Матвей шёл по узкой тропе вдоль леса и проклинал на чём свет стоит и ту бабку, что насоветовала ему ехать в эту всеми забытую глушь, и самого себя, за то, что её послушал. Вдалеке заухал филин. Совсем рядом по кустам пробежал зверёк. Белка или мышь – не успел разглядеть впотьмах. Ветки длинными кривыми пальцами тянулись к тропе, будто хотели сгробастать припозднившегося путника и утащить под корни.
Матвей прибавил шаг. Впереди показался густой ельник. Следы уходили в самую чащу, теряясь во мгле. Мужчина остановился и вгляделся в темноту, силясь рассмотреть хоть какие-то признаки жилья.
- Ну раз есть дорога, значит, кто-то по ней ходит, - проговорил он вслух, чтобы приободриться.
- Ходит, ходит. Вот вы, например, - раздался позади женский голос, заставивший Матвея обернуться так резко, что хрустнули позвонки в пояснице.
- Фух, - выдохнул он. – Вы зачем так пугаете?
- Если такой пугливый, чего к ведьме пошёл? – спросила молодая женщина, одетая словно по-старинке. На теле – овчинный тулуп, на голове – платок; на ногах – валенки в колошах.
- Бабка уже вам всё доложила, я смотрю, - зло бросил он.
Женщина улыбнулась.
- Шагай вперёд. Кстати, заколочки, что в кармане лежат - пригодятся, если хочешь знать, почему твоя зазноба так изменилась. А не хочешь – так я здесь силой никого не держу.
Матвей не задумываясь сунул руку в карман, нащупал невидимки. По спине прошел озноб.
- Так что решил? – поторопила женщина.
- Хочу. Хочу знать, - сказал он и зашагал в тёмный ельник.
Идти пришлось недолго. Совсем скоро из-за деревьев показался небольшой домик. Словно девчонка, хозяйка легко обогнала его и первой вошла в дом.
Матвей не стал задерживаться. Шагнул следом.
Внутри жар от печки обдал лицо горячим воздухом. Пахло деревом и травами, воском и горячим железом.
- Как вас зовут? – с ходу спросил Матвей, не желая совершать ту же ошибку.
- Агафья, - откликнулась женщина, уже принявшаяся хозяйничать. Достала и выложила на стол свечи и медную чашу, пучок свернутой в плотную трубку травы.
Матвей следил за приготовлениями. Всё происходящее было таким странным… Он прислушался к себе, но в этот раз не почувствовал никакого тумана в голове. Вдруг краем глаза он заметил странную тень, мелькнувшую на полу. Но стоило ему посмотреть туда напрямую, как всё исчезло. Ведунья тем временем зажгла свечу, от свечи запалила и трявяную скрутку, обошла комнату по углам.
- Фух, сколько черноты, - сказала Агафья, глядя на дым, поднимающийся от шаящих веточек.
Она положила их тлеть в чашу и зажгла свечу. Поднесла пламя так близко, что Матвей отшатнулся.
- Что вы делаете?
- Смотрю, какими ниточками на тебя приворот завязан, - сообщила она.
- На меня? Хотите сказать, все мои чувства – кем-то навязаны? Так вы ошибаетесь. Меня Ирина с первого взгляда зацепила. Вот как увидел, так и влюбился, - взялся объяснять мужчина, но вдруг притих. Ему послышался тихий шёпот совсем рядом. Только в комнате кроме них двоих с Агафьей больше не было никого.
- Приворот не на тебе.
Матвей сжал кулаки.
- Значит, ее муж снова это делает, - процедил сквозь зубы Матвей. - Вот зачем он таскается за ней!
Агафья снова поводила свечой. Нахмурилась. Перед домом что-то зашумело в ельнике. Матвей скосил глаза и успел заметить, как что-то большое и тёмное проскользнуло мимо окна.
- Что это там, снаружи?
- Ветер, - отмахнулась ведунья. - Знаешь, как он делается? Приворот-то…
- Да откуда мне знать?
- Чтобы человека привязать, колдун чужую душу в услужение берёт. Та душа рядом с привороженным находится, волю его ломает и мысли путает, крутит. Ни есть человек не может, ни пить, пока не увидит того, к кому приговорён. А дух взамен за услугу, этим привороженным и питается. Что при жизни любил, то в посмертии делать начинает. Оттого человек и становится невыносимым, что с принуждением в своей голове всё время борется. Кто сладкое не любил, может начать сахар ложками есть, кто мяса не ел, вдруг нападёт на мясное, кто спиртного в рот не брал - запойным стать может.
Матвей вздрогнул.
- Значит, всё-таки правда… Значит, муж её приворотом держал? Когда мы встретились, она совсем другой была! Милая, скромная…
- А когда она меняться начала? – спросила Агафья.
Мужчина сдвинул брови. Что-то подсчитал в уме.
- Не сходится...
- И отчего же?
- Ира блондинкой была. Не пила совсем. А перекрасилась в чёрный она только после того, как ко мне переехала, после того, как тётка с нее приворот сняла. Думаете, она без приворота такая? Пьющая? Злая?
Агафья повела свечой. Пламя затрещало, возмущаясь. Ведунья смотрела на Матвея своими бездонными глазами, не мигая, словно ждала чего-то.
- Хотите сказать… Она стала такой из-за меня?
- До тебя на ней не было приворота, - проговорила Агафья то, чего не решился сказать вслух Матвей.
- Но та женщина сказала, что это её муж творит с ней всякое…
- Всё ещё ей веришь?
- Я и у Иры спрашивал, она не отрицала…
- Но и не подтвердила, - заметила Агафья.
Матвей задумался. Вспомнил, как её муж стоял перед ней на коленях, как обещал уничтожить его, если посмеет обидеть Иру. Разве так поступают плохие мужья?
- Тогда почему она жаловалась на него?
- Иногда любовь проходит сама по себе, без всякого колдовства.
- Думаете, она просто разлюбила его? Тогда почему не ушла?
- Не все сразу находят силы.
Матвей задумался. Челюсти сжались, брови сдвинулись к переносице.
- Я не хотел этого. Не хотел, чтобы она вот так. Эта тётка сказала, что Ира любит меня и хочет уйти ко мне от мужа. Если бы я знал… Вы можете это исправить? Можете снять с нее приворот?
Агафья поставила подсвечник на стол. Посмотрела на дым от скрутки, словно читала в нём что-то.
- Могу. Но ты должен знать: всё что было, может оказаться ложью.
- Хотите сказать, она меня никогда не любила? – спросил он прямо. - До того, как я встретил ту тётку, Ира ни разу не сказала, что хочет уйти от мужа. Значит, все признания в любви – ложь и она никогда не хотела быть со мной?
- Это только она сама тебе сможет сказать, но лишь после того, как воздействие будет снято.
- Но если отвязать этого… духа, то Ира уйдёт от меня? Может уйти?
Агафья не ответила, просто продолжала смотреть ему в глаза. Но Матвей всё понял.
- Я согласен. Не хочу, чтобы она была со мной против воли. Делайте, что должны… Одного прошу: чтобы ведьма эта поплатилась за то, что сделала.
Вдруг дверь за его спиной резко распахнулась, впустив в дом холодный ветер и наметя снега на пол. Матвей отступил и замер, вглядываясь в темень за порогом. Пламя свечи забилось в конвульсиях, но не погасло. Агафья быстро захлопнула дверь.
- За это не переживай. Тех, кто свои дела творит без дозволения, суровая кара ждёт. Сам увидишь…
***
Прошло три месяца. На дворе стояла весна. Матвей сидел на скамейке, следя за тем, как три работящих муравья пытаются утащить в муравейник небольшого пепельнокрылого мотылька. Лёгкий ветерок был совсем тёплым. В последнее время он любил взять с собой бутерброды, кофе и весь обеденный перерыв просидеть в парке, подставляя лицо тёплым солнечным лучам.
С тех пор, как Ира ушла от него, он больше ни разу её не видел. И вовсе не благодаря его силе воли. Матвей искал встречи, но девушка уволилась из кафе. Он пытался расспрашивать её коллег, но те или вправду не знали её дальнейшей судьбы, или делали вид, что не знают. Однажды он дошёл до такого отчаяния, что несколько вечеров дежурил у дома бывшего мужа. Но Ира так и не появилась там. Матвей даже пытался задействовать связи, пока не получил в лоб простой вопрос: «Зачем?» И не смог на него ответить. Уходя – уходи. Отпуская – отпускай. Он выбросил оставшиеся невидимки.
- Извините, молодой человек, не поможете донести пакеты?
Матвею голос показался смутно знакомым. Повернулся на звук и тут же напрягся всем телом.
Он узнал её. Ту женщину, что заманила его к себе и обманом вытянула согласие на ритуал за немалые деньги. Только теперь она выглядела немного иначе. Почти старухой. Волосы поседели, спина согнулась, а глаза помутнели.
- Не припоминаете меня? – спросил он.
- Я плохо вижу, сынок. Так ты поможешь донести пакеты?
Она протянула руки, нагруженные покупками, вперёд.
У него ещё оставалось время до конца обеденного перерыва. Матвей поднялся со скамейки, развернулся и пошел в противоположную сторону.
Поняв, что мужчина уходит, тётка затряслась от злости.
- Ах ты поганец! Ну постой, познаешь почём фунт лиха!
Только он не слушал её слов. Всё выходило так, как и сказала Агафья. Зло было наказано. И, возможно, зрение – не последняя потеря ведьмы. Он прошел вдоль аллеи, свернул на дорожку, ведущую мимо той самой кофейни. Прошагал мимо, стараясь не смотреть в окна и не будить воспоминаний.
- Матвей!
Он обернулся. Ира стояла в дверях. Её волосы вновь были светлыми, но обрезаны коротко, как у мальчишки. Она выскочила на улицу прямо в форме официанта, не накинув на плечи ни кофточки, ни куртки. Подбежала к нему и застыла в двух шагах в нерешительности.
- Ну что ты выскочила? Простудишься, - буркнул сурово, боясь показаться слабым. И сам разозлился на себя за эти глупые слова.
Он представлял их встречу совсем иначе. Подбирал слова, которые скажет, чтобы понять, что у неё на сердце, и так бездарно растратил свой шанс.
- Я на минутку только. Вчера снова устроилась сюда. Девочки говорят, ты про меня спрашивал.
Матвей нахмурил брови. Он не хотел начинать с обвинений, но просто не смог сдержаться:
- Ты исчезла, ничего не сказав. Я не знал, что с тобой!
- Переживал?
Она заглянула ему в глаза.
- А ты как думаешь?
Ира зябко поёжилась.
- Рада, что у тебя всё хорошо. Ладно, побегу.
Она развернулась и торопливо зашагала ко входу в кафе.
- Во сколько сегодня заканчиваешь? Я заберу тебя, - выпалил Матвей ей вслед.
Она обернулась, глянула на него из-под ресниц.
- В десять, - сказала и скрылась за дверью.
Матвей видел через окно, как ее подзывают посетители и она торопится принять заказ. Снова мягкая и улыбчивая, как в тот день, когда он увидел её впервые и влюбился без памяти. Вокруг ещё только начинали распускаться нежные почки, а в душе у Матвея уже вовсю цвела весна.
СЛЕДУЮЩИЙ РАССКАЗ ПРО АГАФЬЮ ТУТ