Утро понедельника для Марины всегда было тяжелым, и это не оказалось исключением. Она шла на работу и ненавидела весь белый свет. А еще день хлебный, значит, и народу будет толпа.
У магазина ее ждал Петр. Марина даже шаг сбавила. Что ему снова надо? Но мужчина имел вид помятый и покаянный.
— Марин, я того… Извиниться. Что-то нашло на меня. Ты уж извини.
Марина улыбнулась.
— Да ладно, проехали. Чего потрепанный такой?
— Ай, вчера друзей старых встретил, посидели немного.
— Так может, пивка?
Петр замялся на минуту:
— Да я без кошелька. Просто извиниться хотел.
— Ну, занесешь потом…
Петя взял пивка, потом подумал, и водочки добавил.
— Ну, я забегу, ты до скольки?
— До семи.
— В семь и забегу.
Петя подмигнул ей, а у Маринки резко настроение вверх пошло. А что? А вдруг? Вдруг и у нее получится стать, наконец, счастливой. Что было, то прошло…
Петя к семи не появился. Зато появился с утра через день. Вид снова помятый…
— Марин, ты это, не обижайся. Друг зашел, никак не мог уйти. Ты черкани мне там пивка, а я сегодня к семи, как штык.
Марина повернулась к нему.
— А шел бы ты, Петя, куда подальше…
— Марин, ну ты чего? Я же сказал — сегодня точно приду. И будем мы с тобой, Маринка, наконец-то, вдвоем!
Петя потянулся к ней, а Марина быстро развернулась, и поднялась на ступеньки магазина.
— Трезвый будешь, тогда поговорим. И деньги не забудь принести.
— То есть так? За какие-то копейки разговаривать со мной не хочешь? Да я сейчас пойду, все тебе отдам, раз для тебя только это имеет значение!
Петр резко развернулся и зашагал в сторону дома. А Марина сразу пожалела о своих словах. Ну, вот что она, правда… Разбубнилась. Ну, не был Петька давно в деревне, ну встречается с друзьями. Ладно, деньги принесет, она извинится сейчас.
Петька не пришел. К вечеру появилась Курьяниха. Пряча глаза, попросила водки. Марина поставила бутылку на прилавок:
— Петьке, что ли?
— Петьке…
Курьяниха промокнула глаза.
— Хоть бы ты с ним, Марин поговорила. Вы же встречались когда-то. Глядишь, и за ум бы взялся. А, Марин?
Марина усмехнулась:
— А как же «ла.худра деревенская»?
У Курьянихи тут же глаза высохли.
— Запомнила, значит? А как не ла.худра? Ты в зеркало-то себя видела? Ла.худра и есть. Только, если раньше просто ла.худрой была, то сейчас еще и в лошадь превратилась, а еще выеживаешься. Петя же приходил к тебе, что тебе не так? Или думаешь, он долго за такой, как ты ходить будет? Смотри, довыпендриваешься, так и будешь куковать. Ей честь оказали…
Дальше Марина слушать не стала. Молча откинула прилавок и пошла на Курьяниху. Та вовремя поняла, что дело пахнет керосином, кинулась на улицу с криками:
— Убивают! Люди добрые! Убивают!
Даже бутылку на прилавке забыла. А Марина на крыльце чуть не сбила Алексея Александровича. Остановилась и долго смотрела на него, тяжело дыша…
— Здравствуйте. Марина Сергеевна, к вам Маркиз не заходил снова? Со вчерашнего дня найти его не могу.
Марина несколько раз моргнула. Какой Маркиз, почему он к ней заходить должен? Потом сообразила:
— Слушайте, Алексей, как вас там? Ты вообще ненормальный? Иди ты делом займись! Кота он ищет! Совсем люди рехнулись!
Она вернулась в магазин, громко хлопнув дверью прямо перед носом соседа.
Минут через пятнадцать стало стыдно. Потом совсем стыдно. Ругала себя последними словами. Ну что за хамка, деревенщина! Пусть, и сосед, там не сосед, одно недоразумение, но интеллигенция. А она как хабалка последняя.
Вечером домой пришла, только дверь открыла, как увидела Маркиза.
— Ты тут откуда?
Марина стояла и в изумлении смотрела на кота, который растянулся на диване. Похоже, пока она утром собиралась, кот в дверь шмыгнул, и тут остался. Ну, брат, так не пойдет. Давай-ка, я тебя хозяину отнесу.
Она осторожно взяла кота на руки.
— Ты только не царапайся.
Но кот и не думал царапаться. Он улегся поудобнее у нее на руках, и прикрыл глаза. Марина невольно улыбнулась:
— Ну и фрукт ты, Маркиз… Отнесу тебя хозяину, и извинюсь заодно.
Вообще Марина в принципе никогда не извинялась. Не в ее это правилах было. Неправа? Ничего страшного. И так сойдет. Все равно все к ней придете, потому что она работает в единственном в деревне магазине. Но здесь была немного другая ситуация. И извиниться ей хотелось…
Она поднялась по ступенькам, открыла дверь в сени, вошла в коридор. Надо же, все чисто, просто идеально. Марина таким порядком похвастаться не могла. Постучалась негромко. Тишина. Снова стукнула. Как будто ответил кто-то там. Она толкнула дверь и вошла.
Дом казался пустым. Но, спустя секунду, Марина услышала:
— Маркиз!
Она вытаращенными глазами смотрела на девочку лет пяти, которая гладила и целовала кота. Тот ходил вокруг ребенка, как юла. Тыкался носом ей в лицо, бодал лбом.
Марина молча стояла. Ноги вдруг стали слабыми. Она вспоминала, как накричала на Алексея, когда он пришел спросить про кота. А он и не для себя спрашивал… Сзади за ней открылась дверь, а Марина даже и не услышала.
— Марина Сергеевна? Ой, вы нашли нашего кота? Спасибо большое… Аленка плакала очень. Они с ней друзья большие…
Марина медленно повернулась:
— А я пришла… А он лежит на диване. И не видела, когда забежал… Вы извините меня, я пойду.
Алексей Александрович перегородил ей дорогу. Снял очечки свои, снова надел:
— Мы никуда вас не отпустим! Правда, Алена? Сейчас будем пить чай. С конфетами.
Девочка подошла к ним, потянула Марину за руку:
— Пойдем…
И Марина растерянно пошла. А как не пойти-то? Она вообще в данной ситуации не понимала, как вести себя. Что говорить или что делать. Ей казалось, что бы она ни сделала, все будет выглядеть так, как будто слон забрался в посудную лавку.
Как ни странно, но чаепитие прошло гладко. Аленка показывала свои рисунки. Они вместе с Алексеем рассказывали смешные истории про Маркиза. Марина весело смеялась. Непривычно было так долго за столом сидеть без спиртного, но зато интересно.
Марина глянула в окно.
— Ой, совсем темно уже. Засиделась я у вас. Пойду. На работу завтра, да и вам отдыхать нужно.
Алена подошла к ней, прижалась:
— А ты еще придешь?
Марина растерянно улыбнулась ребенку:
— Приду…
Она вышла на улицу, вдохнула и даже зажмурилась. Уже возле двери Аленка обняла ее, и никак не хотела отпускать. Марина растерялась, потерялась, нахлынуло что-то… За ней тут же вышел Алексей:
— Марина Сергеевна, вы простите Аленку. Она очень по матери скучает, хотя, и помнить-то уже ее плохо должна.
— А где мать?
— Алиса умерла два года назад. Алене тогда три было.
Марина ринулась домой. Если еще на минуту останется, то разрыдается, как глупая. И не объяснить Алексею будет, почему она плачет…
Марина закрыла калитку, только руку протянула к двери, как услышала:
— Что, Петька, значит, рылом не вышел? Очкарика захотелось, докторишку?
Марина вздрогнула, повернулась.
— Петька, ты что тут делаешь, среди ночи?
— Что-что? Поговорить пришел, а говорить-то не с кем. Дама моя по мужикам шастает.
— Петя, я не твоя дама. Иди домой спать.
Петька был не просто пьян. Он едва стоял на ногах.
— А чего мне домой-то? Дома скучно. Я к тебе пришел, ждала?
— Не ждала.
— Ну, конечно, не ждала она. Замуж так и не вышла, все меня ждала. Давай, не ерепенься, открывай дверь.
Марина отступала, присматривая, чем бы потяжелее Петьке врезать, но, как назло, ничего не было такого. Петька схватил ее за руку:
— Ну, чего не радуешься?
— Отпусти! Слышишь, отпусти меня!
Петя дышал на нее перегаром и прижимал к двери.
— Чего ты выделываешься? Ты же счастлива должна быть!
И в этот момент Петю кто-то оторвал от нее. Она в изумлении смотрела на Алексея Александровича, который тащил Петьку к калитке. Только у калитки бывший Маринкин ухажер опомнился, и перехватил инициативу. Петр был намного здоровее и больше Алексея Александровича, только что очень пьян. Марина слетела с крыльца, схватила ведро с водой и выплеснула на дерущихся. На улице, конечно, весна, но еще не настолько теплая. А сегодня как-то особенно прохладно было.
Мужчины шарахнулись в разные стороны. Петр сплюнул:
— Да пошли вы!
Вышел за калитку, и, покачаиваясь, побрел по улице. Женщина повернулась к соседу.
— О, господи…
У Алексея Александровича был подбит глаз.
— Скорее, нужно холодное приложить. Зачем вы только полезли к нему? Он же здоровенный бугай!
Сосед удивленно посмотрел на нее одним глазом:
— Как зачем? Он же вас обижал.
Марина так растерялась, что даже пачку вареников замороженных на пол уронила. А ведь за нее никто и никогда не заступался. Все время сама как-то справлялась.
***
Утром, когда Марина еще только подходила к магазину, там уже толпились бабы. Все смотрели на нее, как на диковинку какую.
— Что за собрание?
Одна из теток спросила со смехом:
— Марин, а правда, что из-за тебя мужики передрались? И наш новый доктор теперь с фингалом ходит?
— Так а чего только доктор? У Петьки тоже губа разбитая!
— Ой, Марин, а ты же говорила, что придавишь его, если что? Не придавила, выходит?
Марина краем глаза видела, что с другой стороны к магазину подходит Алексей Александрович. Вот он остановился, видимо услышал, что бабы гудят, а Марина выпалила:
— Не придавила! А вам что, завидно?
Алексей Александрович развернулся и пошел прочь. А Марина готова была себе язык откусить. Ну зачем?
***
Прошло две недели с того дня, как Алексей и Петр сцепились у нее во дворе. Она не видела ни соседа, ни Аленку, и даже Маркиз перестал приходить. На исходе второй недели вспомнила, что у нее где-то наливка была. Надо же, две недели про нее не вспоминала. Достала, плеснула себе. Долго сидела, смотрела на рюмку.
— Ну что, Марина Сергеевна, не быть тебе в этой жизни счастливой. А все потому, что дура ты непросветная…
А потом смела рюмку со стола вместе с ее содержимым на пол, и уронила голову на руки, зарыдала.
Наплакалась вволю. Настойку в шкаф обратно убрала. Сама перед зеркалом встала. Одним боком повернется — широко, другим — снова широко… А все питание вечернее… Поближе к зеркалу подошла… Брови формы неправильной, пушок над губой… Одним словом, красавица деревенская. Пнула зеркало, бросила взгляд в окно. На крылечке соседском Аленка сидела. Сидела, Маркиза гладила, который вокруг нее вьюном крутился, и плакала.
Марину как током шибануло. Как была, в халате и комнатных тапочках, из дома вылетела, к соседям кинулась.
— Алена, Аленушка, что случилось, солнышко?
Девочка сначала испуганно посмотрела на нее, а потом узнала, обрадовалась.
— Папа заболел! Лежит, все время спит, а я хочу блинчиков! Папа обещал! И Маркиз кушать хочет! А мне не достать ему еду.
— А мы сейчас все поправим. Пойдем, и папе поможем…
В голове у Марины звенело все, как струна натянутая. Все время спит… Что же с ним?
Алексей метался в бреду. И, похоже, что болел давно. На столике у дивана куча лекарств стояло. Уж не после ее «ду́ша» ли он заболел? Он как будто услышал кого-то чужого, глаза открыл, приподнялся.
— Марина…
И с каким-то облегчением упал.
— Воспаление у меня. Не могу скорую вызвать, потому что Аленку некуда.
— Что же вы делаете? Мы же соседи, да и вообще не чужие люди! Алена со мной побудет…
Он схватил ее за руку:
— Спасибо вам… Вы… Вы настоящая, искренняя, а еще очень красивая.
Марина смущенно улыбнулась. Ну и придумает же… Видимо, температура совсем зашкаливает.
В суматохе не заметила, как стемнело на улице совсем. Алексея скорая увезла. Пожилой доктор долго отчитывал ее, что так болезнь мужа запустила, а Марина не перечила. Пусть и не жена она ему, а все равно виновата. Потом начальству дозванивалась своему, благо Алексею Александровичу сразу телефон установили, потому что положено. Ругалась, кричала, кулаком по столу стучала:
— Я десять лет в отпуске не была! Кого хотите, того и присылайте! А мне надо! По семейным обстоятельствам!
Потом села, посмотрела на Аленку, на Маркиза:
— Ну, что? Пойдемте ко мне пока жить? Игрушки возьмем и миску для Маркиза.
Алена зевнула и кивнула.
Кто не спал еще в это время, с удивлением наблюдали такую картину: Марина с высоко поднятой головой за руку девочку ведет, в другой руке мишка лохматый и какая-то тарелка, а впереди гордо задрав хвост, вышагивает такой же лохматый и большой, как мишка, кот. Прошли, в калитку зашли и пропали.
***
Прошел год. Марина стояла на крылечке и щурилась на солнце, которое только-только подниматься стало. Весна, хорошо… Скоро зазеленеет все.
— Ты что тут? Простудишься.
Из дома вышел Алексей, накинул на Марину куртку.
— Ничего, хорошо-то как… Солнышко.
— Иди в дом. Само простудишься, ребенка простудишь…
Алексей ласково погладил круглый живот Марины.
— И запомни! Солнышко — это ты. Самое красивое, самое теплое наше солнышко…
Марина улыбнулась, шагнула в дом. Нужно завтрак приготовить. Мужа на работу отправить, дочку накормить, потом позаниматься. Они с Аленкой сейчас читать учились, потому что Алена хочет братику, который скоро появится, сама сказки читать.
Автор: Ирина Мер
Жизнь в подарок
Зоя Кирилловна сполоснула любимую чашку со светящимися в темноте розами – давнишний подарок дочери – и аккуратно поставила её за стекло в буфет. Разбить не поднялась рука, хотя пить из неё кофе или чай она уже никогда больше не будет.
Подошла к столу, скользнула взглядом по аккуратно разложенным восьми пластиковым банковским карточкам. Каждая из них лежала на листочке бумаги, на котором аккуратно и чётко был написан пин-код.
Зоя ещё раз перечитала составленные ею лично и распечатанные на принтере инструкции о том, как включить микроволновку, как открыть холодильник… «Ничего, есть захочет – разберётся. Да и девчонки придут и помогут со всем разобраться, когда получат мои письма».
Зоя Кирилловна подошла к зеркалу, поправила короткую стрижку. Две недели назад ей исполнилось пятьдесят четыре, но никто не давал ей её возраста – сказывались фитнес, диета и постоянные занятия спортом.
Она никогда не думала, что будет встречать очередной день рождения в таком гадостном настроении, но за последний год в её жизни произошли два события, после которых жить ей не хотелось. Совсем.
Вначале от сердечной недостаточности умер любимый муж Андрей, которому было только пятьдесят шесть. А потом в Кавказских горах под лавиной погибла двадцатидвухлетняя дочь Татьяна, опытная альпинистка. Танечка погибла вместе с женихом – их с Олегом нашли в паре метров друг от друга…
После гибели дочери она уволилась из полиции. Её не хотели отпускать – Зоя считалась одним из лучших криминалистов – но она настояла, потому что была просто не в состоянии работать дальше. Зою Кирилловну Липинскую больше ничего не держало в этом мире – все «якоря» были сорваны.
И тогда Зоя решилась на «Полное погружение». И три лучшие подруги – Мария, Анна и Юлия – ей его оплатили как подарок на день рождения. Вообще-то Зоя вполне могла сама оплатить это дорогое модное развлечение, но подруги настояли, что «Полное погружение» будет их подарком.
Зоя надела длинное льняное бордовое платье, тщательно расчесала короткие тёмные волосы, брызнула духи на запястья.
Она постаралась предусмотреть всё, что можно. «Надеюсь, девочка не ударится в панику. Доберётся до дома, осмотрится, почитает мои инструкции. Холодильник забит под завязку – месяц можно из дома не выходить».
Прощаясь с квартирой, Зоя Кирилловна прошлась по комнатам, заглянула на кухню. Затем надела любимые белые кроссовки, ещё раз проверила содержимое кошелька – она на всякий случай взяла с собой крупную сумму: непонятно, как девочка будет домой добираться – и, взяв сумочку, не оглядываясь, вышла за дверь.
Июнь 2111 года выдался самым жарким за последние сто лет, но сегодня с утра небо заволокли лёгкие облака, и была надежда, что природа впервые за месяц порадует москвичей дождём.
До огромной модной высотки в центре Москвы, где находился офис корпорации «Малахитовая шкатулка», выполняющей «Полные погружения», такси домчало Зою быстро.
– Здравствуйте. Меня зовут Глафира Михайлова, – представилась девушка, встретившая её в холле.
– Добрый день. Я – Зоя Липинская, у меня на сегодня намечено «Полное погружение».
Они неторопливо шли по абсолютно зелёному коридору: пол, стены, потолок – всё было зелёным, при этом стены были украшены искусной тонкой резьбой.
– Работа уральских мастеров, – Глафира указала рукой на резьбу на стенах: у нас все стены облицованы плитами из уральского малахита.
– Настоящая малахитовая шкатулка!
– А как же – держим марку! – обе женщины рассмеялись.
Через минуту они вошли в большой, просторный кабинет. Глафира села к столу и предложила Зое занять кресло напротив.
– Перед «Полным погружением» мы должны прояснить кое-какие детали. Может быть, кофе?
– Нет, спасибо.
– В вашей заявке указано, что вы хотите перенести вашу энергетическую сущность в тело княжны Татьяны Романовой в последний день её жизни…
«Энергетическая сущность, какое смешное название, – подумала Зоя. – Говорили бы уже просто – душа»…
– Да, всё верно, – Липинская улыбнулась и кивнула девушке.
– Проводить перенос буду я. Пройдёмте к капсуле.
Они вошли в маленькое полутёмное помещение, в центре которого стояла странная штуковина, которую Глафира называла «капсулой», а Зоя окрестила про себя «саркофагом». Девушка нажала на неприметную кнопку, и крышка капсулы-саркофага беззвучно откинулась. Капсулу наполнил мягкий зелёный свет.
– Вначале о технике безопасности, – продолжала Глафира, внимательно проверяя какие-то датчики. – У вас будет несколько часов в теле выбранного вами реципиента, однако я прошу вас не слишком тянуть. Я понимаю, что все наши клиенты отправляются в такие «путешествия» в прошлое, чтобы получить адреналин, пощекотать себе нервы, но вы должны вернуться в своё тело не в последние мгновения перед расстрелом, а раньше. Не стоит рисковать. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>