Начало здесь. Глава 1.
- Привет, Тань, - медленно отпуская Лизины руки, произнёс Эдик.
Таня подлетела к нему, как на крыльях. Лёгкая, воздушная, будто невесомая, она улыбалась лучезарейшей из всех своих улыбок.
- Ну, что, вернулся, солдатик?
- Вернулся, да, вот, на днях. – Парень явно испытывал неловкость. – Познакомься, это Лиза, девушка моя.
- А-а-а, - протянула Таня. – Понятно, понятно. Будем знакомы, Лиза.
Из окон машины вперемешку с громкой музыкой раздались крики:
- Танька, поехали уже! Ты чего там застряла!
- Да иду я! – весело крикнула Татьяна, по-совиному быстро повернув голову в сторону белой машины и обратно к ребятам. – В гости заходите, отец будет рад.
Пух кудрявых светлых волос взметнулся над её светящимся лицом, и девушка удалилась так же быстро, как и появилась.
Лиза молча направилась дальше по тротуару, вдоль которого цвели нарядные липы, источая непривычный для города медовый запах.
- Это дочь папиного друга, я у них жил пару дней, когда в первый раз приехал. Ну, перед тем, как устроиться, помнишь, я тебе рассказывал? – Слова Эдика призывали к Лизиной памяти, но у него ничего не выходило.
- Я помню, ты рассказывал про друга отца. Про Таню ты ничего не говорил. Да ладно, Эдик, ты чего расстроился? Идём, гуляем, не будем портить друг другу настроение. – Девушка и правда продолжала идти, непринуждённо рассматривая деревья, лавочки с сидящими на них людьми, проезжающие машины, отражающие стёклами ленивый блеск вечернего солнца.
- Так неудобно получилось. Да мы виделись-то с ней всего несколько раз, она то на учёбе была, то с друзьями погулять выходила. Поэтому, наверное, я тебе ничего о ней и не говорил.
Лиза почему-то представила, как в той семье радушно встречали парня, в отличие от её близких:
- Да не переживай ты так, всё нормально. Расскажи лучше о службе. А то в письмах всё хорошо, да хорошо, будто ты на курорте в Геленджике отдыхаешь, а не в ВДВ служишь.
- Что бы тебе такое рассказать, - на миг призадумался парень. – Наверное, вот что. Ты не думай, что мы только физухой занимались (т.е. физподготовкой). Приходилось многое учить наизусть. Скучно и занудно, но чётко, ясно, и для армии необходимо. Во-о-от, - протянул Эдик, будто на несколько минут вернувшись в ряды Вооруженных Сил. – Сначала мы думали, что Деды нас мучают, что ли. Отрабатывали одни и те же движения сотни раз до автоматизма. Например, выход из самолёта. Или управление парашютом с помощью строп. Висишь ты, имитируя прыжок с самолёта. А он тебе: Тяни это, тяни то! Марш-броски с полной боевой выкладкой, долгие марши под дождём на плацу с голым торсом. Это на второй год мы только начали понимать, для чего всё это было. – Он задрал голову в небо, будто уже соскучился по нему.
- Для чего? – Лиза и представить себе не могла, чтобы она смогла бы преодолеть такое.
- Для автоматизма. Для боевой готовности. Чтобы не терять секунды в критической ситуации. – Эдик внимательно смотрел в её задумчивое лицо. – Знаешь, что большинство солдат во время боевых действий ги_бнут не напрямую от вражеской пули, а от того, что элементарно неправильно сложен в его аптечке перевязочный материал?
- Нет, - растерянно сказала Лиза, вспомнив сцену из старого советского фильма, где медсестра, не задумываясь, бежала по обстреливаемому полю, чтобы вынести раненых из-под вражеского огня. – А как же медработники?
- Раны бывают такие, что если солдат в течение тридцати секунд не успеет правильно наложить жгут, то медсестре через минуту уже не спасти его. Так что «Помоги себе сам» в армии работает, будь здоров!
- Неожиданно, - сказала девушка. – Так ты и медпомощь оказать сможешь при случае?
- Конечно, а как же? – Эдик был рад, что разговор перешёл на нейтральную тему. – Может, всё-таки, мороженое?
- Да, давай. Можем в парке посидеть, - согласилась Лиза.
Вечер проходил быстро, и вот уже сумерки, уставшие подглядывать за людьми, выползли из всех закоулков и окутали город. Высокие жилые здания становились похожими на длинных гусениц, светящихся странными разноцветными огнями.
- Я так отвык от этого, - Эдик окинул взглядом вплотную подступившие к Лизиному двору, дома.
Ребята снова сидели на той скамейке, на которой провели так много времени. Притяжение между ними росло, усиливалось с каждым проведённым вместе часом. Эдик обнимал её сзади за талию. Лиза чувствовала силу его рук. Смотрела на него украдкой, на открытое лицо, на мальчишескую улыбку, и внутри неё медленно разгорался незнакомый ранее язычок пламени.
- Мне пора, - нехотя сказала девушка, борясь сама с собой.
- Хорошо, - согласился Эдик, хотя ему показалось, что Лизе вовсе не хочется домой. – Завтра прогуляемся вечером?
- Конечно, - согласилась Лиза, еле сдерживая радостную улыбку.
Она снова встретила своего Эдичку, снова гуляла с ним по вечернему городу. Но ей как будто нужно было убедиться, что это и правда он. Что внутри он остался таким же добрым, честным, надёжным, прежде чем она сможет быть с ним самой собой.
Девушка встала и медленно пошла к подъезду. За Лизой, держа её ладонь в своей крепкой руке, шёл Эдик. Они поднимались по знакомым обоим ступенькам, их сердца стучали, повторяя звуки шагов по гулкой лестнице. Около двери своей квартиры девушка остановилась и повернулась, глядя в лицо Эдика. Он медленно подошёл, будто задумавшись о чём-то. Лизе казалось, что она перестала дышать. Что ожидание этого поцелуя длилось дольше, чем два года службы парня в армии. Его губы оказались неожиданно мягкими, когда коснулись её губ. Вихрь закружился в её голове, очистив от всех других мыслей. Лиза обняла его крепко, прижала к себе. Эдик оторопел от неожиданности и откровенности девушки.
- Тихо, Лиза, тихо, - говорил он, сражаясь с самой большой опасностью, с собой.
Ему хотелось гладить её всю, начиная с волос, до маленьких, чуть изогнутых, пальчиков ног. Трогать её нежно покатые плечи, тонкую талию, узкую спину со слегка выпирающими лопатками. Парень боялся напугать Лизу своим напором, предать себя потерей самоконтроля. Он с гримасой боли на лице закрыл глаза, мягко обнял Лизу, тронул губами ключицу, проступающую под тонкой тканью футболки.
- Тебе плохо? – удивлённая Лиза разглядывала его искажённое лицо. – Тебе больно?
- Нет, ну что ты, - улыбнувшись, ответил Эдик. – Спасибо тебе за всё.
- За что? – спросила Лиза. – Ты сегодня немного странный, - она положила горячую ладонь на его выбритую до синевы щёку.
«Спасибо тебе, что ты не понимаешь, что со мной сейчас происходит!» - хотел сказать он. Нет, он хотел крикнуть, как он благодарен ей, своей маленькой доверчивой Лизе, что она осталось такой для него.
Он махом поднял её на руки и поцеловал в щёку, и медленно раскачивал из стороны в сторону, будто убаюкивая большого капризного ребёнка.
- Ну всё, хватит, Эдичка, отпусти уже меня! – она сама не заметила, как назвала его тем самым именем из детства.
Он аккуратно поставил её на прохладный плиточный пол подъезда.
- Ты выйдешь за меня? – спросил он. – Я люблю тебя, Лиза.
- Конечно, выйду. Даже не сомневайся.
- Когда я решу вопрос с работой? – с готовностью спросил парень.
- Да. И когда я закончу учёбу, - она ласково погладила его по скуле и подбородку, продолжая мягкое движение.
- Но это очень долго, Лиза. Обещай, что мы обсудим это? Ты нужна мне, вся, понимаешь?
- Понимаю, - девушка выглядела смущенной. – Думаю, что понимаю. – щёки из розовых стали превращаться в красные. – но ты же не думаешь, что я… Что я буду как-то так…
- Нет, конечно, Лиза, нет! Хочу жить с тобой как муж и жена, чтобы у нас была своя квартира, дети. Хочу с тобой вместе проводить праздники, наряжать ёлку на новый год, и наступать потом на острые иголки, которые осыплются с неё.
- Я люблю Новый год, - с откровением ребёнка сказала она. – Мы должны подумать, да? Вместе, Эдик, вместе.
- Да, Лиза, давай подумаем вместе.
Нежный по_целуй снова перенес влюблённых в страну грёз, чтобы с размаху ударить неосязаемую мечту о неказистые стены старого подъезда.
- До завтра, Лиза, люблю тебя!
- Люблю тебя, - чуть слышным шёпотом произнесла Лиза.
§§§
Пока демобилизовавшийся Эдик вспоминал об армии, солдату срочной службы Алексею Сергеевичу Елисееву ещё предстояло многое узнать. Проводившая его Аля, маленькая аккуратная брюнетка, подарила на память свою фотографию. На ней красовались написанные округлым ровным почерком слова: «Жду тебя, Алёшка», и яркий след от помадного поцелуя.
Получив распределение после учебки, вместе с несколькими солдатами, ставшими почти родственниками, он попал в далёкую воинскую часть.
Странным ему показалось, когда после отбоя в казарму вошли несколько сержантов.
- У тебя девушка есть? – останавливались они около кроватей вновь прибывших солдат. – Фотку покажи!
И, казавшиеся напрочь загрубевшими, солдаты рассматривали нежные девичьи лица, вслух рассуждая, чья подружка симпатичнее.
С фотографии загадочно улыбалась Лизина подруга, Аля, подперев круглый подбородок кистью с недлинными, но аккуратными пальчиками. Её признали самой симпатичной из девушек, чьи фотографии сержанты смогли оценить сегодня.
Но первой красоткой была признана Екатерина, девушка младшего сержанта Павла Яценко. Блондинка с правильными чертами лица и открытым смеющимся взглядом. Цвет глаз на чёрно-белом фото разглядеть было нельзя, возможно, поэтому каждый, кто видел её, представлял себе девичьи очи любимого оттенка. К её лицу хотелось прикоснуться, чтобы представить теплоту мягкой, светящейся здоровьем, кожи. Повторить пальцами соболиный изгиб её прекрасных бровей.
Екатерина писала часто, пару раз в неделю точно. Пашке оставалось служить полгода, когда от красавицы Екатерины пришло очередное письмо. Только на этот раз от него не веяло цветочной композицией Катиных духов.
Дождавшись отбоя, Пашка вскрыл конверт. В скудном блике лампочки, свет которой еле проникал в длинную казарму из коридора, солдат прочитал скупые строки:
«Здравствуй, дорогой Паша.
Прости, что не дождалась тебя. Выхожу замуж.
Катя.»
Паша, скрипнув панцирной сеткой, повернулся на спину. Ему казалось, что в сердце образовалась дыра, свистевшая на вдохе и выдохе, мешавшая думать. Боль была нестерпимой, огромной, и засасывала в себя Пашку, забирала. Как тот по-жестокому холодный водоворот, который не смог утянуть его на дно, когда Пашке только исполнилось двенадцать. Но с водоворотом парень справится смог, а вот со свистящей дырой в сердце – не получалось. Он так и не смог уснуть в эту ночь.
Утром было всё, как обычно, в соответствии с распорядком дня. Для Павла этот день проходил будто рывками. Вот он в столовой, обжигается горячим чаем. Вот он марширует на плацу, и приходит в себя, врезавшись во впереди стоящего солдата. Вот он заканчивает подтягиваться на турнике, и спрыгивает, и держится за тесную грудь.
После очередного отбоя Паша лёг на своё спальное место. Всё вокруг казалось бессмысленным. Плоские тени деревьев, беспомощно цепляющиеся за темноту, глупые кузнечики, которые стрекочут так требовательно, будто потеряли путь домой. Ровно сложенная на табуретах военная форма вдоль всего ровного ряда между кроватями. Взгляд Паши остановился на тоненьком кончике ремня, который в армии называли «тренчик». Боль в груди была физически невыносимой. Парень больше не мог вытерпеть это. Он вытащил ремень из своих солдатских брюк, зажал в кулаке пряжку, чтобы нечаянно не звякнуть ею. Взял у выхода из казармы табурет, аккуратно сложив чужую военную форму на кровать с улыбающимся во сне солдатиком. В туалете накинул тренчик на трубу под потолком, сделав петлю.
Пашка не успел победить боль в груди. Его сняли в ту же страшную секунду по счастливой случайности зашедшие в туалет Деды.
- Из-за чего? – рычал, брызгая слюной в лицо, свирепый мужик.
- Девушка бросила, - еле слышно произнёс Пашка.
- Из-за бабы! – кулак с размаху влетел в Пашкино лицо.
Ещё через несколько ударов младший сержант Павел Яценко оказался на плиточном полу, и его тело стало приходить в себя, с благодарностью чувствовать боль от врезавшегося в печень, в почки, в ноги тяжёлого кирзового сапога.
- Не сметь из-за бабы! – орал огромный здоровый Дед, вкладывая в свои удары нена_висть к своей рыжеволосой Натуське, что не дождалась его. К другу Вадимке, что так сильно горевал об уходе в армию друга, что сдружился с Натуськой, да и женился на ней. К себе самому, что позволил приручить синеглазой обманщице его, как несмышлёного щенка, а потом бросить.
Пашка не попал в госпиталь, он отлёживался в казарме. После армии устроился на хорошую работу, где не обходилось без определённой доли риска. Купил машину-иномарку, квартиру, сделал современный ремонт. Работал без выходных, чтобы поменьше времени проводить в этой самой красивой комфортной и пустой квартире. Устав от одиночества, купил крохотного щенка немецкой овчарки, больше походившего на плюшевую игрушку. Оба радовались встрече после долгого дня, обнимаясь крупными ладонями и большими лапами с бархатными беззащитными подушечками, в глубине прятавшими звериные когти.
Павел исправно водил её к знакомому ветеринару. Петрович брал недорого, и клиентура разрасталась, как осот в непаханом огороде. Вскоре ему пришлось взять помощницу, молодую кареглазую девчушку с тёмно-русыми волосами, который на весеннем солнце отливали бронзой.
Приятной полноты фигурка в белом халате и брючках повернулась на приветствие вошедшего Пашки. Он почувствовал раньше, чем смог сам себе объяснить, что рубец на сердце вскрылся, пробитый насквозь взглядом мягких карих глаз.
§§§
Его сослуживца, Лёшку Елисеева, можно было назвать счастливчиком. Он получал письма от миловидной, шустрой, как внезапно разбуженная синичка, девушки Али. На душе от её писем становилось легко, парень будто видел её глазами их двор, улицу, соседку бабу Маню на крыльце, всё про всех знавшую. Аля, смеясь, описывала разные происшествия и случаи, так что Алёшка будто чувствовал подбиравшийся с каждым днём ближе, манящий сквознячок «гражданской» жизни. Вот остались сто дней до приказа. Готовится дембельский альбом и форма, а ещё надежды, блестящие, как новый железный пятирублёвик. И время тянулось медленно, осязаемо, так, что его, невидимое, хотелось подтолкнуть в ленивый бок.
И эти сто дней прожиты, сто раз, будто по линеечке, заправлена кровать. Дембель Елисеев, стоя на небольшой улочке, оглянулся назад, чтобы попрощаться с огромными зелёными воротами с алеющей красной звездой. Пара минут до вокзала, посадка на пригородную электричку, чтобы к обеду сесть на поезд дальнего следования, что обещает доставить его к маме, к девушке Але, и прекрасному светлому будущему.
Продолжение Глава 34.
Путеводитель здесь.