Продолжение дневника поездки Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к Царю Петру I, в 1699 году, веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом
18-19 февраля 1699 г. В Москве очень много разбойников. Дерзость их, более чем численность, составляет отличительную черту Москвы. Лютость, развивающаяся в разбойниках избранной жизнью, заглушает в их сердцах всякое чувство человеколюбия и стыда. Они даже при дневном свете не боятся показываться.
При первых сумерках, было еще светло, напал один из разбойников на слугу, следовавшего за своим господином, царским врачом Цоботом и обобрал его; он бы и убил его, по своему зверскому обычаю, если бы врач, заметив происходившее, не помешал мошеннику исполнить его замысел, подав, с некоторым прохожими, попавшимися ему по счастью на встречу, скорую и неожиданную помощь.
21 февраля 1699 г. Особа, играющая роль патриарха, со всею труппой своей комического духовенства, праздновала торжественное посвящение Вакху, дворца, построенного Царем (Петр I) и обыкновенно называемого дворцом Лефорта.
22 февраля 1699 г. Московские вельможи и представители всех иностранных держав, приглашенные от Царя к столам, заставленным кушаньями, приготовленными с царской роскошью, и к великолепному двухдневному пиру, явились в новый дворец, посвященные "вчерашними церемониями" Вакху. Там находился князь Шереметев (Борис Петрович) с крестом Мальтийского Ордена на груди.
Он очень искусно подражает обычаям немцев, и носит платье одинакового с ними покроя, за что в большой у Царя милости и почете, но бояре ненавидят его, из опасения, чтобы, пользуясь царским благоволением, он еще более не возвысился.
Царь, увидев, что некоторые его офицеры, из подражания моде, носили платья просторнее обыкновенных, обрезал им слишком длинные рукава, делая при этом такие замечания: "Вот, это тебе во всем мешает; при этом на всяком шагу может с тобою случиться какое-либо приключение: либо прольешь стакан, либо нечаянно обмакнешь рукав в суп. А из этого сделай себе варенцы!".
Последняя неделя перед сорокадневным постои называется у русских масленицей. Я бы скорее назвал это время "вакханалиями", потому что русские в эти дни заняты только гульбой и в ней проводят все время, нет никакого стыда, никакого уважения к высшим, везде самое вредное самовольство, как будто бы ни один судья и ни какой справедливый закон не в праве взыскивать за преступления, в это время совершаемые.
Разбойники пользуются такой безнаказанностью, и потому почти ни о чем более не слышно, как о смертоубийствах и похоронах. Правда, что в некоторых местах стоят часовые, для предупреждения этих бесчинств, но от них мало пользы, так как и они, постоянно пьяны и запятнаны общими пороками, потому никто их и не опасается, а смотреть за ними некому.
23 февраля 1699 г. Пир продолжался сегодня целый день, и не позволено было идти для отдыха домой. Иностранным послам были отведены покои, где они могли отдыхать в определенные часы, по истечении которых была смена, и они должны были становиться на места других в плясках с припевами и в разных танцах.
Говорят, что один из министров ходатайствовал перед Царем, чтобы он своего любимца, Александра (здесь Александр Данилович Меншиков), возвел в дворянское достоинство и дал ему звание стольника, на что Царь отвечал: "Александр уже и без того присваивает себе почести, на которые не имеет права, и честолюбие следует более унимать, чем поощрять".
24 и 25 февраля 1699 г. Посланник получил следующее решение на предложенные статьи недавней конференции:
- Францисканские монахи должны отправиться в Китай через Персию.
- Прошение города Бремена в настоящее время удовлетворить невозможно, потому что само московское государство страдает от дороговизны хлеба, а в будущем обещать ничего нельзя, так как, то, что может случиться вперед, темно и никому не известно.
Нашли по разным частям города, десять человек убитых, различными жестокими способами.
28 февраля 1699 г. Бранденбургский посол приглашен на прощальный отпуск. Пристав приехал за ним в царском экипаже, а чиновники были снабжены лошадьми из царской конюшни, но после оказалось, что все это было приготовлено без ведома Царя, и потому отпуск отложен до другого дня.
Вблизи Кремля, в двух местах, казнены 36 мятежников, а в Преображенском 150.
Вечером даны были, с царской пышностью, разные увеселения. Собрание любовалось зрелищем потешных огней. Знаменитейшие из москвитян и иностранные послы были приглашены в Лефортов дворец, так как оттуда лучше можно было видеть искусственные огни.
Царевич (Алексей Петрович, 9 лет) и Всепресветлейшая княгиня Наталья, любимая сестра Царя, были также зрителями этих огней, но из особой комнаты. Согласно с нравами страны, Царь держит в отдалении от себя молодых князей. Здесь думают, что этим внушается более почтения к венценосцу отцу.
Мнение, вполне справедливое, но только там, где народ чтит не того Государя, - которого любит, но того, которого боится, так как через уединение Государь может внушать только больше боязни, но не больше любви.
1 марта 1699 г. Бранденбургский посол был церемониально введен на аудиенцию, данную ему по случаю его отпуска; он ехал с приставом в царской карете, запряженной шестью белыми лошадьми; чиновники ехали верхом, а 12 царских конюхов увеличивали число сопровождавших посла. Эта официальная церемония была отправлена во дворце Лефорта.
После обеда думный дьяк Моисеевич, и разыгрывающий роль патриарха, по требованию Царя, начал пить на поклонение. В то время как этот лицедей, подражающий духовному сановнику, пил, каждый должен был, в виде шутки, преклонить пред ним колено просить благословения, которое он давал двумя чубуками, крестообразно сложенными.
Один только из посланников, который, по чувству уважения к древнейшей христианской святыне, не одобрял этих шуток, скрытно удалился, и тем избежал принуждения принимать в них участия. Тот же Моисеевич, с посохом и прочими знаками патриаршего достоинства, первый, пустившись в пляс, изволил открыть танцы.
Царевич с княжной Натальей находились опять в комнате, смежной с той, в которой пировали гости; комната была украшена дорогими занавесками; раскрыв оные немного, царевич с теткой могли видеть танцы и все увеселения пировавших, сами же были закрыты и разве только через отверстие между занавесами можно были их увидеть.
Царевич был одет в немецкое платье; хороший покрой его одежды и прелестное убранство головы его, вьющиеся пряди волос, все это прекрасно шло к его красоте. Наталью окружали знатнейшие госпожи.
Сегодня обнаружилось в русском обществе смягчение нравов, так как до сего времени женщины никогда не находились в одном обществе с мужчинами и не принимали участия в их увеселениях, сегодня же некоторые, не только были на обеде, но также присутствовали при танцах.
Так как Царь должен был той же ночью отправиться в Воронеж, то он и распрощался в собрании с Карловичем, который возвращается в Польшу к своему королю.
При этом Царь был с ним весьма любезен и поцеловал его, желая, чтоб король, узнав об этом, был уверен в неизгладимой к нему любви московского Царя. Вместе с тем Царь подарил Карловичу свой портрет, украшенный большим алмазом, в знак своего царского благоволения, которое тот снискал во время своего пребывания при московском дворе.
Господин императорский посол выхлопотал полковнику де Дюит позволение выехать из московского государства с женой и дочерью. Не было до сих пор еще примера подобного позволения, так как полковник и его дочь крещены по русскому обряду. Наконец Царь со всеми распрощался и, немного расстроенный известием о заключенном союзниками (здесь Северный союз) мире, выехал, при звуке труб, игре музыкальных инструментов и веселом грохоте пальбы из пушек.
Другие публикации:
- Вот как легко собирать в Московском государстве большие войска! (Из дневника поездки Игнатия Христофора Гвариента)
- Призывался народ в Преображенское присутствовать при наказании стрельцов (Из дневника поездки Игнатия Христофора Гвариента)