. Алгебру и геометрию вела пенсионерка Ольга Захаровна. Было ей уже под семьдесят. Она знала свой предмет, но по причине болезни ног ей уже трудно было стоять у доски.
- Если бы, - вздохнула Зина, - переселенец он. Ты, надеюсь, слыша выступление Михаила Сергеевича о Чернобыле?
- Конечно, и слушала по телевизору четырнадцатого мая, и читала в газете, - ответила Таня. - Лёня говорил, что из Заречного один парень добровольно поехал на ликвидацию.
- В Маслаки приехали переселенцы к родственникам - мать и сын. Вот он и есть математик, а мать у него вроде поваром работает. Так что у нас в школе одним мужчиной больше будет, - засмеялась Зина, а потом призналась: - Если честно, мне, кроме Витьки, никто и не нужен... Но насильно мил не будешь...
... Уже через месяц оказалось, что Зина зря переживала. Витька и не заметил, как в неё влюбился. Наверное, не догадывался сам об этом, но глаза открыл один случай. Зина пришла на танцы дежурить. В клуб она ходила каждую неделю, но в ту субботу дежурила, смотрела за порядком и наблюдала за старшеклассниками. Заметив, что один десятиклассник идёт и шатается, подошла к нему, чтобы выпроводить его из клуба. Парень вышел на крыльцо, но идти домой не спешил. Зина просьбу повторила, но подросток неожиданно уда....рил её ногой с такой силой, что она упала со ступенек. Девушки, стоявшие рядом, подняли крик, подросток бросился бежать, а Зину, которая не могла наступить на ногу, на руках до дома нёс Свербеев.
К счастью, всё обошлось только "растяжением связок", но с того самого вечера Зина и Витька уже были не просто друзьями. Они начали "ходить". Так о них говорили в деревне, а счастливая Зина призналась Тане, что они даже поцеловались.
- Он сказал мне, что очень испугался за меня тогда. Понял наконец-то, что относится ко мне только как к другу.
- Не было бы счастья, да несчастье помогло, - ответила Таня. Она искренне радовалась за подругу, хоть у самой в семье было не всё гладко. Лёня не прислушивался к жене и всё чаще с работы возвращался "навеселе"...