— Лариска, шкура, открой! - взвыл отец за дверью и заколотил кулаками.
Пятилетняя Таня, едва услышав его неровные заплетающиеся шаги, спряталась под кровать. Когда папа приходил пьяный, страшнее всего было попасться ему на глаза - точнее, под руку - не видя ничего вокруг себя, он в бессознательном исступлении крушил всё без разбора.
Краем глаза, выглядывая из-под низко опущенного покрывала, Таня увидела, как побледнела мама и положила руку на горло, приближаясь ко входу. Резко повернула язычок замка и отскочила. Таня зажмурилась.
Дверь с треском шарахнула об стену. Пахнуло отвратительным перегаром и Таня съёжилась, вжавшись в угол - отец рыскал пьяными глазами в поисках жены.
— Где ты, зараза? - он шагнул в кухню, но там никого не оказалось.
Отец грязно выругался. В спальне тоже было пусто, как и в Таниной комнате - он не догадался, где прячется дочь, с яростью огляделся, сплюнул и выйдя в коридор, рванул дверь ванной на себя. Она была заперта.
Лариса часто пряталась там, прихватив с собой перепуганную дочку - особенно в последнее время, когда Юрий, муж, особенно бушевал. А бушевал он почти каждый день - трезвых перерывов было всё меньше, и каждый вечер, идя с работы, отец задерживался с дружками и пил горькую у подпольной "разливайки". После таких возлияний и науськивания собутыльников, он врывался в квартиру и норовил сорвать злость на тихой и безобидной жене, панически боящейся не за себя - за дочку, которую он однажды так швырнул в угол, что девочке накладывали швы на лоб.
Приходил тогда участковый, провёл беседу, Юра стыдливо кивал, и чуть не со слезами на глазах обещал исправиться, а через три дня всё повторялось снова.
Уж что там нашептали отцу алкаши, неизвестно, но тот распахнул дверь кладовки, выхватил топор для рубки мяса и с размаху вонзил его в шаткую дверь. Старое дерево хрустнуло, разлетевшись щепками в обе стороны, и в щель стало видно бледное лицо Ларисы, слившееся с белой кафельной плиткой на стене.
— Выходи, с...ка! Всё равно достану! - рука отца ритмично впечатывала остриё в увеличивающуюся дыру.
— Всё, всё, Юрочка, успокойся, я выхожу! - вдруг закричала мать и осторожно повернула щеколду.
Только отец не услышал, и продолжая махать топором, исторгал из себя проклятия.
— Юрочка, успокойся... - мать замерла перед разорванным дверным полотном. — Я выхожу. Что случилось? Кто тебя так разозлил? Давай поговорим...
Он вдруг замер с перекошенным от злости лицом и бросил:
— Кто меня разозлил?! Ты, шл...ха подзаборная! Пока я на работе вкалываю, ты тут кувыркаешься неизвестно с кем!
— Да ты что, Юра... - мать снова приложила руку к горлу. В забытьи муж часто тянул к ней свои узловатые пальцы, чтобы придушить, и каждый раз она боялась, что он сделает это снова. — Кроме тебя, мне никто не нужен... Успокойся... Может, покушаешь?..
— Пошла ты! Погань свою свиньям вылей!.. - отец опустил руку и дал жене выйти.
Она, по стеночке проползая мимо него, юркнула в кухню и застучала посудой.
— Ну, что ты говоришь-то? Сегодня щи, твои любимые... - щебетала мать и только обернулась, как на неё сверху обрушился топор.
Когда Таня услышала, как мать охнула, а потом на пол упало что-то тяжёлое и мягкое, она испугалась и вылезла из своего убежища, краем глаза заглянув в кухню.
На полу, раскинув руки, неподвижно лежала мама, а отец всё махал топором, не видя и не слыша ничего вокруг.
Тишину разорвал дикий визг девочки. Не помня себя от ужаса, она выскочила за дверь и принялась ломиться во все двери с криками: "Помогите! Папа маму убил!", рыдая во весь голос.
Через десять минут отца скрутил приехавший наряд полицейских, а маму увезли на скорой. Таню сначала увезли в больницу, затем в приют - других родственников у них не было, кто мог бы забрать ребёнка к себе.
Маму выписали через три месяца - по кусочкам собирали её разбитое тело. Ногу вернуть не удалось, и за Таней в приют она, хромая, пришла в протезе, а лицо прикрыла маской, чтобы не пугать любопытных прохожих глубокими шрамами.
Отца осудили на 8 лет, но до конца срока он не дожил - умер от туберкулёза. Таня так и не смогла признаться себе, что желала его кончины всеми фибрами души, и когда им сообщили о том, что его больше нет, еле сдержалась, чтобы не разреветься от счастья. А вот Лариса, узнав об этом, рыдала от облегчения - его возвращения она боялась больше смерти, ведь уехать им было некуда, и не на что - с работы её уволили, как только она пришла с больничного. Работа продавцом не приветствует тяжёлые увечья, это отталкивает покупателей, и хозяин магазина вежливо попросил её уволиться по собственному, чтобы не "ломать" продажи.
Чтобы не пугать окружающих своим внешним видом, Лариса устроилась ночной уборщицей, потом нашла ещё два места, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Танюшка росла хорошей, послушной девочкой и постоянно жалела маму, видя, как она устаёт на трёх работах. В школе тоже старалась учиться на пятёрки, всё осваивала сама, много читала, даже записалась в кружок рисования. Самостоятельности училась постепенно - где мама подсказывала, где у соседок спрашивала, словом, с миру по нитке, и к шестому классу Танюшка уже могла приготовить суп, сварить макароны и потушить курицу (если она была у них в холодильнике).
Учителя не могли нарадоваться на отличницу Таню, всегда ставили её в пример, да вот только одноклассников её успехи не вдохновляли, и многие считали своей обязанностью обидеть и унизить - скромная и поношенная одежда девочки была постоянным поводом для насмешек, как и мама-инвалид.
Вопреки всему, школу Таня закончила с золотой медалью, и когда возник вопрос о поступлении, мама сказала:
— Дочь, я знаю, что ты хочешь в архитектурный... - начала издалека она.
— Хочу, мамуль, только он нам не по карману. - Таня знала, что пойдёт куда угодно, только чтобы получить хорошую профессию, и помогать маме.
— Ты вот что, посмотри... - мама положила перед дочерью лист бумаги. — Это список вступительных испытаний. Я записала тебя на подготовительные курсы.
Таня удивлённо распахнула глаза и дрогнувшим голосом спросила:
— Что?.. Как тебе это удалось?
— Всё просто. Я устроилась туда работать. Потом показала декану твои рисунки, он обрадовался и сказал, что примет тебя на бюджет с руками и ногами.
— Как устроилась туда работать? Там же нет ночных смен?
— Нет, ты права. - скромно улыбнулась мама.
— И ты работаешь днём? Тебя не обижают? - Таня тревожно сдвинула брови.
— Ну, дети есть дети... Я постоянно в маске, так что... Нормально.
— Мама... - со слезами на глазах Таня обняла мать. — Спасибо. Я очень тебя люблю!
— И я тебя, детка... - ответила мама и всхлипнула. — Прости, что не ушли от отца раньше... Мне было так страшно, что...
— Не надо, мам. Я всё понимаю. - она встала и улыбнувшись, продолжила: — Я пойду изучать список, хорошо? Посмотрю, что есть в библиотеке.
— Беги, дочь. - мама закрыла рот рукой и заморгала, пряча слёзы. Совсем дочка большая стала, красавица, умница выросла... Отрада моя...
На экзаменах Таню слушали всей кафедрой. Декан довольно откинулся на спинку стула и удовлетворённо сказал:
— А? Что я говорил? - и оглядел остальных. Качая головами, все одобрительно улыбнулись и одновременно сказали:
— Молодец!
Бюджетных мест было всего десять, и Таня попала в десятку счастливчиков - медалистов и талантливых художников.
Мама была счастлива, а Таня не знала, как благодарить её за помощь.
— Учись, доченька, пока есть возможность. Я знаю, ты любишь рисовать, у тебя отлично получается. Грех пропадать такому дару... - говорила Лариса, обнимая дочь.
— Спасибо, мамулечка... - отвечала Таня и старалась изо всех сил.
Архитектурный - престижный институт, и большинство студентов учатся платно. Многие - из богатых семей, "золотые дети", как их называют. "Бесплатников" они ни во что не ставили, считая их чернью, недостойной даже их ногтя, не то, что дружбы или уважения.
Особенно лютовала Анжела - дочка бывшего мэра города, поступившая почти без экзаменов и даже не умеющая правильно держать карандаш. Ей всё сходило с рук, потому что любой конфликт разруливался папой и его приближёнными, порой угрозами, но чаще - щедрыми пожертвованиями на счёт института.
В тот злополучный день Анжелка была зла, как чёрт - пинала чужие рюкзаки, ругалась с преподавателями и постоянно отпрашивалась с занятий, пропадая надолго.
Когда она выскочила из аудитории в очередной раз, кто-то шепнул, что она беременная. Слух тут же разнёсся между студентами, и одна из "подружек" спросила Анжелку напрямую, когда та вернулась.
Она во весь голос рявкнула:
— Ну, да! И что? Вам-то какое дело?
Учитель строго глянул на группу и продолжил лекцию, но теперь Анжела вела себя ещё более заносчиво - требовала освободить несколько мест рядом и не садиться ближе - видите ли, ей неприятно, и чужой запах сильно раздражает.
Наткнувшись на Ларису в коридоре, она яростно толкнула ведро с водой, отчего грязная жижа разлилась по всему полу, а мать Тани замерла в недоумении, не зная, что делать дальше.
— Что встала, алкашня? - Анжелка набрала в рот побольше воздуха. — Убирай давай, развела грязищу! Понабрали быдла... Ещё престижным вузом называются...
Когда Лариса нагнулась с тряпкой, девка пнула её ногой, и женщина упала лицом в пол, тихо охнув от боли.
Студенты затихли, а Таня, подбежав к матери, подняла её и сказала Анжелке с трудно скрываемой ненавистью:
— Дрянь! Молись, чтобы выкидыша не было! - и плюнула той под ноги.
— Да ты кто такая?! - девка двинулась на Таню, но тут её загородил один из студентов, Паша, и тихо сказал избалованной пигалице:
— Иди-ка ты... Домой.
Анжелка что-то ещё выплёвывала, но почти вся группа развернулась и пошла по своим делам. Рядом с Ларисой остались только Павел и Таня. Анжелка, видя, что её спектакль никому не интересен, уехала домой.
На следующий день студенты старались не попасть девке под горячую руку, избегая любого общения, только подруга шепталась с ней всё время, опасливо оглядываясь по сторонам. Таня тоже притихла - испугалась своих слов, брошенных в сердцах одногруппнице. Ребёнок, уж точно, не виноват в том, что его будущая мать - надменная дура. Да и мама просила не раздувать скандал - боялась лишиться места.
Неделя прошла относительно спокойно, и все почти забыли инцидент с ведром и прилюдным унижением, до тех пор, когда Анжелка, в очередной раз задрав нос, неожиданно для всех, не подвернула ногу на самом верху лестницы.
Пока она кубарем летела вниз, считая деревянным лбом ступеньки, Таня, распахнув от ужаса глаза, стояла в начале пролёта и не могла пошевелиться. Анжела приземлилась к самым ногам Тани и замерла без сознания. Под её модной белой юбкой растекалось бурое пятно.
Больше Анжелку в институте никто не видел. Спустя пару недель куратор сообщил, что она забрала документы. Ребёнка спасти не удалось.
Казалось, должна была начаться спокойная жизнь, да не тут-то было. В группе, да, стало меньше поводов для склок, а вот в жизни Татьяны и её матери начался сущий ад.
Их начали терроризировать по телефону, угрожая и пугая до смерти. Один и тот же мужской зловещий голос мог позвонить в любое время суток и начать шептать, кричать и завывать, отчего у Тани волосы вставали дыбом и мгновенно потели ладони.
— Ты ещё жива, тварь? - сипел голос. — Жди, недолго осталось.... Скоро придёт возмездие, и молись изо всех сил, чтобы ты и твоя мамаша остались здоровы... или живы...
Блокируя звонки, Таня надеялась, что они прекратятся, но каждый раз посреди ночи телефон взрывался неожиданной трелью с нового номера, и всё тот же человек шептал угрозы и заставлял её холодеть от ужаса.
Она сходила в полицейский отдел, но офицер сказал, что угрозы ничего не значат. "Вот если что по-настоящему случится, тогда и приходите." - сказал он резко и закрыл окошко.
И оно случилось. Недели через три после падения Анжелки Тане снова позвонили с незнакомого номера.
— Алло? Татьяна? Здравствуйте. Вас беспокоит оперуполномоченный Сизов. Ваша мама сейчас в больнице...
— Что?.. Что случилось?! - испуганно воскликнула Таня.
— На неё напали. Вам что-нибудь известно об этом?
— Нет... Она жива?
— Да, но состояние очень тяжёлое...
— Где она сейчас? В какой больнице?
Офицер ответил и добавил:
— Как проведаете её, сразу потом ко мне, пожалуйста, зайдите. Пишите адрес...
Таня с трудом дослушала и кинулась в больницу. Маму не просто избили, она была буквально истерзана какими-то нелюдями, даже протез они умудрились сломать и выбросить. Глядя на спящую маму, опутанную трубками и проводами, Таня разрыдалась, и врач вывел её из палаты.
Этим же вечером уже знакомый голос прошипел в трубку:
— Ну, что, поняла теперь? Следи за языком, с...ка! И внимательно, слышишь? Внимательно смотри по сторонам. Как бы с тобой чего похуже не случилось...
— Послушай ты! - вдруг Татьяне стало совершенно безразлично, что говорит этот голос. Она выпрямилась и сдвинула брови, глядя в окно. — Я тебя не боюсь, понял?! Это ты молись, чтобы тебя не поймали! И тоже смотри по сторонам, ублюдок! Кирпичи иногда падают неожиданно!
В ответ голос хмыкнул и отключился.
С утра она позвонила в институт и отпросилась. Потом набрала Павлу и попросила приехать. Когда парень был рядом, ей не было так страшно, поэтому, взяв его под руку, она решительно вышла из подъезда, и они направились к Сизову. Там написали заявление, дали согласие на прослушивание и запись всех телефонных разговоров, и их распечатку.
Через месяц владельца голоса поймали - он прокололся, когда покупал очередную симку в салоне связи. Террористом оказался несостоявшийся отец, возлюбленный Анжелы. Он же нанял отморозков, которые напали на Ларису. Вместе с ним в отдел привезли и Анжелу, но через три дня отпустили под домашний арест.
Мама восстанавливалась почти два месяца. За это время Таня поняла, что нравится Паше, а он не отпускал девушку от себя ни на минуту.
Анжела избежала наказания - помогли связи отца. А вот её молодой человек пошёл под суд. Правда, те же связи позволили скостить срок, и он вышел на свободу уже через восемь месяцев. Но к этому времени и Таня, и её мать уже переехали. Павел уехал с ними вместе.
***
Идя по улице незнакомого города, Таня улыбалась - никаких угроз больше не было, а перевестись в другой институт ей помог тот самый декан. Вдруг - рывок, и с плеча сорвали сумку. Она испуганно обернулась - худощавый парень в чёрной куртке улепётывал от неё на всех парах.
— Стой! - крикнула она. Потом в сердцах буркнула: — Козёл! Чтобы ты провалился!
И в этот миг парень, как по мановению волшебной палочки, охнул, и исчез, вскинув руки вверх и выронив сумку на асфальт.
Таня тряхнула головой, не веря глазам и подошла ближе. Из открытого люка на неё смотрел вор и стыдливо отводя глаза, мямлил:
— Спасите...
— Уверен? - со смешком ответила она. — Попытка кражи. Срок до двух лет.
— Помогите... - он начал подпрыгивать - из труб коллектора сочился кипяток.
Таня оглянулась - вокруг начал собираться народ. Кто-то вызвался помочь, и как только воришка появился наверху, тут же бросился наутёк.
А Таня, крепче взявшись за сумку, задумалась:
— Надо как-то поосторожней с мыслями и словами. Мало ли?..