Из европейской части страны Китай видится так далеко на востоке, что сам факт наличия у него восточных ворот удивляет. Однако не случайно переселенцы царских времён называли Приморье Закитайщиной, а с крайней восточной точки Срединной страны виден Хабаровск. И Суйфэньхэ, 100-тысячный город в провинции Хэйлунцзян за 230 километров от Владивостока, приморцы по-свойски называют Сунька - основанный россиянами и безвизовый для россиян, это, кажется, единственный город во всей КНР, о котором на ином языке информации больше, чем на китайском. Однако Сунька вовсе не проста: челночно-кабацкий фасад скрывает тесные улочки, где дети таращатся на белые лица, а за очередным поворотом видишь памятник весьма богатой истории тех времён, когда это был станционный посёлок Пограничная.
Пару дней назад я уже показывал в Суйфэньхэ музей Гали Дубеевой, в уменьшительно-ласкательном имени которой привычно считываешь юную героиню войны. Так и есть: дочь крещёного на заработках в Приморье китайца Чжана из Шаньдуна и русской переселенки Фёклы с Киевщины, ушедших в Китай в годы Гражданской войны, Галя закончил школу при Маньчжоу-го, а потому старательно учила государственный язык - японский.
В августе 1945 красноармейцы пригласили 17-летнюю девушку переводчиком на переговоры с окопавшимися в сопках японцами, а те, видимо показывая свою непримиримость, застрелили её. Скупую строчку об этом местный журналист Сунь Боян случайно нашёл в архиве, а в начале 2000-х разыскал в Уссурийске брата Гали и с его слов записал всю эту историю.
Понравилась она и местным властям, объявившим девушку "Посланником Дружбы и Мира", ну а двунациональное происхождение Дубеевой-Чжан делало её идеальным героем пограничного города. На берегу пруда Жиюэ (кадр выше), отделяющего центр от международной трассы Уссурийского проспекта, в 2009 году открылся музей, а в соседнем сквере поставили 6-тонный 4-метровый памятник по проекту российского скульптора Валентина Свешникова.
В руках Гали повязанный матерью красный платок: после того, как японские укрепления разобрали по камушку огнём тяжёлых мортир, это всё, что от неё осталось...
Рядом, на автокольце, в том же 2009 заплели Китайский узел в форме клеверного листа - столь логичный в торговом городе талисман удачи и процветания:
Цветёт Маньчжурия, впрочем, и в самом прямом смысле:
Да и где поставить памятники, китайцы знали: вокруг - тот самый челночный рай, несколько огромных торговых центров с русскими вывесками. Относительно новых, но историю явно ведущих из тех лет, когда китаец шил сорочки за плошку риса, а в России миллионы людей из рухнувших сфер подались в так презираемую ими торговлю. Челночество на Дальнем Востоке стало таким же символом эпохи, как перегон "японок", а у каждого крупного города стремительно вырос китайский "двойник", как Маньчжоули (Чита), Хэйхэ (Благовещенск) или Фуюань (Хабаровск).
Но Суйфэньхэ среди них стоял особняком: не ближайший ни к Владивостоку (тут логичнее был бы Хуньчунь), ни к Уссурийску (Дуннин), в самом Китае он по-прежнему воспринимался как главные восточные ворота. Границу, робко открывшуюся в 1982 году после Великой ссоры, в 1986-м, с первым ветром перемен, натурально "проломили арбузом", партия которых прилагался к визиту местного председателя в Приморский край. В 1988, почти синхронно с советским законом "О кооперации" Суйфэньхэ получил статус "экспериментального района приграничной торговли", где действовали всяческие льготы и принимались рубли.
Приморцы сказывают всякое - якобы, каждому русскому сразу за КПП китайцы тогда одалживали денег на деловой костюм и тёпленьким везли заключать какую-нибудь сделку. И хотя первым безвизовым для россиян китайским городом стал в 2004 году Хэйхэ (Суйфэньхэ - лишь в 2014-м), "ездить в Суньку" стало такой же частью культурного кода приморца, как "водить праворукий джип". Часто - ещё и с выгодой для себя - в роли "кэмела", который провозит часть товаров челнока, чтоб тот не попал под растаможку.
Так за торговлей подтянулась индустрия развлечений, а с ней, по мере упадка челночества, из вопроса выживания превратившегося скорее в нишу для немногочисленных и малоприятных людей, приграничные города переориентировались на внутренний туризм: теперь не русские едут сюда за китайским товаром, а китайцы посмотреть на русский колорит.
На кадре выше виден Дальневосточный мост (1903, 91м), типичный для КВЖД и первый на ней от границы, а за ним - быки уже японского моста (1937). Где-то там, за железной дорогой с 2016 года существует Улица Русского Бизнеса, на которой ждут из-за ближней границы уже не покупателей, а продавцов, но... кажется, просто сменилась эпоха.
Если 20 лет назад настоящей достопримечательностью таких городов были нелепые вывески, составленные китайцами по пыльным словарям и отсталым в те времена машинным переводам, - как ресторан "Ослятина", магазин "Чай и секс" или строчка меню "Пыхтеть пыхтеть солёные яйца с перец", - то теперь нам попалось таких дай бог пару штук на весь город. Челноки теперь сидят в Телеграме, а кэмелы ездят без них, получая товар у байеров - контрагентов из говорящих по-русски китайцев.
Для простого приморца три года ковидного закрытия границ вновь превратили Суньку в Суйфэньхэ, а тур туда - в экзотику. Даже с Фуюанем, где я был в 2018 году разительный контраст - челноки с границы раскатились по торговым центрам, в ресторанчиках редкие русские люди под вечер отдыхали всей семьёй, а китайских туристов мы, кажется, и не видели.
Тут, в отличие от Фуюаня, нет ощущения "демо-версии": буквально за пару кварталов от "Инцзэ" и музея Дубеевой начинается подлинный непуганый Китай, где на рынке продают тропические фрукты, "столетние яйца" и каких-то тритонов, а русскоговорящего найти не легче, чем где-нибудь в Лхасе или Куньмине.
Если в России малый город - это образ жизни, легко считываемый на глаз, то в Китае стотысячник и десятимиллионник на беглый взгляд гостя отличаются лишь занимаемой площадью. Над центром Суйфэньхэ довлеет пара высоток, достойных если не Владивостока, то Хабаровска, а что одна из них заброшена - то не беда, кто в конце концов будет приглядываться?
Посреди бетонных джунглей - наклонная площадь Коммерции, где днём и ночью шум машин, объявлений и музыки, блеск витрин, а по утрам и вечерам - народная гимнастика и танцы.
В нынешнем виде она начала застраиваться в 1980-х, с октрытием границы - вокруг сплошные ТЦ и отели:
Построенные на месте в общем тех же заведений, только старые были по два этажа:
В 1858-60 годах дом Цин имел несколько резонов уступить России так и не заселённую Внешнюю Маньчжурию, и не последним из них была идея обезопасить малую родину от английских десантов. Иначе говоря - полностью отгородиться русским буфером от Японского моря, а потому и характеристика границы "по Амуру и Уссури" верна лишь на 90%.
Оставшиеся 10% - это невысокие и лесистые Маньчжуро-Корейские горы до устья Тумангана, северную часть которых в России красноречиво назвали Пограничный хребет. Пограничной нарекли и первую станцию за горами, вокруг которой начал расти не заурядный путейский посёлок, а торговый город наподобие какого-нибудь Сретенска, в гипотетической Харбинской области имевший все шансы стать центром большого уезда.
Китайцы же, видать, так и не смогли выговорить все эти "гр" и "чн", а потому с самого начала называли город и станцию по реке Суйфун (в России с 1972 года - Раздольная). Что интересно, течёт она в полусотне километров южнее, границу минуя около Дуннина, но тогда, видимо, просто являла собой единственный в таёжной глуши ориентир.
Так и не нашёл дату переименования города, да и вообще сомневаюсь, что оно было: скорее, два названия существовали параллельно, и в 1950-х русское ушло отсюда вместе с самой Россией.
Но полвека у ворот двух стран не прошли даром: в прессе Суйфэньхэ 1910-30-х годов называли Городом Флагов - за непропорциональное для его скромного размера обилие консульств и торгпредств, как минимум России, Японии, Британии, США, Франции, Италии, а до 1910 - ещё и формально независимой Кореи. Купцы, дипломаты, шпионы, контрабандисты, посыльные хунхузов, корейские партизаны, тайные агенты Коминтерна, антисоветские подпольщики, пускающие скупую слезу от близости родины белоэмигранты - атмосфера Пограничной явно тянула на остросюжетный роман.
И всё это - с абсолютно европейской архитектурой: от старых фото Уссурийска или Хабаровска эти кадры отличают разве что иероглифы. В магазинах под которыми обыденно звучала и русская речь - город оставался двунациональным.
Всё это начало уходить в прошлое при Маньчжоу-го, марионеточном государстве на штыках Квантунской армии. Вынудив Советский Союз продать им КВЖД, в 1935 году японцы перешили её на евроколею и закрыли границу, взламывать которую десять лет спустя пришлось танкам и орудиям Красной Армии.
Ну а местные русские оказались меж двух огней: и в Токио, и в Москве в них видели кадровый резерв для японской оккупации Сибири. Радость от прихода Красной Армии была не долгой - следом за солдатиками, приходившими затариться для части, в дверях магазина рано или поздно появлялись трое в штатском.
Репрессии разгромили общину, а за тех, кто не сгнил в лагерях и не уехал, в 1960-х принялись уже местные чекисты да хунвейбины, искавшие ревизионистских шпионов. Впрочем, для города то было уже не важно - новое закрытие границы в 1960-м под корень уничтожило его торгово-дипломатическую суть.
Нынешний Суйфэньхэ буквально увешан металлическими аншлагами с текстом на двух языках о разных местах и домах. Но весь колорит, кроме стен сохранившихся зданий, воссоздан с нуля. Вот скажем пекарня "Люся" - в путеводителях пишут, будто так и работает с царской эпохи:
А на самом деле - с 2017 года занимает жилой дом (1910), название позаимствовала от выстраданного многими годами трудов ресторанчика родителей Гали Дубеевой "Россия" (в речи китайцев ставшая "Лусия"), и даже хозяйка его Ли Лихуа научилась печь русский хлеб на заработках в Приморье.
Внутри, впрочем, уютный интерьер, а китаец за прилавком бойко продаёт хлеба соотечественникам:
Приобщились и мы - в целом вкусно, но... наверное, примерно те же чувства будут у китайца, зашедшего в ресторан своей кухни в Москве. А купив хлеба в России, китаец будет удивляться, почему он такой плотный и совершенно не сладкий - русский хлеб он привык считать таким:
В ресторан "Чехов" на соседней, тремя кварталами ближе к железной дороге, площади Культуры мы не заходили - достаточно того, что изначально его здание (1910) было путейской больницей:
Сама площадь состоит как бы из трёх ступеней, разнесённых примерно на человеческий рост. Верхнюю отмечает паровоз SY (читается как "Шан-Ю"), самая впечатляющая характеристика которого - "последний в мире серийный": 1772 таких машины были построены в Таньшане и Датуне с 1960 по 1999 (!) год, а последние оставались в строю до 2022 (!!!) года.
Но дело тут было даже и не совсем в отсталости: в основном "Шан-Ю" обслуживали угольные шахты, работая на том же угле. Зато теперь Китай не испытывает дефицита в паровозах-памятниках - этот вот, 1960-х годов постройки, попал сюда с шахты Синхуа:
Но главное, что есть на площади культуры - это Дабайлоу, что переводят в путеводителях как Большой Белоснежный Терем с прекрасной архитектурой, богатой историей и бесплатным музеем внутри. О нём я вчера сделал отдельную статью.
Ну а площадь в "городе, прицепленном к локомотиву" (так ещё называют Суньку китайцы) застроена лишь с одной стороны. Фасады "Чехова" и Дабайлоу глядят, как на реку с высокого берега, на пути КВЖД:
Через неё же перекинут вантовый мост (2006) длиной 615 метров, на фоне одинокого пилона которого красиво смотрится то ли сторожка путейской больницы, то ли годно стилизованная уборная:
С моста хороший вид на станцию совмещённой колеи - справа на путях видны российские вагоны. Считанные годы назад пресса и блогосфера Дальнего Востока полнились надрывными статьями о том, что Суйфэньхэ крепко пахнет свежим деревом, понятно откуда попавшим сюда в таких объёмах... но то ли тема "вырубленной под корень тайги" хорошо продаётся, то ли запрет на экспорт кругляка не пустой звук: мы увидели лишь несколько чахлых вагонов с досками.
Это Старая, или Южная станция, с 2016 года - чисто грузовая: действующую пассажирскую на окраине я придержу на следующую часть. К тому времени вокзалом служило серое здание (тут угол справа), построенное видимо в тех же 1980-х и заставшее бум челноков.
А рядом с ним стоит как ни в чём ни бывало Столетний вокзал (1902), как уважительно называют его китайцы:
С утратой вокзалов в Харбине (давно) и Маньчжоули (недавно) он остался крупнейшим историческим на КВЖД. С 2019 года здесь музей, как Дабайлоу и мемориал Гали Дубеевой - бесплатный. Мы заскочили в него буквально за 10-15 минут до закрытия:
Его главная "фишка" - фермовая кровля, опять же последняя сохранившаяся на КВЖД. Под ней - запах креозота и в общем заурядная, но очень красивая экспозиция:
Самое интересное в ней - многочисленные исторические фотографии, например, всех (а это почти сотня) вокзалов Китайско-Восточной железной дороги. Но их логичнее "размазать" по всей серии.
Рядом раньше был автовокзал с подземным пассажем русских товаров, но видимо в том же 2019-м всё это расчистили под торжественный каскад Восточной площади:
Посередине - скромный обелиск советским освободителям Маньчжурии (1945):
Ну а над ним, с нелепо прикрученными квадратными часами, встречает Никольская церковь:
Табличка, хотя и с китайским акцентом, историю её рассказывает вполне понятно. Вот изначальный деревянный храм (1898) типового для КВЖД проекта - почти такие я ещё покажу в Хэндаохэцзы и Маньчжоули:
А вот нынешний (1908-13), тоже типовой для зарубежья и глуши - с высокой звонницей, но без купола:
Китайцам известный (так пишут!) под монгольским названием Лама-Дацан, он закрылся в 1946 году, некоторое время служил городским домом торжеств, а затем бочком-бочком вновь перешёл христианами. Только, за отсутствием в Суйфэньхэ православных - лютеранам.
Над храмовым двором нависает детский сад в каком-то очень родном стиле капрома - ну правда, наверняка похожий и в вашем городе есть?
Сам храм же стоит фактически во дворе Русской школы (1913):
Её фасад, куда более изящный, выходит на проходящую выше улицу Гунхуа-лу (Славы). В 1945 школа сгорела, и следующие полста с небольшим лет использовалась в качестве казармы:
Как я понимаю, здесь училась и Галя Дубеева, чей мемориал в 2009 году занял здание бывшего краеведческого музея. Тот же перебрался сюда, но интересен в основном археологией:
У фасада - мощные ворота, уж не знаю, для музея возведённые или оставшиеся от военных:
А напротив - бывшее консульство России и СССР (1910), теперь занятое художественным музеем:
Во дворе бывшей школы - жернова, а за ними видно монументальное здание Управления по туризму. Строившееся, рискну предположить, для администрации Экспериментального района приграничной торговли:
Чуть ниже - довольно оригинальный дом 1980-х годов. Как ни странно, качественной архитектуры второй половины ХХ века в Китае немного:
Выше - маленькая серая гостиница "Европа" (1910), в персонал которой при Маньчжоу-го коммунисты грамотно внедряли своих агентов:
А большое красное здание (1914) изначально было торговым домом Ильи Чистякова, чайного купца из Екатеринбурга, в 1902 году переехавшего в Харбин и быстро выбившегося в миллионеры. В 1927 тут разместилось консульство Японии, так что шпионить друг за другом дипломаты двух стран могли даже без спецоборудования. При коммунистах здание занял Горсовет:
Китайцы же, не вникая в историю, всегда называли его просто Дом с головами. Изначальные головы, увы, коммунисты порубили: нынешний декор воссоздан в 1992 году не без китайской специфики.
А вот новодельный витраж по соседству - просто симпатичный. Где-то тут я зашёл в магазинчик купить воды, а по выходе Пётр перевёл мне диалог лавочника с маленьким сыном - тот удивлялся, почему у нас такие странные глаза, а отец отвечал, что вот есть китайцы, а есть русские, как-то забыв про другие народы...
И в общем окрестности консульства - явный центр Старой Пограничной. В ближайших улицах мы выловили, возможно, даже не все русские дома. Вот например путейская общага, где в 1919 году возникли первый профсоюз и партячейка:
А вот видимо просто чья-то лавка:
Они оба стоят на Дачжи (Большом Прямом проспекте) ниже Никольской церкви. Мы же поднялись на улицу Синлун (Процветания) выше Дома-с-головами:
Грозного вида забор прикрывает школу:
А за соседней сопкой виден католический храм - скорее всего, относительно новый и действующий: стараниями иезуитов, внедрявшихся ещё в Минский двор, а при Цинах и вовсе причастных к политике, из всех ветвей христианства лучше всего в Китае прижилось католичество.
Правда - своё: с 1957 года все приходы страны курирует Китайская католическая патриотическая ассоциация, отвергающая Ватикан. Ватикан красным иерархам отвечает тем же, но паству всё же считает своей.
Круто повернув, улица ныряет под гору, а её тротуар становится лоджией с бонсаями в кадках:
За стёклами - то гостиничные номера, то мастерские:
Почти под лоджией, за улицей Гунхуа - Русский двор "Тройка" (2006), устроенный предпринимателей Романом Морозовым с той стороны границы:
На краю массива бывших казарм Заамурской охранной стражи, среди которых на старом фото я приметил деревянную часовню:
Казармы тянутся на несколько кварталов, и небольшая их часть с грозными знаками "No photo!" даже используется по назначению:
А в основном - потихоньку идут под снос:
Так что не факт, что полгода спустя это фото ещё актуально:
Заглянув внутрь мы обнаружили, помимо омерзительно грязных полов и ошмётков вонючей одежды, засорившийся кан (типичный для Восточной Азии очаг с трубами под полом) на месте русской печки:
У выхода шедший мимо мальчик перекинулся несколькими фразами с Петром, и тот перевёл - школьник возмутился, что вместо красивых домов в центре Суйфэньхэ мы фотографируем вот это. Что ж, есть вещи, неподвластные никакой разнице культур и ментальностей...
А за путями раскинулась промзона с десятками крошечных фабрик в ангарах, тонкие трубы над которыми то и дело начинают резко, металлически чадить. Хотя среди китайских заводов много гигантов не хуже Магнитки, как бы не большая часть великой (32% мировой!) промышленности КНР держится именно на миллионах таких вот заводиков с десятком сотрудников и полукустарными условиями. И странно думать, что любая безделушка из твоего обихода, скажем зубная щётка или резинка для волос, могла быть сделана в каком-то из этих ангаров.
Дальше стемнело, и посидев в кафе (совсем, надо сказать, не впечатлившем), мы ушли в гостиницу, запрятанную в каких-то задворках, киберпанковского вида вентшахтах и лестницах. Там туалетную бумагу и мыло выдавали за отдельную плату, а 80% площади номера занимала 4-спальная кровать, которую я обозвал "тимбилдинг". Зато - за 6 долларов на всех.