Наташа стояла у витрины магазина, разглядывая своё отражение в стекле. Седина, которую она так старательно закрашивала краской, снова пробивалась у висков. Пальто, купленное лет пять назад висело на ней мешком. Сумка из кожзама, подаренная дочерью на позапрошлый день рождения, уже потрескалась по швам. Она вздохнула, поправила шарф и зашла внутрь.
— Взять только самое необходимое, — мысленно дала себе установку.
— Наташа, ты? — услышала знакомый голос и повернулась. — Точно ты, — весело засмеялась женщина.
— Аня, Анечка, — от неожиданности Наташа даже всплеснула руками. — Это же сколько не виделись?
— Давай в кафе. Помнишь, как раньше. Возьмем мороженое и кофе. Не отказывайся, Наташка. Я угощаю.
— Пойдем, — была не была. Только не надолго.
Анна села за стол. Яркая кофта с узором из ромашек. И вся такая, как будто время не властно над ней. На столе стояли два стакана с кофе и пиалы с мороженым.
Анна мельком окинула взглядом Наташу. В голове пронеслось: как будто из прошлого века!
— Садись, рассказывай как жизнь?
Наташа опустилась на стул, чувствуя, как спина ноет от усталости. Машинально потянулась за кофе, но рука дрогнула, и ложка звякнула о блюдце.
— Жизнь? — Наташа попыталась улыбнуться, но получилось как-то криво. — Да всё как всегда. Бег по кругу.
Анна пристально посмотрела на женщину: заметно подруга постарела за последние годы. Глубокие морщины вокруг глаз. Потухший взгляд. Руки, покрытые пятнами от возраста.
— Ты выглядишь уставшей, — осторожно сказала Анна. — Что-то случилось?
Наташа вздохнула, разглядывая трещинку на краю стакана.
— Да ничего особенного, — начала она, но голос дрогнул. — Просто... всю жизнь помогала детям, а выплатила за них последний кредит и стала не нужна.
Наташа замолчала, сглатывая слезы. Анна уже хотела спросить, что случилось. Но Наташа уже продолжала, глядя куда-то в сторону, будто разговаривая сама с собой.
— Всё отдала. И квартиру, и силы, и деньги. А теперь... — она замолчала, сжав губы.
Анна молча пододвинула тарелку с мороженым к Наташе, стараясь поймать её взгляд.
— Помнишь, как мы в бухгалтерии сидели? — начала она, пытаясь разрядить обстановку. — Ты мне всегда помогала с отчетами, а я тебя кофе из автомата носила. Тот, который всегда был либо слишком сладкий, либо слишком горький.
Наташа слабо улыбнулась, глядя на подругу.
— Помню. А ещё ты всегда приносила бутерброды с сыром из дома. И мы делились ими, пока начальник не видел и отщипывали по кусочку, не дожидаясь обеда, — Наташа грустно засмеялась.
— Да уж, — засмеялась Анна. — А потом я ушла на пенсию, а ты ещё пять лет мучилась на работе. Но знаешь, я тебе завидовала. Ты тогда решила, что семья важнее, а я... я всё никак не могла решиться. Раз пенсия, значит пенсия. Так и осела дома.
Наташа вздохнула, разглядывая узор на скатерти. Только не пять лет, а семь отработала. Я ведь только третий месяц не работаю.
— Да, семья... — протянула она. — Только вот теперь думаю, может, зря?
— Что ты? — удивилась Анна. — Ты же всегда говорила, что дети — это самое главное.
— Главное, — повторила Наташа, и в голосе прозвучала горечь. — Только теперь я живу не дома. А дети... — она замолчала, сжав губы.
— Что с детьми? — осторожно спросила Анна.
— Сын с невесткой живут в моей квартире. Я им её отдала, когда внук родился. Думала, помогут, поддержат. А они... — Наташа махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Они даже не звонят. Только когда деньги нужны.
Анна молча слушала, чувствуя, как в груди сжимается комок.
— А дочь? — спросила она.
— Дочь замуж вышла, — Наташа потянулась за кофе, но рука снова дрогнула. — На свадьбу все, что было отдала. Еще и кредит взяла. Хотела, чтобы все было под стать новой родне. Я потом 3 года по пол зарплаты отдавала. А она всё равно осталась недовольна.
— Наташ, — Анна положила руку на её ладонь. — Ты же не обязана всё отдавать. У тебя свои нужды есть.
— А как иначе? — Наташа посмотрела на подругу. В глазах мелькнуло что-то похожее на отчаяние. — Они же мои дети. Я не могу их бросить. Да и Инеска моя с характером.
Говорит брату ипотеку помогла выплатить, когда они решили расширить свои владения решили. А как для меня кредит взять — так, мол, в сторону. Решили достраивать вторую половину дома. Как тут не возьмешь и уйдешь на пенсию. Говорит, зарплата и пенсия тебе одной зачем? Хватит и пенсии. Вот всю зарплату и отдавала.
А выплатила кредит, достроили и мне места в доме не осталось. Все комнаты в доме между собой разобрали. Ненужная стала.
Хорошо, что уборщица тетя Маша к себе забрала. У нее у мамы деменция. Помощь нужна. Да и Маше одной не справится с мамой. Вот я и помогаю.
— Но ты же сама на грани, — мягко сказала Анна. — Ты выглядишь так, будто вот-вот свалишься.
— Знаю, — Наташа опустила глаза. — Но что я могу сделать? Мама Маши болеет, за ней ухаживать надо. А мне жить негде. Да и просто устала.
Анна вздохнула, чувствуя, как тяжело подруге.
— Ты знаешь, — начала она, — я тоже многое отдала своей семье. Но потом поняла: если я сама сломаюсь, им будет только хуже. Ты знаешь, пора подумать о себе.
Наташа молча разглядывала мороженое, которое уже начало подтаивать. Ложка в руке дрожала, но она всё же зачерпнула немного и поднесла ко рту. Сладкий вкус «Пломбира» на мгновение отвлек от тяжёлых мыслей.
— Ты права, сама виновата, — наконец сказала, глядя на Анну. — Всю жизнь думала только о детях. На себя и времени не было. Работала. Смотрела внуков. А теперь... теперь даже не позвонят, не то, что придут ко мне. Счастливы, что кредиты погашены и я не мешаю под ногами. А каково мне — никто даже не поинтересовался.
— Ты — Наташа, — твёрдо сказала Анна. — Сильная, добрая и заботливая. Просто тебе нужно вспомнить, что ты тоже человек, а не только мама, бабушка и сиделка.
— Легко сказать, — Наташа усмехнулась, но в глазах промелькнула тень сомнения. — А как это сделать?
— Надо восстановить справедливость. Почему ты должна скитаться по чужим углам.
Наташа задумалась, разглядывая трещины на стакане. За окном кафе шёл дождь, и капли стекали по стеклу, оставляя за собой мутные следы.
Наташа посмотрела на подругу, и в глазах мелькнула слабая улыбка.
— Спасибо, Аня, — сказала она тихо. — Наверное, давно ждала, чтобы кто-то сказал мне это. Наверное моя судьба такая. Скитаться по чужих углах.
Наташа медленно поднялась, чувствуя, как спина ноет. Но в душе появилось что-то похожее на облегчение. Взяла сумку, поправила шарф и посмотрела на своё отражение в зеркале.
— Давай, встречаться почаще, — сказала Наташа. В голосе прозвучала твёрдость, которой не было с самого начала разговора.
Они вышли на улицу, где дождь уже почти закончился, и небо начинало светлеть. Анна взяла Наташу под руку, и они пошли в сторону парка, оставляя за спиной кафе и тяжёлые мысли.
— Знаешь, — вдруг сказала Наташа, — я, кажется, вспомнила, что люблю мороженое. Но изменить уже ничего нельзя.
— Это твое решение, — засмеялась Анна. — Но его никогда не поздно изменить!
А потом Наташа ушла на остановку, а Анна еще долго смотрела ей вслед. Из головы не выходили мысли:
— Материнская жертвенность или наглость и безнравственное поведение детей?
Благодарю за комментарии и подписку на канал