Ссылка на другие части рассказа внизу страницы.
Рассказ | Осколки запретного счастья | Часть 4 |
С вами рядом я чувствую
В день фотовыставки зазвонил телефон. Екатерина, просматривавшая за завтраком вёрстку новой книги, даже не взглянула на экран – в такое время обычно звонили только с работы.
– Алло?
– Мам, это я, – голос Нины прозвучал неожиданно мягко, без иронии и раздражения. – У тебя всё хорошо?
Екатерина замерла с чашкой кофе в руке. Нина редко звонила первой, а интерес к самочувствию матери и вовсе был событием исключительным.
– Да, солнышко, всё в порядке. А что такое?
– Не знаю, – протянула Нина с лёгкой неуверенностью. – Мне приснился сон, что ты плачешь. Стало как-то не по себе.
Материнское сердце дрогнуло. Дочь, несмотря на внешнюю отчуждённость, всё ещё была связана с ней тонкими нитями. Чувствовала её на расстоянии. Интуитивно улавливала малейшие изменения в настроении.
– Мам? – встревоженно позвала Нина, когда пауза затянулась.
– Прости, задумалась, – Екатерина постаралась, чтобы голос звучал беззаботно. – У меня всё хорошо, правда. Просто много работы, устаю.
– Ла-а-адно, – в голосе дочери послышалось облегчение. – Кирюша передаёт тебе привет. Говорит, что привезёт какую-то дикую ягоду, которую нашёл в лесу. Представляешь, он с бабушкой каждое утро ходит за грибами. Кринге, конечно.
Дальше Нина рассказала, как нашла на чердаке старый фотоальбом с чёрно-белыми снимками их бабушек и дедушек, а Кирилл пытается собрать радиоприёмник из деталей, разбросанных в дедушкином сарае.
– Мам, – вдруг спросила Нина, – а ты счастлива?
Сердце сжалось. Как ответить правду семнадцатилетней дочери, которая впервые за долгое время интересуется не только собой?
– Сложный вопрос, – честно сказала она. – Счастье, Нин, это моменты. Иногда я очень счастлива.
– Например?
– Например, сейчас, разговаривая с тобой, – улыбнулась Екатерина, и это была чистая правда.
После разговора с дочерью она долго сидела, глядя в окно на покачивающиеся на ветру верхушки деревьев. Внутри боролись противоречивые чувства: радость от неожиданной близости с Ниной и острое, почти физическое ощущение вины. Она договорилась встретиться с Максимом, она купила новое платье, она позволила себе думать о другом мужчине. Что бы сказала дочь, если б узнала?
Да господи, она не собиралась изменять мужу, просто сходить на фотовыставку, но эмоциональная близость – это ведь тоже немножко измена?
Она вспомнила слова Ирины о праве на счастье, о том, что жизнь быстротечна, а многие так и не решаются взять то, что хотят. Но что, если право искать счастье оплачивается благополучием близких?
Весь день прошёл в этих метаниях, пока наконец не наступил вечер – время готовиться к встрече.
В тридцать семь лет она испытывала то же волнение, что и в двадцать, только к нему примешивалась горечь осознания, что все эти годы она так мало уделяла внимания себе. Своим желаниям и чувствам.
Изумрудное платье, купленное с Ириной, лежало на кровати – молчаливое искушение, обещание чего-то нового и волнующего, а рядом новые туфли на элегантном каблуке. В ванной ждали косметика, духи...
Надевая изумрудное платье, Екатерина почувствовала, как меняется её осанка, выражение лица, даже то, как она дышит. Это было похоже на волшебное превращение, как в сказке, когда обычная женщина, затюканная бытом и рутиной, вдруг становится прекрасной незнакомкой, готовой к приключениям.
Последний штрих – духи. Не повседневные, лёгкие и почти незаметные, а особые, с нотами пачули и амбры, которые она доставала лишь на особые случаи. Несколько капель на запястья, за ушами, в ложбинку между ключицами.
Встретившись с собой в зеркале, Екатерина замерла. Женщина, смотревшая на неё, была полной предвкушения, надежды и готовности к чему-то новому. "Это просто выставка", – напомнила она себе, накидывая лёгкий шарф на плечи, но внутри она знала, что в данный момент переходит невидимую черту, откуда возврат к прежней жизни может оказаться невозможным.
Галерея современного искусства "Объектив" располагалась в центре Москвы. Екатерина никогда не бывала здесь раньше. Её культурная жизнь в последние годы ограничивалась редкими походами в кино и театр, да и то в основном по настоянию коллег.
Максим ждал её у входа, одетый в тёмно-синий костюм, но без галстука, с небрежно расстёгнутым воротом рубашки. Увидев Екатерину, он на мгновение застыл – в его глазах читалось восхищение. Разве не ради этого она старалась?
– Вы прекрасны, – просто сказал он, не пытаясь скрыть своего восторга. – Это платье словно создано для вас.
Екатерина почувствовала, как краснеет. Дмитрий не делал ей комплиментов уже столько лет, что она отвыкла от мужского внимания.
– Спасибо, – она одёрнула подол платья нервным жестом. – Вы тоже очень элегантны.
Улыбка Максима стала шире, в глазах заплясали искорки.
– Стараюсь соответствовать своей спутнице, – он галантно предложил ей руку. – Готовы погрузиться в мой мир?
Она приняла его руку и пошла следом.
Пространство было наполнено приглушёнными голосами посетителей, негромкой музыкой и ароматом свежих цветов, стоящих в высоких вазах.
– Максим! Наконец-то! – к ним подплыла изысканная женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и в очках в тонкой оправе. – Мы уже думали, ты не придёшь на открытие.
– Ни за что не пропустил бы, Вера Николаевна, – улыбнулся Максим. – Позвольте представить вам Екатерину. Екатерина, это Вера Николаевна, директор галереи и куратор сегодняшней выставки.
– Очень приятно, – Екатерина пожала протянутую руку, удивляясь, что Максим приуменьшил масштабы мероприятия. Он говорил только о "нескольких фотографиях", не уточняя, что под его творчество отвели целый зал.
– Взаимно, дорогая, – Вера Николаевна окинула её оценивающим взглядом. – Максим, ты как всегда в окружении красивых женщин. У тебя безупречный вкус.
Екатерина не знала, как реагировать на такое заявление. Внутри неприятно кольнуло…
– Вера Николаевна преувеличивает, – заметил Максим, словно почувствовав её дискомфорт. – Мы знакомы много лет, и она выдаёт желаемое за действительное, хочет меня женить.
– О, я вижу то, что есть, мой дорогой, – засмеялась женщина. – Ладно, не буду вас задерживать. Гости уже начинают интересоваться автором серии «Невидимые».
Она удалилась, оставив Екатерину в замешательстве. Что значило замечание о его вкусе на женщин?
– Не обращайте внимания на Веру Николаевну, – сказал Максим, как будто читая её мысли. – Я сотрудничаю с ней с момента основания галереи, и она считает своим долгом устроить мою личную жизнь.
– Максим, я ничего такого не думала…
– О, безусловно, – он мягко улыбнулся, – но я посчитал нужным объяснить.
По пути через залы их несколько раз останавливали – люди приветствовали Максима, обменивались с ним шутками, интересовались его новыми проектами, поздравляли с успехом представленных работ. Он представлял Екатерину просто по имени, без пояснений, кем она ему приходится, и почему-то это казалось правильным. Ведь они не были коллегами, или друзьями, или парой, они были чем-то, ещё не имеющим названия.
Официант предложил им бокалы с вином, тонким, терпким, с ароматом чёрной смородины.
– Нравится? – кивнул на вино Максим.
– Очень, – призналась она. – Признаться, я не большой знаток вин.
– Я тоже, – он улыбнулся. – Но хозяин небольшой винодельне в пригороде Флоренции заставил меня поверить, что хорошее вино – то, которое нравится именно тебе. И плевать, что говорят эксперты!
Наверное, в жизни тоже так. Что, если счастье – это то, что нравится именно тебе, а не то, как его представляют другие?
Они медленно шли от фото к фото. Максим не торопил, позволяя рассмотреть каждый снимок, вчувствоваться, понять рассказанную историю. Его серия под названием "Невидимые" включала портреты людей, которых обычно не замечают: уличных музыкантов, дворников, продавцов газет, пожилых библиотекарей. Они были невероятны.
– Это потрясающе, – искренне сказала Екатерина, рассматривая портрет пожилой женщины, сидящей с книгой в парке. В её глазах читалась прожитая жизнь - все её радости и потери, надежды и разочарования. – Как вам удаётся так видеть людей?
– Просто смотрю, – ответил Максим, стоя так близко, что её грело тепло его тела. – По-настоящему. Большинство проходит мимо, погрузившись в дела и заботы, но если остановиться и действительно увидеть человека, то откроется целая вселенная.
– Например, если не пройти мимо, когда кого-то грабят в сквере?
Она улыбнулась ему, ловя ответную улыбку…
К ним подходили разные люди, и Екатерина с удивлением узнала, что Максим не просто фотограф, а автор нескольких альбомов, лауреат международной премии и ещё что-то, что она не запомнила из-за волнения.
– Я только сейчас поняла, что почти ничего о вас не знаю.
– Не было повода хвастаться, – он пожал плечами. – К тому же здесь много других фотографов, не менее…
– Почему вы пригласили меня сюда? – вопрос вырвался сам собой.
Максим на мгновение задумался, глядя куда-то поверх её плеча, словно собираясь с мыслями.
– Потому в том сквере, когда вы посмотрели на меня, я увидел, насколько вы особенная, – наконец произнёс он. – Не смог сопротивляться себе, простите. Мне нужна ваша вселенная.
Его искренность обезоруживала.
Муж не имел привычки открыто говорить о чувствах даже в начале отношений. Всегда оставлял недосказанность, пространство для отступления, а Максим отдавал всё без остатка.
– Но вы же понимаете... – она запнулась, не зная, как продолжить.
– Что вы замужем? Конечно, – он не отводил взгляда. – Я не жду ничего, Екатерина. Я просто рад быть рядом с вами, и подарить то немногое, что имею. Например, этот вечер… Ни к чему вас не обязывающий.
Посетители постепенно расходились, прощаясь, обмениваясь визитками, обещаниями встретиться снова. Максим предложил проводить её домой.
– Можно прогуляться? – неожиданно для себя предложила Екатерина. – Не хочется возвращаться в обычную жизнь.
Он понимающе кивнул и повёл её в тёплую майскую ночь. Болтали, шутили, смеялись, пили кофе… В какой-то момент их руки снова соприкоснулись, и он, словно пробуя, осторожно взял её ладонь в свою. Екатерина не сопротивлялась. Этот жест показался таким естественным, что отказаться от него было бы преступлением против самой себя.
Они дошли до набережной. Река тёмной лентой разрезала город пополам, отражая огни фонарей и иллюминацию мостов. Безлюдно, только вдалеке группа молодёжи о чём-то громко спорит.
– Красиво, правда? – Максим смотрел не на реку, а на её лицо, освещённое мягким светом фонарей.
– Очень, – она повернулась к нему, и на мгновение мир словно замер. Они стояли так близко, что она чувствовала его дыхание, видела пушистые ресницы и лучики морщинок в уголках глаз. Вся реальность сузилась до одной точки, в которой они только вдвоём имеют значение.
– Как я жалею, что мы не встретились раньше, – тихо сказал Максим, не отрывая от неё взгляда. – До ваших решений, обстоятельств, семьи. Я бы очень хотел… Мы могли бы…
Он не закончил фразу, но это было не нужно. Она поняла, что Максим говорит о другой жизни, даже несмотря на разницу в возрасте. О вечерах, полных разговоров, путешествиях и приключениях, наполняющих обыденность. И главное, об удивительной, почти физически ощутимой связи, которая возникла между ними.
– Но тогда у меня не было бы Нины и Кирилла, – тихо сказала она, думая о своих детях, которые были центром её вселенной. – И я бы не стала собой.
– Вы правы, – он грустно улыбнулся и прошептал, – прошлое нельзя изменить. Можно только принять его и двигаться дальше. Вопрос в том, куда…
Куда... В этот момент прыжок с обрыва был не полётом в пустоту, а путём к человеку, который видит в ней душу, а не только жену, мать, хозяйку дома. Её так тянуло к нему, что это стало опасным.
– Уже поздно, – в женском голосе появилась хрипотца. – Мне пора.
– Конечно, – он не стал удерживать, и за это она была благодарна. В его глазах не было разочарования, только бережное принятие.
Они взяли такси, и всю дорогу до её дома Максим не отпускал её руку, иногда поглаживая большим пальцем запястье, там, где суматошно бился пульс. Это простое, почти невинное прикосновение вызывало волны тепла, разливающиеся по всему телу.
У дома он вышел с ней проводить до двери.
– Смогу ли я увидеть вас снова? – Максим опять подошёл близко…
Екатерина понимала, что играет с огнём, но хотела быть такой же искренней:
– Да. Мне бы этого хотелось.
В его глазах вспыхнула радость, и он, наклонившись с высоты своего роста, невесомо коснулся губами её щеки. Екатерина поняла, что пропала.
– Спокойной ночи, – прошептал он отстраняясь. – Сладких снов.
Она не помнила, как попала в дом. Сердце колотилось как сумасшедшее, щёки горели, а губы сами собой складывались в улыбку. Это была она – самая настоящая влюблённость. Пьянящая, дурманящая, отшибающая память. Ощущение, которое она давно похоронила под слоями быта, рутины, усталости, вдруг ожило, расцвело, наполнило её новыми красками. Разумом она понимала, что стоит остановиться, но сердце пело.
В темноте пустой квартиры Екатерина медленно сняла туфли, чувствуя прохладу паркета под босыми ступнями. Она не стала включать свет, предпочитая полумрак с серебристыми лучами уличных фонарей, проникающими сквозь неплотно задёрнутые шторы. Подошла к окну, глядя на ночной город, такой живой и таинственный.
Телефон завибрировал сообщением от Максима: "Спасибо за волшебный вечер. Я вижу мир ярче рядом с вами." Ей хотелось ответить что-то такое, но пальцы замерли над клавиатурой. Что можно написать человеку, который за несколько дней перевернул всю твою жизнь с ног на голову?
В конце концов, она набрала: "И вам спасибо. С вами рядом я начала чувствовать."
Отправив сообщение, она почувствовала странное облегчение. Словно признав свои переживания, пусть даже в такой завуалированной форме, она наконец-то стала честной сама с собой.
Влюблённость в тридцать семь оказалась совсем не такой, как в двадцать. Тогда всё было проще: фейерверк гормонов, физическое влечение, наивная вера в вечную любовь. Сейчас к этому примешивались страх, вина, понимание последствий, многолетняя ответственность перед другими. И вместе с тем изменилась глубина чувств и полнота восприятия, появилась способность ценить каждый момент, которой не было в юности.
А ещё осознание собственной силы и слабости одновременно. Силы, потому что она вспомнила, каково быть женщиной, достойной восхищения и внимания. И слабости, потому что перед этими новыми эмоциями все её принципы, которым она следовала годами, вдруг оказались хрупкими, как карточный домик.
"Я поговорю с Димой, когда он вернётся," – решила она, проваливаясь наконец в беспокойный сон. – "Расскажу о своих чувствах, и о том, что нам нужно что-то менять. Это будет честно."
Только глубоко внутри она знала, что это самообман. Каждая встреча с Максимом уменьшает возможность вернуться к прежней жизни. И самое страшное, Екатерина не была уверена, что хочет возвращаться.
Конец четвертой части
Как думаете, пойдёт ли Екатерина на поводу у своей влюблённости? Или семья перевесит? Ставьте лайки и делитесь этим рассказом с близкими, возможно, кто-то сейчас стоит перед таким же выбором и сможет посмотреть на себя со стороны. Подписывайтесь на мой канал, я очень рада новым читателям!