За окном медленно угасал октябрьский вечер. Анна методично расставляла тарелки на столе, и каждое её движение словно отмеряло секунды затянувшегося молчания. Ужин получился особенным — любимые котлеты Сергея с пюре, салат из свежих овощей, даже пирог с яблоками испекла. Всё как он любит. Вот только руки предательски подрагивали, выдавая её внутреннее напряжение.
Сергей появился в дверях ровно в семь, как обычно. Чмокнул её в щёку — торопливо, привычно, будто выполняя необходимый ритуал. Она поймала своё отражение в оконном стекле: сжатые губы, напряжённые плечи. Заметит ли он?
— М-м-м, как вкусно пахнет! — Сергей с удовольствием втянул носом воздух, наполненный ароматами свежеприготовленной еды. — А я сегодня такой голодный...
Анна наблюдала, как он устраивается за столом, привычно разворачивает салфетку, тянется к тарелке. В груди что-то сжалось, когда она заметила маленький подарочный пакет, который он небрежно бросил на тумбочку у входа.
— Что это? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ. Видела утром, как он выбирал этот подарок онлайн.
— А, это... — Сергей махнул рукой, накладывая себе пюре. — Ольге Николаевне на юбилей. Завтра у неё праздник, коллектив скидывался. Представляешь, двадцать лет в компании! Такой человек...
Анна медленно опустилась на стул напротив. Звук отодвигаемого стула прозвучал неожиданно резко в уютной тишине кухни. Она смотрела на мужа, и внутри всё сильнее разгоралось что-то похожее на обиду, смешанное с горечью.
— Значит, Ольге Николаевне подарок купил... — её голос дрогнул. — А про меня забыл?
Сергей замер с вилкой в руке. Недоумённо поднял глаза:
— В смысле? У тебя же нет...
— Действительно, — Анна невесело усмехнулась. — У меня ничего нет. Ни праздника, ни юбилея. Ни двадцати лет в компании.
— Ань, ты чего? — он всё ещё не понимал, продолжая механически есть. — Котлеты отличные получились...
Она смотрела, как он ест её котлеты, и чувствовала, как предательски щиплет в носу. Десять лет вместе. Десять лет она готовит эти котлеты. А он даже не замечает, что она сегодня надела то самое платье, в котором была на их первом свидании. Синее, с мелкими цветами. Оно всё ещё ей идёт, хоть и стало чуть тесновато в талии. Она специально достала его сегодня, думала... А что она думала?
Тишина становилась всё более густой и тяжёлой. За окном окончательно стемнело, и теперь они отражались в чёрном стекле — он и она, такие близкие физически и такие бесконечно далёкие. Каждый в своём мире: он — в мире рабочих юбилеев и корпоративных подарков, она — в мире несбывшихся ожиданий и непрошенных слёз.
Анна поднялась из-за стола. Есть не хотелось совершенно. На её тарелке остался нетронутый ужин — идеально круглая котлета, как насмешка над её стараниями быть идеальной женой.
Анна отвернулась к окну, пытаясь справиться с предательски подступившими слезами. Отражение в тёмном стекле размывалось, и она часто заморгала, злясь на себя за эту слабость. Почему, почему она вообще завела этот разговор? Подарок какой-то коллеге — разве это повод для такой сцены?
— Ань... — голос Сергея звучал растерянно. — Я правда не понимаю. Что случилось-то?
Она резко обернулась, и что-то в её взгляде заставило его отложить вилку.
— Не понимаешь? — её голос дрожал. — А ты попробуй вспомнить, Серёжа, когда ты в последний раз делал что-то просто так? Не потому, что праздник, не потому, что юбилей, а просто... просто потому, что захотелось меня порадовать?
Сергей открыл рот, чтобы возразить, но осёкся. В голове замелькали картинки последних месяцев: работа, дом, ужин у телевизора, редкие выходные, заполненные бытовыми делами. Когда они в последний раз куда-то выбирались вдвоём? Когда он дарил ей цветы просто так, а не на 8 марта?
— Я... — начал он и замолчал, поражённый внезапным воспоминанием.
Три года назад. Весна. Он возвращался с работы и увидел у метро старушку с букетом подснежников. Купил, принёс домой. Анна тогда так светилась от счастья, поставила их в любимую синюю вазу... Где теперь эта ваза? Кажется, задвинута куда-то на антресоли — слишком редко нужна.
— Знаешь, — Анна говорила тихо, но каждое слово словно падало камнем, — я сегодня надела то платье. Помнишь его? Синее, в цветочек. В нём я была на нашем первом свидании.
Сергей почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Конечно, он помнил это платье. Помнил, как оно развевалось на ветру, когда они гуляли по набережной. Как случайно коснулся её руки, пытаясь поправить выбившуюся прядь волос...
— Я весь день думала: заметишь или нет, — она горько усмехнулась. — А ты даже не взглянул. Зато для Ольги Николаевны нашлось время выбрать подарок.
— Прости... — слово вырвалось само собой, но Анна покачала головой.
— Дело не в прощении, Серёжа. И не в подарке. Я просто... — она запнулась, подбирая слова, — я просто хочу чувствовать, что я важна. Что ты думаешь обо мне не только когда составляешь список продуктов или планируешь отпуск.
Она говорила ещё что-то, но Сергей уже почти не слышал. В голове крутилась карусель воспоминаний: их первые встречи, прогулки, разговоры до утра... Когда всё это исчезло? Когда их жизнь превратилась в бесконечный круг бытовых обязанностей?
Он смотрел на жену и видел, словно впервые: усталые глаза, чуть подрагивающие губы, напряжённые плечи. И это синее платье — всё ещё прекрасное, всё ещё хранящее отголоски их первой влюблённости. А он даже не заметил...
Сергей резко поднялся из-за стола. В голове словно что-то щёлкнуло, как будто все кусочки мозаики наконец-то сложились в единую картину.
— Одевайся, — сказал он неожиданно твёрдым голосом.
Анна недоверчиво подняла на него глаза:
— Что?
— Одевайся, — повторил он мягче. — Поехали со мной.
— Куда? — она покачала головой. — Серёж, уже поздно, я не...
— Доверься мне, — он протянул ей руку. — Пожалуйста.
Что-то в его взгляде заставило её помедлить. Может быть, эта внезапная решимость или отблеск того прежнего Серёжи, который когда-то умел удивлять? Она колебалась всего мгновение, прежде чем вложить свою ладонь в его.
Октябрьский вечер встретил их промозглым ветром. Анна поёжилась в своём лёгком платье, и Сергей, не говоря ни слова, накинул ей на плечи свою куртку. От неё пахло его одеколоном — таким знакомым, родным запахом. Она невольно запахнула куртку плотнее.
Они ехали молча. За окном проплывали огни вечернего города, отражаясь в лужах после недавнего дождя. Анна украдкой поглядывала на мужа: его сосредоточенное лицо, крепко сжатые на руле руки. Куда он везёт её? И главное — зачем?
Машина остановилась у небольшого двухэтажного здания. Старинный особняк, отреставрированный под кафе, прятался в тени раскидистых клёнов. Анна замерла, не веря своим глазам.
— Это же...
— "Синяя птица", — закончил за неё Сергей. — Здесь ничего не изменилось, представляешь? Я проверял.
Она молчала, разглядывая знакомую вывеску. Тот же витраж с синей птицей, те же кованые фонари у входа. Именно здесь, в этом маленьком кафе, десять лет назад промокший насквозь студент Серёжа попросил у неё зонтик...
— Пойдём? — он открыл дверцу машины и протянул ей руку, совсем как тогда.
Внутри действительно всё осталось почти таким же: мягкий свет старинных бра, деревянные столики, запах свежей выпечки и кофе. Только официантки другие, но разве это важно?
Сергей уверенно направился к дальнему столику у окна. Их столику.
— Помнишь, — сказал он, отодвигая для неё стул, — ты сидела здесь с книгой. Какой-то французский роман...
— "Грозовой перевал", — тихо поправила она. — Это был "Грозовой перевал".
— Точно, — он улыбнулся. — А я был такой мокрый, что с меня буквально текло. Ты сначала даже разговаривать со мной не хотела.
— Потому что ты капал на страницы! — в её голосе мелькнула искорка прежнего задора.
Сергей осторожно взял её руку, лежащую на столе:
— Давай сделаем вид, что мы снова здесь впервые. Что всё только начинается.
Анна подняла на него глаза. В неярком свете бра они казались влажными.
— И как тебя зовут, молодой человек? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Сергей, — он поцеловал её пальцы. — Сергей, который десять лет назад имел наглость испортить вашу книгу, а потом влюбиться в её хозяйку.
Она попыталась что-то сказать, но он остановил её:
— Подождите, я не закончил. Видите ли, эта девушка... она невероятная. Она умеет печь самые вкусные в мире яблочные пироги. Она помнит, какой кофе я люблю, и всегда заваривает его по утрам. Она хранит платье с нашего первого свидания и надевает его, надеясь, что я замечу... А я, дурак, не замечал. Простите, я отвлёкся. Так вот, как вас зовут?
Анна смотрела на него сквозь слёзы, но это были уже совсем другие слёзы.
— Анна, — прошептала она. — Меня зовут Анна. И я, кажется, тоже начинаю влюбляться в одного наглого студента...
Они вышли из кафе далеко за полночь. Город изменился: улицы опустели, фонари отбрасывали длинные тени, а в воздухе пахло близким рассветом. Анна почувствовала, как Сергей сжал её руку чуть крепче.
— Знаешь, — сказал он, останавливаясь под фонарём, — я не хочу, чтобы это был просто один красивый вечер. Один спонтанный жест, который всё исправит.
Она подняла голову, вглядываясь в его лицо. Серёжа выглядел непривычно серьёзным.
— Я хочу, чтобы ты каждый день, каждую минуту чувствовала, что для меня ты — самое главное. Важнее всех совещаний, юбилеев и корпоративов.
— Даже важнее Ольги Николаевны? — лукаво улыбнулась Анна.
— О да, особенно важнее Ольги Николаевны! — он рассмеялся, притягивая её к себе. — Хотя ей я этого не скажу. Знаешь, какая она бывает, когда обижается?
— Представляю, — Анна уткнулась носом в его плечо, вдыхая родной запах. — А я вот не буду обижаться. Если только ты...
— Если только я?
— Если только ты действительно начнёшь с завтрака в постель.
Сергей отстранился, заглядывая ей в глаза:
— Это шантаж?
— Это намёк, — она поправила воротник его рубашки. — На то, что маленькие знаки внимания иногда значат больше, чем большие жесты.
Они шли к машине, и их тени на асфальте сливались в одну. Анна вдруг поняла, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему счастливой. Не потому, что Сергей устроил этот вечер, а потому что он наконец-то услышал её. Понял то, о чём она не могла сказать прямо все эти месяцы.
Утро началось с запаха кофе и тихого звона посуды на кухне. Анна проснулась, но не открыла глаза сразу. Она слушала, как Сергей что-то напевает себе под нос, гремит шкафчиками, чертыхается... Улыбка тронула её губы.
— Доброе утро, — раздалось от двери.
Она приподнялась на подушках. Сергей стоял в дверях с подносом, на котором дымились две чашки кофе, а рядом лежали тосты и — она не поверила своим глазам — маленький букетик фиалок.
— Откуда... в такую рань? — она кивнула на цветы.
— У метро бабушка торгует, — он присел на край кровати. — Я встал пораньше. Правда, с тостами чуть не случилась катастрофа...
— Они подгорели? — Анна потянулась к подносу.
— Нет, они... эксперементальные, — он замялся. — В смысле, я пытался сделать сердечко из джема, но оно больше похоже на... хм...
— На карту Австралии? — рассмеялась она, разглядывая причудливое пятно на тосте.
— Точно! Я как раз это и задумывал. Потому что ты всегда мечтала...
Она заткнула его поцелуем.
— Серёж?
— М-м-м?
— У Ольги Николаевны через месяц день рождения, — как бы между прочим заметила она. — Не забудь, ладно?
Он фыркнул, притягивая её к себе:
— Не волнуйся. Но сначала подумаю, чем порадовать свою жену. У меня уже есть несколько идей...
— Правда? — она устроилась у него на плече. — Например?
— Например... — он сделал загадочное лицо. — Например, научиться рисовать джемом не только карту Австралии, но и... м-м-м... может быть, Антарктиду?
Анна рассмеялась, и её смех, звонкий и чистый, наполнил комнату утренним солнцем. Она вдруг поняла: дело действительно не в подарках. Дело в этих моментах — простых, домашних, наполненных любовью. В неидеальных тостах и маленьких фиалках. В способности смеяться вместе над кривым пятном джема и строить планы на будущее.
Сергей смотрел на жену и думал, что синее платье с цветочками, конечно, прекрасно, но Анна в его футболке, с растрёпанными после сна волосами и счастливой улыбкой — ещё прекраснее. И он больше никогда не забудет говорить ей об этом. Каждый день, каждую минуту. Без поводов и праздничных дат.