«Я тебе верю». Глава 32.
Начало здесь. Глава 1.
Молодой голубоглазый адвокат с прекрасным именем Виктория достала распечатанный бланк.
- Зинаида, паспорт с собой? – спросила она.
Зина в растерянности стала шарить по карманам.
- Ага, - достала она паспорт в потёртой обложке, нерешительно положила на край стола.
- Я буду представлять Ваши интересы. Это ведь Вам нужен адвокат, я всё верно поняла?
- Д-да, - Зина смотрела на адвоката, как на чудо.
Виктория аккуратно взяла паспорт, развернула его. Занесла данные Зины в бланк, попросила её:
- Вот здесь распишитесь, пожалуйста.
Женщина поставила закорючку, обозначавшую её личную подпись.
Адвокат взяла стул, поставила его рядом с Зиной и села, плотно сжав коленки и спрятав ноги под стул.
Оказалось, процедура задержания и последующие действия дознавателя были выполнены с грубейшими нарушениями процессуального кодекса. Уже через полчаса молодые женщины вышли на крыльцо и обе с удовольствием вдохнули уличный воздух, смешанный с терпким запахом цветущих на круглых клумбах бордовых эхинацей.
- Вам, Зина, повестка должна прийти. Скорее всего, лично в руки вручат, под роспись. Как получите, приходите в офис. Вот адрес, - Виктория достала из чёрной сумки, больше похожей на мужской дорожный чемодан, серебристо-белую визитку. Если меня не будет, бросьте записку в почтовый ящик.
Зина с благодарностью кивнула, положила визитку в паспорт, который спрятала в нагрудный карман робы.
- Вы домой сейчас? – спросила Виктория.
- Не, я на работу, - неопределённо махнула рукой Зина. – Сколько я Вам должна?
Адвокат на секунду задумалась, исподтишка окинув фигуру мнущейся на месте женщины в ужасных мужских ботинках с тяжёлой разбитой подошвой.
Зина улыбнулась, понимающе покачав головой:
- Да не-е-е, у меня есть деньги. Ну, то есть в пятницу аванс. – Наступила её очередь разглядеть яркую, бросающуюся в глаза, одежду Виктории. – Это же рабочая одежда, мне так проще. Пыль, грязь, там, поклейка обоев. Вот. Да у нас все женщины так ходят… - Зина развела руками, сама не понимала, почему она оправдывается перед этой холёной, приятно пахнущей куклой. Разве что, из благодарности.
- И что, хорошо Вы обои клеите? – спросила адвокат.
- Бригадир хвалит, - Зина подпинывала ровный коричневый камушек, похожий на те, которые часто можно встретить в детских песочницах.
- А, может, Вы мне просто обои поклеите? – Виктория почему-то сама испытывала неудобство от своего вопроса.
«Может, она вообще клеить обои не умеет?» - сама себя спросила женщина с аккуратными кудрями каштановых волос. «Ну и ладно, не много и потеряю!» - закончила диалог сама с собой Виктория.
- Обои есть, куплены уже? – спросила Зина, которой не терпелось отдать долг, вернее, отработать его.
- Да, купила. И клей тоже, какой продавец посоветовал. Вы когда сможете прийти, Зина?
- Могу после работы, это, значит, после шести вечера. А могу в воскресенье, шестидневка у нас. – женщина пыталась представить, как на ней бы смотрелась такая коротенькая юбка и кофта в крупные цветы, будто нарисованные кистью умелого художника.
Она горько улыбнулась, потому что не смогла себя представить больше ни в какой одежде, кроме той, которая прижилась к ней, приросла, как вторая кожа.
- Ну, так как? – спросила Зина.
- Давайте в воскресенье, тогда, - согласилась Виктория, и продиктовала адрес.
Пасмурным утром единственного на неделе выходного дня Зина, вооружившись широким валиком в нарядной белой шубке, парой шпателей, канцелярским ножом и банкой клея «ПВА», позвонила в квартиру молодого адвоката. Судя по нарядам молодой женщины, Зина ожидала увидеть хрусталь, бра, и мебель дорогих пород дерева. Каково же было её удивление, когда, перешагнув порог, она увидела просторную чистую квартиру. Просторную не от роскошной квадратуры, а от отсутствия мебели.
- Проходите, Зина, - жестом пригласила адвокат в розовой футболке и чёрных поношенных джинсах пройти её в квартиру.
В зале на полу, около окна, был постелен аккуратно заправленный матрац. Рядом с ним стояла раритетная лампа, доставшаяся, очевидно, в наследство от весьма пожилых хозяев. В углу стоял квадратный ящик из ДСП, похожий на те, в которых и сегодня перевозят стёкла для стенок, горок, и тумб. Ящик был забит подписанными маркером папками, в пакете были сложены исписанные от руки черновики с выделенными жёлтым цветом поправками.
Кухня выглядела ничуть не богаче. На покрашенным белой краской подоконнике теснились стеклянные банки с сахаром, солью, несколькими крупами и пакетиками приправ. Рядом с подоконником стоял деревянный ящик, похоже, выполняющий роль табурета в этой кухонной драме.
Гардероб нынешней хозяйки, очевидно, ютился в прихожей, в кладовой, скрытой за межкомнатной дверью.
- Чай будете, Зина? – нимало не смущаясь нехитрой обстановки, спросила Виктория.
- Нет, спасибо, - сказала удивлённая женщина, с любопытством поглядывая на своего адвоката. – Обои покажите, где они?
Оклейщика выбранный хозяйкой материал не впечатлил. Бледные розово-кремовые цветы выглядели так, будто успели заполучить первый, основной, слой краски. А все остальные, подчёркивающие фактуру, насыщенность и переходы полутонов, попросить постеснялись.
- Вам не нравится? – спросила Виктория.
- Чё я-то, - привычно ответила Зина, - жить-то Вам! – Будто упрекая женщину за отсутствие вкуса, подчеркнула она. – Мне два ведра надо. Есть у Вас?
- Зачем два? – удивилась Виктория.
- В одном клей разведу, во втором – воду. Сразу подтирать буду клей, если на пол попадёт. Паркет у Вас хороший, старинный. А в обойный клей я ПВА добавлю, так что потом не оттерёшь, и не отдерёшь, хозяйка! – шутливо подмигнула Зина.
Когда одна стена была оклеена, Виктория вошла в комнату с двумя разными кружками с горячим чаем, на тарелке теснились «студенческие» бутерброды – хлеб со слоем майонеза и дешёвого шпротного паштета. Они сели бок о бок у стены, и с аппетитом принялись уплетать нехитрую еду.
- Хорошо же получается? – спросила Виктория.
- Ну да, - согласилась Зина. – Я, честно, подумала, бледня бледнёй, а не цветы. Ты смотри-ка, хорошо смотрятся!
Солнце подсвечивало тоненькие серебристые прожилки на крупных цветах, будто придавая им нежной трепетной жизни. Слегка наклонившиеся в стороны готовые распуститься бутоны, казалось, поддавались лёгкому ветерку, игравшему с ними.
- Как живые, правда? – женщина парой быстрых движений собрала каштановые волосы в «конский хвост».
- Правда, - Зина смотрела на лицо Виктории, казавшееся без косметики простым и совсем юным.
Около трёх часов дня шустрая Зина закончила свою работу, собрала вещи в сумку.
- Ну, я пошла? – спросила она адвоката.
- Зина, мне очень понравилась Ваша работа. Можно я к вам ещё обращусь? Мне всю квартиру надо будет поклеить. Попозже, конечно.
- Обращайтесь, конечно, - Зине хотелось обнять Викторию, чтобы хоть на секунду стать частью её другой, не понятной, жизни.
В этот же день в отделение милиции поступила пара со_бутыльников, подравшихся около вин_ного магазина, зацепив в драке случайного прохожего, и нанеся ему незначительные увечья. Лицо одного украшал огромный сине-жёлтый фингал размером с чайное блюдце. Кисть левой руки второго гражданина была перевязана грязным бинтом со следами пропитавшей его крови. Они «мариновались» в «обезьяннике» до понедельника, наслаждаясь горячей, хоть и не очень вкусной пищей. С утра к дознавателю завели мужика с приметным лицом, оставив второго, с пораненной рукой, в наручниках, сидеть в коридоре на скамейке, дожидаясь своей участи.
Смуглый кареглазый человек находился в кабинете, в котором недавно он допрашивал Зину. Не понятно из каких соображений, возможно, в качестве устрашения, он оставил фото мёр_твого Евгения под стеклом. Мужчина мрачной наружности и явно неблагополучной внешности вошёл неохотно, без особого любопытства разглядывая привычную обстановку милицейского кабинета.
Вдруг его взгляд упал на стол, покрытый стеклом. Глаза, не мигая, смотрели на посиневшее безжизненное лицо Евгения. Мужик с фингалом в пол лица вздрогнул, челюсть безвольно приоткрылась, будто готовясь произнести громкий страшный крик.
Опытный сотрудник милиции сел, положив ладони на стол так, что устрашающее фото оказалось посередине между ними. Вкрадчиво, спокойно, он начал рассказывать задержанному о добровольном признании вины, о явке с повинной, и о том, насколько это помогает «скостить» срок пребывания в исправительном учреждении.
- Ты посиди, подумай, мне тут отойти надо, - дознаватель, проходя мимо задержанного, приятельски похлопал его по плечу, оставляя того один на один с по_койником.
Выйдя в коридор, он сел на деревянную лавку, облезающую множеством разноцветных слоёв краски, рядом со вторым задержанным.
- Слышь, Петро, друг-то говорит, что ты первый Жеку ударил.
Петро переменился в лице от внезапного предательства давнего «кореша»:
- Да ты что, гражданин начальник! Гадом буду, он первый его пырнул! – руки, громыхнув тяжёлыми кольцами наручников, показали движение ножа, входившего в человеческую плоть.
Так, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, совершенно случайно обнаруженными смуглым дознавателем с добрыми карими глазами, Зине перестало угрожать наказание за то, о чём она и не помышляла.
§§§
Лиза, простившись с Эдиком, направилась домой. Она старательно пыталась переключить внимание на настоящее, на его видимые черты.
«Едет жёлтый автобус. Бежит чёрная собака. Вижу два одинаковых дерева…»
Ей казалось, что, если она даст свободу своим мыслям хоть на миг, она снова унесётся в свои несбывшиеся ожидания и мечты. Слёзы, никому не нужные слёзы, выльются парой тоненьких ручейков, ослабив её силы.
Девушка держала книги, которые теперь ей казались тяжеленными, под мышкой. Она стала считать шаги, не давая себе возможности мысленно свернуть в прошлое. Дома Лизу встретила мама.
- Как ты, дочь? – заботливые глаза замечали любое изменение на лице девушки.
- Эдик пришёл из армии, - девушка, не глядя на мать, расстёгивала тоненькие ремешки сандалий.
- Что-то ты не очень радостная, - Светлана Владимировна сложила руки на груди, привалилась к стене.
- Да всё хорошо, мама, вечером погулять договорились, - Лиза поправила причёску, посмотрев на своё бледное отражение в высоком зеркале трюмо.
- Вижу, дочь, вижу. Жаль, что не слушалась ты меня. Только два года зря потеряла. Говорила я тебе!
Лиза повернулась к матери, глядя повзрослевшими глазами:
- Мама, ему на комбинат надо сходить, и в общежитие. У него дела. Вечером мы будем вместе.
Мать молча развернулась и пошла в кухню. Зашумела капризная непослушная вода.
- Ты всегда будешь для него на втором месте, Лиза. И никогда – на первом, - громко сказала рассуждающая с высоты прожитых лет, Светлана Владимировна.
Лиза тоже вышла на кухню. Залпом выпила стакан холодного яблочного сока, приложила его, опустевший, ко лбу. Минутная прохлада показалась живительной. Девушка пошла в душ, долго стояла под тугими прохладными струями, подставив им напряжённое лицо. Потом она позанималась, кое-что выписала в рабочую тетрадь. Забрала Ванечку пораньше из детского сада, как делали многие в летнее время. Погуляла с ним во дворе, наблюдая за детской радостью, которая вспыхивала, как сухой хворост, от малейшего повода. Домой идти не хотелось. Не хотелось слышать мамины слова, которые вонзались в девичье сердце, как бисерные иглы. Но, делать было нечего, и Лиза с братиком вернулись к ужину домой.
Вечером Эдик позвонил в дверь Лизиной квартиры. Она открыла, в её зеленовато-серых глазах застыло ожидание.
- Привет, - сказал парень.
Простая белая футболка и голубые джинсы очень шли его возмужавшей фигуре.
- Привет, - сказала Лиза. – Я сейчас. Мам, пап, я ушла, - громко сказала она в полумрак прихожей.
- Подожди, дочь, - раздался строгий голос Светланы Владимировны. – А что, Эдуард зайти, поздороваться, не хочет? Мы теперь, кажется, не чужие люди?
Лиза отступила назад, парень вошёл в квартиру, сняв и аккуратно поставив обувь на коврик у двери.
- Здравствуйте, Светлана Владимировна, - поздоровался он с мамой Лизы. – Приветствую, - протянул он руку Николаю Степановичу. – Немного неожиданно получилось. Я думал, потом к вам зайти.
- А мы думали, ты сразу к нам. Или, может, это для тебя ничего не значит?
- Вы это о чём, Светлана Владимировна? – спросил он.
- Да то, что Лиза, как монашка, два года дома просидела! – натянувшийся голос мамы был готов сорваться на крик.
- Значит, конечно, значит. Я очень признателен Лизе, - он посмотрел на девушку, стоявшую в дверях, и не решавшуюся войти в комнату. – И очень признателен вам с дядей Колей, ведь вы наверняка её поддерживали…
- Да ты с ума сошёл! О какой поддержке ты говоришь?
- А Вы что, были против, чтобы Лиза… - слова Эдика застряли в горле, мешая ему дышать.
- Ты пришёл, молодой, красивый, видный. Загорелый такой, - последний упрёк был высказал таким тоном, будто парень получил этот самый загар на заграничном побережье. – Она тебе сейчас нужна? – Светлана Владимировна тыкала пальцем в Лизу, будто та была прокажённой в средние века.
- Нужна, - спокойно сказал Эдик. – Она одна мне нужна. Я устроюсь на работу, мы поженимся, родится ребёнок, и всё будет хорошо.
Тут настала очередь Лизы возмущаться.
- Эдик? Ты меня спросил? Ребёнок? Мне ещё учиться три года, какой ребёнок?
- А ты что, против? – парень сунул руки в карманы и с возмущением смотрел на девушку.
- Я не против, но, как-то, не мешало бы это обсудить! – Лизу смутило, что её мнение Эдик и не думал спрашивать.
- Так, все успокоились, - примиряюще сказал Николай Степанович, который теперь кроме уроков физкультуры вёл ОБЖ, «Основы безопасности и жизнедеятельности человека». – Давайте спокойно поговорим. Света, можно тебя на минутку? – обратился он к жене.
Она, выказывая явное раздражение, вышла из комнаты.
- Света, да какая муха тебя укусила? – спросил её муж. – Ты чего на парня налетела?
- Это меня-то муха укусила? Да она сейчас забеременеет, замуж за него выйдет, и промается с ним всю жизнь, - она истерично хохотнула, изображая, насколько сильно забеременеет Лиза.
Николаю Степановичу было не до смеха.
- С чего ты это взяла? Ну, подумаешь, и выйдет она за Эдьку. Почему она маяться с ним должна всю жизнь? Вроде, нормальный парень!
- Да? А потом Лиза будет сидеть с ребёнком дома, а он гулять начнёт! Ой, всё, - рассудительная обычно женщина временами превращалась в неузнаваемую мегеру, пусть живёт, как хочет. Знаешь, Коля, она ведь и смотрит на меня сейчас по-другому. Как будто он первый человек в её жизни. ОН, а не я!
- Света! Посмотри на меня, пожалуйста! Лиза выросла, - он взял жену за плечи, - наша Лиза выросла, отпусти её!
Она, будто вспомнив что-то неприятное, опустила плечи, виновато ссутулилась.
- Пусть делает, что хочет. Слова не скажу, - расстроенная Светлана Владимировна вошла в зал и села на край кресла, держа по-учительски прямую спину. – Слушай меня внимательно, Эдик. Не вздумай обидеть мою Лизу. И давай обойдёмся без глупостей, хорошо?
- Хорошо, пожал плечами парень, не сводивший глаз с Лизы.
Реакция родителей была неожиданной для него. Но ещё более неожиданной была реакция Лизы.
- Ты не обижайся, Эдик, мама просто переживает, - попытался объяснить поведение Светланы Владимировны муж.
- Коля, не надо, я сама за себя могу сказать. – Она отвернулась в сторону чёрного экрана телевизора, давая понять, что разговор на этом окончен.
- Мы пойдём, - сказал парень, беря крепко Лизу за руку.
Они спускались вместе по гулким лестничным ступеням. Молчаливые и оба немного разочарованные.
- Кафе или кино? – спросил парень.
- Давай пройдёмся, не хочется никуда. И видеть никого не хочется. – Лиза смотрела в пустоту перед собой.
- Лиза, я люблю тебя. Только этим и жил!
Девушка молча кивала головой в ответ на его выливавшееся в печальный вечер, отчаяние.
- Что с работой? – она явно хотела переменить тему разговора.
- Пока не взяли. И в общежитие пустили платно. Сказали, раз не работник комбината, значит, не положено. – Глаза Эдика блестели.
Он не видел ни преград, ни сложностей, а только временные трудности, которые он готов преодолеть с разбега.
- Да это же мелочи, Лиза, правда? Ну, устроюсь в другое место. Люди же как-то живут, - он, повернувшись, взял её за обе руки, будто пытаясь растопить внезапно возникший в озябших ладонях лёд.
Мимо деловито сновали автомобили, споря друг с другом мощными двигателями и громкой музыкой, сотрясающей несчастные салоны. Вдруг подъехала высокая белая машина, блестя металлическими дисками и выпуклыми порогами. Из неё выпорхнула невысокая девушка с копной светлых вьющихся волос в красном топике и шортах.
- Эдька!!! – она, быстро перебирая ногами, обутыми в сапожки-«казаки», приближалась к замершей от удивления паре.
«И так, она звалась Татьяна», - неожиданно для себя сказал парень.
Продолжение Глава 33.
Путеводитель здесь.