Ссылка на другие части рассказа внизу страницы.
Рассказ | СМС для двоих | Часть 3 |
Исповедь незнакомцев
Андрей припарковал машину в тихом дворике старой сталинки, чуть в стороне от освещённого подъезда. В свете фонарей капли дождя казались серебряными нитями. Где-то вдалеке прогремел гром, и отблеск молнии на мгновение высветил лепнину на фасаде дома.
В салоне машины повисла тяжёлая тишина. Только дождь барабанил по крыше да где-то наверху, в одной из квартир, играла приглушённая музыка – кажется, джаз. Андрей достал пачку сигарет, повертел в руках, разглядывая помятые края, словно видел её впервые.
– Бросал три раза, – он невесело усмехнулся. – А когда узнал про Лену – начал снова. Забавно, да? Десять лет не курил, а тут...
Его пальцы, державшие пачку, чуть подрагивали. Анна вдруг заметила обручальное кольцо – простое, без камней, потускневшее от времени.
– Знаешь, я ведь тоже не сразу поверил, – он всё-таки закурил, опустив стекло. В салон ворвался влажный воздух, пахнущий мокрой листвой и городской осенью. – Мы с Леной познакомились в университете, на вечеринке экономического факультета. Она была первокурсницей юрфака – рыжая, в зелёном свитере, который делал её похожей на лесную фею. Я тогда заканчивал последний курс, писал диплом по международным финансам...
Он затянулся, выпустил дым в приоткрытое окно. По стеклу побежали дождевые дорожки.
– Знаешь, что меня в ней зацепило? Веснушки. Летом их было особенно много – словно кто-то рассыпал золотую пыль по её носу и щекам. И эта её привычка морщить нос, когда смеётся... И как она постоянно заправляла волосы за ухо – вот так, знаешь... – он показал жест, и в этом простом движении было столько нежности, что у Анны защемило сердце.
– Сколько вы были вместе? – тихо спросила она, кутаясь в пиджак. В салоне стало прохладно, но закрыть окно значило бы оказаться в ловушке с горьким сигаретным дымом и ещё более горькими воспоминаниями.
– Мало… и много, – Андрей стряхнул пепел, не попал в окно, чертыхнулся, стряхивая серые хлопья с брюк. – У нас был такой странный последний нормальный разговор… За день до того, как я узнал... Она сидела на нашей кухне, пила этот свой зелёный чай с жасмином – запах на всю квартиру... Выбирала обои для спальни. Два часа показывала мне какие-то чёртовы текстуры, оттенки. “Милый, может, пудровый? Или всё-таки бежевый?'" – он издал короткий, лающий смешок. – А я как последний идиот рассуждал о том, как тот или иной цвет будет смотреться при разном освещении...
Он замолчал, глядя куда-то сквозь лобовое стекло. На пятом этаже в одном из окон мелькнула тень.
– Как... как вы узнали? – Анна обхватила себя руками. Её трясло, но уже не от страха – от какого-то болезненного понимания.
– Банально до тошноты, – Андрей достал новую сигарету, но закуривать не стал, просто мял пальцами. – Она забыла свой второй телефон дома. Я работал удалённо – эта чёртова пандемия хоть что-то хорошее принесла, можно было больше времени проводить с семьёй... Какая ирония, да?
Он горько усмехнулся, и в этой усмешке было столько боли, что Анна невольно отвернулась.
– Пришло сообщение. Я думал – от клиента, открыл... “Жду тебя, котёнок. Соскучился по твоей родинке на шее”, – его голос сорвался, и следующие слова прозвучали почти шёпотом. – А самое паршивое, что я эту родинку каждое утро целовал все годы, что мы были вместе. Она просыпалась, потягивалась как кошка, а я целовал её родинку и говорил: “Доброе утро, любимая”...
Анна судорожно вздохнула. Перед глазами всплыла утренняя сцена – Кирилл целует её в макушку, говорит о детях, а она ещё такая сонная и счастливая...
– Я тогда не поверил, – Андрей всё-таки закурил вторую сигарету, щёлкнув зажигалкой несколько раз – руки дрожали. – Решил, что ошибка, глупая шутка. Может, спам какой-то... Стал следить за ней. Ходил по следам – как последний сталкер. Записывал время её ухода и прихода, проверял геолокацию, звонил в офис... Самое смешное – она даже не особо скрывалась. Мне просто не хотелось верить.
Он сделал глубокую затяжку, закашлялся.
– Встречи с клиентами, задержки на работе, командировки... Всё так очевидно, когда знаешь, куда смотреть. Она даже пароль на телефоне не меняла – дата нашей свадьбы. Представляешь?
– Почему... почему вы решили рассказать мне? – Анна посмотрела на свои руки. Обручальное кольцо поймало отблеск фонаря, рассыпав радужные искры.
Андрей повернулся к ней. В тусклом свете его лицо казалось высеченным из камня, только глаза лихорадочно блестели.
– Потому что когда почти поймал её с поличным, – он стиснул руль так, что костяшки побелели. – она сказала, что даже если бы что-то и было, то это ничего бы не значило. Что она любит меня, но просто… Просто что? Просто захотелось острых ощущений? Просто наскучила верность?
Анна почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
– Собрал все её вещи – эти шёлковые блузки, бельё… косметику, украшения... В багажнике лежат чемоданы. В её шкатулке лежало второе обручальное кольцо. Год назад она говорила, что потеряла его, плакала, извинялась. А я купил новое – такое же...
Он замолчал, доставая из бардачка металлическую фляжку. Сделал глоток, несмотря на то, что за рулём, не предлагая Анне.
– Я следил за ней, то есть за ними. Узнал, где встречаются, наблюдал, как смотрят друг на друга… Лена давно уже так не смотрела на меня. Господи, как я был жалок! Вчера вечером подал на развод. Оказывается, теперь это очень просто - через госуслуги.
Свет в окне напротив мигнул, и на секунду на занавеске проявились два силуэта. Анна судорожно отвернулась.
– Я понял, что они живут в каком-то своём мире, – Андрей провёл рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину. – Измена для них – это не предательство, а... аттракцион. Американские горки для взрослых. Они возвращаются домой, целуют нас, говорят о любви – и верят в это.
Он горько усмехнулся, сделал ещё глоток:
– Лена всё чувствует. Вчера прислала сообщение, мол, осознала, как меня любит, как хорошо возвращаться домой - ко мне… И где она сейчас?
Анна посмотрела на освещённое окно. Створка его открылась - дождь не пугал, и в утренний влажный воздух полилась музыка – медленное, тягучее, похожее на блюз.
– Я думал, что умру, – голос Андрея стал совсем тихим, почти шёпотом. – Когда узнал – реально думал, что сердце остановится. Кажется, что любил её всю жизнь. Годы счастья, планов, надежд... Мы ведь тоже хотели детей, представляешь? Она всё откладывала: то карьера, то фигуру жалко, то время неподходящее... А я ждал. Как дурак, верил – вот-вот созреет.
Он достал третью сигарету, но прикурить не смог – зажигалка выскользнула из пальцев, упала куда-то между сиденьями. Анна наклонилась, подняла – простая металлическая, с гравировкой: "Любимому мужу. Навсегда твоя".
- Смешно, неправда ли? – он невесело усмехнулся, забирая зажигалку. – Три года назад подарила на годовщину свадьбы. “Навсегда”...
Анна покачала головой.
– Я понял, что нельзя заставить человека быть верным. Нельзя заставить любить так, как любишь ты. Можно только принять правду. Какой бы горькой она ни была, – он затушил недокуренную сигарету. – Больно будет адски. Будешь выть в подушку, искать причины в себе, ненавидеть весь мир. Но это пройдёт.
– Вы уже справились?
Андрей посмотрел на неё долгим взглядом. В его серых глазах плескалась усталость и что-то похожее на сочувствие:
– Нет. Но я хотя бы перестал врать самому себе. Уважение к себе - последнее, что остаётся, когда нет любви.
В этот момент в “той” квартире вспыхнул яркий свет. Анна невольно подалась вперёд, вглядываясь в окно. Два силуэта слились в один, и даже сквозь дождь и расстояние она узнала такой знакомый профиль мужа.
– Готова? – тихо спросил Андрей.
Она кивнула, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Словно лопнула последняя струна, связывающая её с прежней жизнью – где любовь была синонимом верности, а счастье казалось вечным.
Граница между “до” и “после”
Лестница в сталинке пахла сыростью и кошками. Дом хоть и спал, но в отдалении плакал ребёнок, гремела посуда и слышались тихие голоса. Анна механически считала ступеньки, цепляясь за перила – двадцать одна, двадцать две, двадцать три... Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустом подъезде.
Андрей шёл чуть впереди. В тусклом свете его широкая спина казалась каменной, только пальцы, сжимающие связку отмычек, едва заметно подрагивали.
– Подожди, – прошептала Анна, когда они поднялись на пятый этаж. Из-за двери квартиры доносилась приглушённая музыка. – Кажется, я не смогу.
Он обернулся. В его глазах плескалось что-то похожее на жалость:
– Повторюсь. Ты всё ещё можешь вернуться. Жить дальше и делать вид, что ничего не знаешь".
Она покачала головой. В ушах звенело, к горлу подступала тошнота, но ноги словно приросли к потёртому полу лестничной площадки.
Андрей остановился у двери. Анна сделала глубокий вдох. В голове в который раз пронеслось утро, когда Кирилл целовал в макушку и говорил о детях… Прочь! Прочь эти воспоминания.
Дверь распахнулась бесшумно. Неужели у Андрея был ключ?! В прихожей горел приглушённый свет, на вешалке – знакомое пальто Кирилла и чья-то красная куртка. На полу – изящные женские ботильоны на шпильке, рядом – его любимые броги.
Из глубины квартиры доносились голоса и смех. Женский смех – низкий, грудной, совсем не похожий на её собственный.
Анна застыла в дверях. Время растянулось, как резиновое, – секунда длилась вечность. Она видела всё с болезненной чёткостью: смятый плед на диване, два бокала на журнальном столике, рассыпанные по полу подушки...
А потом время схлопнулось, как карточный домик.
– Какого?! – Кирилл резко сел на диване. Рядом с ним – стройная брюнетка лет тридцати. В его рубашке…
– Лена. – голос Андрея прозвучал как удар хлыста. – Одевайся. Твои вещи внизу, в машине…
Женщина вскочила, прижимая к груди рубашку:
– Андрей? Как ты здесь оказался?! Милый, это не то, что ты думаешь...
– Как банально, – он даже не повысил голос, но от этого спокойного тона у Анны мурашки побежали по спине. – Давай обойдёмся без этого.
– Анна? – Кирилл, наконец, заметил её. В его голосе не было ни стыда, ни раскаяния – только раздражение. – Какого чёрта здесь происходит?
– Это ты спрашиваешь?! – слова застряли в горле. – Как ты мог?
Кирилл был в глубокой растерянности и замешательстве, но быстро приходил в себя.
– Мы же... Мы же только вчера говорили о детях… – автоматически проговорила Анна то, что всё время крутилось в голове.
– О детях? – Кирилл, очнувшись, зло рассмеялся, и от этого смеха что-то оборвалось у неё внутри. – Господи, Аня, всё это такая чушь! Дети, пелёнки, колыбельные?
– Но ты сам говорил...
– Я говорил то, что ты хотела слышать, – он встал, натягивая брюки. – И даже хорошо, что ты здесь. Я рад! Теперь можно всё это закончить. Извини, но ты слишком правильная, слишком скучная, слишком предсказуемая. А с Леной я чувствую фейерверк, огонь, жизнь!.
Лена, всё ещё прижимающая к груди рубашку, всхлипнула:
– Андрей, пожалуйста... Я всё объясню. Я люблю только тебя, правда люблю! Это просто ошибка, понимаешь?
– Ошибка? – Андрей шагнул к ней. – Ошибка с регулярным графиком: вторник, пятница? С совместными ужинами в ресторанах? Да-да, я знаю про все счета с твоей кредитки. Про все твои “командировки” и “встречи с клиентами”.
– Но милый...
– Не смей меня больше так называть! И вообще, обращаться больше не смей! – он достал телефон. – Твои вещи в машине. Всё. Не заберёшь —сожгу.
– Ты не можешь так поступить со мной!
– Могу, – он улыбнулся страшной, застывшей улыбкой. – И спасибо тебе, что, наконец, показала своё истинное лицо.
Анна стояла, прислонившись к стене. Колени подгибались, в ушах шумело. Она смотрела на Кирилла – такого красивого, такого чужого – и не могла поверить, что ещё утром целовала эти губы.
– Собирайся, – бросил он Лене. – заберём твои вещи. Давно пора было всё расставить по местам.
– Зачем? – она потерялась. – Я не хочу уходить от Андрея…
Кирилл с силой притянул её к себе, его взгляд смягчился, и Анна с ужасом увидела в его глазах то самое выражение, с которым он раньше смотрел на неё.
– Брось его. Я давно этого жду.
Реальность накренилась и поплыла. Анна рванулась к выходу, но споткнулась о брошенную туфлю. Андрей подхватил её за локоть:
– Пойдём. Тебе здесь больше нечего делать.
Они спускались по лестнице – теперь казалось, что не двадцать с копейками, а бесконечность. Сзади доносились голоса – Кирилл что-то говорил Лене, уговаривал, а она что-то доказывала в ответ.
У подъезда Андрей выставил два чемодана и спортивную сумку.
– Забирай свои шмотки! – крикнул он появившейся в дверях Лене. – И катись к чёрту!
Один чемодан раскрылся, и на мокрый асфальт вывалились вещи: цветастые платья, строгие брюки, босоножки на высоких стальных каблуках, какие-то коробки с косметикой… Лена бросилась подбирать их, что-то крича сквозь слёзы.
Анна почувствовала, как Андрей хватает её за руку и практически запихивает в машину. Двигатель взревел, и машина сорвалась с места, обдав Лену водой из лужи.
Они гнали по ночному городу, и Анна не понимала, куда и зачем. Мелькали огни, светофоры, ранние прохожие под зонтами. Андрей вёл машину молча, только желваки ходили на скулах.
Финский залив появился внезапно – серая громада воды, сливающаяся с дождливым небом. Машина остановилась у парапета.
Андрей подвёл её к парапету.
– Кричи, – вдруг сказал он.
– Что? – не поняла оглушённая событиями Анна.
– Кричи. Плачь. Делай что хочешь, только не молчи. От молчания можно сойти с ума.
Анна открыла рот и не смогла воспроизвести ни звука. Андрей взял её за плечи и встряхнул.
– Кричи, – умолял он взглядом. – Ну, кричи же!!!
Анна, всхлипнув, задрожала и… закричала. Долго, страшно, надрывно. Пока не сорвала голос и не выплакала слёзы, пока реальность не исчезла окончательно.
А потом они, притихшие, просто сидели и смотрели на залив. Два человека, потерявшие всё и не знающие, что делать дальше.
– Поехали, – наконец сказал Андрей. – Отвезу тебя домой.
– У меня больше нет “дома", – тихо ответила она.
– Знаю, – он завёл мотор. – У меня тоже.
Конец третьей части
Как же больно за них, правда? Жду ваших лайков Анне и Андрею, а ещё поделитесь их историей с близкими, обсудите поступок Кирилла и Лены. Как думаете, это приключение или предательство? Подписывайтесь на мои “Уголки души”!