Ссылки на другие части и рассказы внизу страницы!
Рассказ | Мелодия обмана | Часть 3 |
Глава 4.
В "Морском бризе" даже туалет для персонала выглядел как иллюстрация в глянцевом журнале – идеально белая плитка, огромные зеркала в золочёных рамах, свежие орхидеи в высоких вазах. Запах дорогого освежителя воздуха с нотками ванили и сандала смешивался с ароматами духов, которые оставляли после себя сотрудницы.
Маша сидела на широком мраморном подоконнике, размазывая дешёвую тушь по щекам и глядя, как за окном качаются пальмы. Их колючие силуэты на фоне ослепительно-голубого неба казались насмешкой над её неуклюжими попытками стать частью этого блестящего мира.
Очередной клиент, холёный мужчина в костюме от Бриони (она уже научилась разбираться в брендах), только что отчитал её за неправильно составленный договор. А Виктория Андреевна, добила своим фирменным: "Деточка, может, вам стоит вернуться в свой Мухосранск? Там и договоры попроще". От её приторных духов першило в горле, а идеально уложенное каре, казалось, было высечено из камня – ни один волосок не смел выбиться из прически.
Дверь скрипнула, по кафельному полу процокали каблуки. Маша торопливо достала телефон, делая вид, что просто проверяет макияж. В зеркале отразилась высокая блондинка лет тридцати пяти в идеально сидящем брючном костюме цвета топлёного молока. Тонкий аромат Chanel №5 окутал пространство вокруг неё как невидимая вуаль.
– Ревём? – голос был низкий, с хрипотцой, как у джазовой певицы. – И правильно. Я тоже тут плакала, когда только начинала.
Светлана была живой легендой офиса. Её каблуки отбивали по мраморным полам чёткий ритм успеха, а улыбка обещала клиентам исполнение любых желаний – за соответствующую цену, разумеется. Она когда-то тоже приехала из маленького городка, а теперь входила в тройку лучших риелторов компании. Злые языки шептались, что своим успехом она обязана не только деловой хватке, но и умению очаровывать нужных клиентов. Впрочем, эти же языки замолкали, стоило Светлане появиться поблизости – её ледяной взгляд мог заморозить любого сплетника.
– Пойдём, угощу тебя кофе, – Светлана протянула Маше шелковую салфетку с монограммой. – Знаю одно местечко, где варят просто божественный капучино.
Кафе "La Dolce Vita" пряталось в тихом переулке недалеко от офиса. Крошечное помещение с антикварной мебелью и приглушённым светом создавало ощущение уюта и интимности. В углу тихо играл джаз - Элла Фицджеральд пела о несбывшейся любви.
– Джанни, – Светлана приветственно кивнула бариста, – нам как обычно.
Смуглый итальянец, похожий на состарившегося Марчелло Мастроянни, расплылся в улыбке: – Для синьоры Светланы – особый рецепт! И для её прекрасной подруги тоже!
Они устроились за столиком у окна. Через витражные стёкла солнечный свет падал разноцветными пятнами на белоснежную скатерть. Светлана закинула ногу на ногу – змеиная кожа туфель тускло блеснула в полумраке.
– Значит, говоришь, из Приморска? – она элегантно отхлебнула кофе, оставляя на чашке след алой помады. – А я из Майкопа. Тоже думала – приеду, покорю город... – Она усмехнулась, и в этой усмешке читалась целая история взлётов и падений. – Первый месяц ревела каждый вечер. Ходила в шмотье с рынка, красилась как деревенская дура... Клиенты смотрели как на пустое место.
– А потом? – Маша подалась вперёд, едва не опрокинув чашку с капучино, на пенке которого красовался идеальный рисунок в виде листика.
– А потом... – Светлана достала из инкрустированного портсигара тонкую сигарету с золотым ободком. – Потом встретила Марка Иосифовича.
Она выдохнула дым, и он заструился в солнечном луче, создавая причудливые узоры.
– Он пришёл покупать квартиру для любовницы. Знаешь, такой типаж – за пятьдесят, весь в золоте, показывает, что при деньгах. Rolex на запястье, запонки с бриллиантами, все дела... – Она задумчиво посмотрела на тлеющий кончик сигареты. – Я ему квартиру не продала, зато он мне... скажем так, открыл глаза на жизнь.
На следующий день они встретились в торговом центре "Гранд Марина". Огромное здание из стекла и бетона вмещало в себя все самые дорогие бренды побережья. Светлана решительно вела Машу от бутика к бутику, попутно здороваясь со знакомыми продавцами.
– Нет, нет и нет! – она решительно выбрасывала из примерочной всё, что Маша выбирала сама. – Забудь эти мешковатые юбки! Ты не к постригу в монастырь готовишься. – Она протянула Маше обтягивающее платье-футляр цвета спелой сливы. – Вот это – да. Мужчины любят, когда есть на что посмотреть, но надо оставлять простор для фантазии.
К вечеру у Маши кружилась голова от количества покупок, советов и новых впечатлений. Пакеты с логотипами известных брендов оттягивали руки, а цифры в чеках заставляли сердце замирать от ужаса.
– Теперь ко мне, – скомандовала Светлана, когда за ними закрылись двери последнего бутика. – Будем учиться макияжу.
Квартира Светланы располагалась в элитном жилом комплексе "Морская симфония" – тридцать второй этаж, из окон видно море и горы. Двухуровневая студия поражала продуманным минимализмом: белоснежные стены, чёрная кожаная мебель, хромированные детали. На стенах – чёрно-белые фотографии в стиле ню, явно авторская работа. Пахло дорогими благовониями и свежесрезанными лилиями, которые стояли в высокой хрустальной вазе на журнальном столике.
– Нравится? – Светлана кивнула на снимки, небрежным жестом скидывая туфли. – Это я. Марк свозил меня на фотосессию к хорошему фотографу. Говорил, каждая женщина должна видеть себя красивой.
Она прошла к бару, инкрустированному перламутром, достала запотевшую бутылку Prosecco и два хрустальных бокала.
– К чёрту бокалы, – вдруг решила она. – Будем пить из горла, как нехорошие девочки!
Устроившись на белоснежном ворсистом ковре, Светлана достала старый альбом в потёртой кожаной обложке.
– Смотри, это я пять лет назад. – На выцветшем снимке простоватая девушка в безвкусной одежде робко улыбалась в камеру. Дешёвая завивка, яркая помада, наивный взгляд. – А это через год после знакомства с Марком.
Разница была разительной. С глянцевого фото смотрела роковая красотка с идеальной укладкой и хищным взглядом. Каждая деталь кричала о деньгах и статусе – от стильных очень драгоценных серег до изящных линий шёлкового платья.
– Он меня всему научил, – Светлана закурила, устроившись на подоконнике. За её спиной раскинулся ночной Сочи – море огней и тёмная бездна моря. – Как одеваться, говорить, смотреть... Даже как и какими приборами есть. А потом... – она выпустила струйку дыма, и та заструилась в лунном свете. – Потом я встретила его жену в супермаркете. Она выбирала артишоки, а я – спаржу. Знаешь, что она мне сказала? "Деточка, ты у него не первая. Не переживай, скоро появится следующая".
– И что ты?.. – Маша сидела на полу, обхватив колени руками. Prosecco ударило в голову, и реальность немного плыла.
– А что я? – Светлана рассмеялась, и в её смехе звенели осколки прошлого. – Закатила ему скандал, разбила его любимые часы за сорок тысяч евро... Швырнула в него все побрякушки, которые он дарил. Визжала как базарная баба, а он стоял и смотрел... так снисходительно, знаешь? А потом сказал: "Деточка, ты всё-таки из Майкопа. Сколько волка ни корми..."
Она замолчала, глядя в темноту за окном.
– А потом успокоилась и подумала – а ведь он действительно меня многому научил. Главное – никогда не влюбляться по-настоящему. Любовь – это для романов. В жизни всё проще: ты – товар, они – покупатели. Хочешь дорого стоить – умей себя продать.
Она спрыгнула с подоконника и подошла к Маше, отражаясь в многочисленных зеркалах как в калейдоскопе.
– Так, с макияжем у нас беда... – Она взяла Машино лицо в ладони, поворачивая к свету. – Начнём с главного – брови надо переделать. И волосы... Боже, кто тебя так покрасил? В этом городе надо выглядеть как картинка, иначе сожрут и не подавятся.
Её пальцы пахли табаком и дорогими кремами. Маша вдруг почувствовала себя куклой в руках опытной кукольницы.
– Кстати, о птичках... – Светлана подмигнула, и в полумраке её глаза блеснули как у хищника. – На следующей неделе будет закрытая вечеринка в "Синей птице". Там собирается вся местная элита. Я тебя проведу, заодно и обкатаем новый имидж.
Маша смотрела на своё отражение в огромном зеркале Светланиной гардеробной. Собственное лицо казалось чужим и беззащитным в окружении дорогих нарядов, развешанных в идеальном порядке. Платья от известных дизайнеров поблёскивали в приглушённом свете, как чешуя экзотических рыб.
– А как же любовь? – тихо спросила она, разглядывая своё отражение. – Настоящая?
Светлана, расположившаяся в кресле из белой кожи, затушила сигарету в хрустальной пепельнице и поднялась. Её движения были плавными, как у хищной кошки. Подойдя к Маше сзади, она положила руки ей на плечи. От её пальцев исходило странное тепло – то ли от дорогого крема, то ли от уверенности в собственной правоте.
– Запомни, детка, – её глаза в зеркале встретились с Машиными. – Настоящая любовь – это когда у мужчины толстый кошелёк и полное отсутствие мозгов. Всё остальное – сказки для провинциальных дурочек.
За окном прогремел гром – надвигалась гроза, обычная для сочинских вечеров. В свете молнии лицо Светланы на мгновение показалось зловещей маской. Маша вздрогнула. В этот момент снова сверкнула молния, и ей показалось, что в зеркале отразились сразу два её лица: прежнее – наивное, с чистым взглядом, и новое – с хищным прищуром, как у Светланы.
А может, всё дело было в игре света и тени? Или в том самом Prosecco, которое они так и не допили? "Господи, во что я ввязываюсь?" – мелькнуло в голове у Маши. Но вслух она сказала совсем другое:
– А чему ещё ты можешь меня научить?
Глава 5: Музыка сердца
Вечернее солнце заливало офис "Морского бриза" янтарным светом. Кондиционер тихо гудел, не справляясь с августовской жарой, а от чашки остывшего кофе на столе поднимался горьковатый аромат. Маша в третий раз перечитывала комментарий под своим фото в приложении для знакомств: "А ваша улыбка похожа на утро в конце августа – тёплая и немного грустная, потому что кончается лето".
Никаких пошлостей, никаких банальных комплиментов – просто точное, почти поэтическое наблюдение. Профиль автора выглядел необычно: вместо привычных селфи в дорогих машинах, спортивных клубах и на фоне бардака в квартирах – чёрно-белая фотография рук на клавишах рояля. Длинные пальцы, едва заметный шрам на указательном, отблеск света на запонке. В графе "О себе" – короткая цитата из кого-то известного: "Музыка – это не то, что вы слышите, а то, что случается с вами, пока вы её слушаете".
– Маш, ты договор по квартире на Морской проверила? – голос Светланы вырвал её из задумчивости.
– А? Да, сейчас... – Маша попыталась спрятать телефон, но было поздно.
– Так-так, – Светлана присела на край стола. – С кем это ты там переписываешься? Что-то больно довольная.
– Да так... – Маша смутилась, чувствуя, как краснеют щёки. – Познакомилась в приложении с одним...
– Дай гляну! – Светлана выхватила телефон с ловкостью фокусника. Её длинные ногти с идеальным маникюром застучали по экрану. – Андрей Валерьевич, тридцать два года, композитор... О, этот! – Она хмыкнула, и в её глазах мелькнул хищный огонёк. – Знаю его. В "Синей птице" иногда играет. Талантливый, говорят. И, кажется, при деньгах – заказы какие-то серьёзные выполняет для кино и рекламы.
Вечером, лёжа на своей кровати в съёмной комнате, Маша снова открыла приложение. Красный кружок уведомления – Андрей ответил на её лайк.
"Знаете, я тут подумал... Если бы можно было написать музыку, вдохновлённую вашей улыбкой, это была бы мелодия рассвета. Немного Дебюсси, чуть-чуть Мириам Стокли и капелька джаза. Как вам такой музыкальный коктейль?"
Она улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. После череды дикпиков и примитивных "привет, малыш, чем занимаешься, давай встретимся" это сообщение казалось глотком свежего воздуха.
"Простите, но я совсем не разбираюсь в музыке", – честно написала она.
"Это даже хорошо", – ответил он почти сразу. – "Значит, вы слушаете сердцем, а не головой, а это самое прекрасное в музыке. Она не требует перевода и её понимают даже те, кто думает, что не понимает".
Их переписка затянулась до утра. От обсуждения музыки они перешли к разговору о жизни, мечтах, страхах. Андрей писал так, словно рисовал словами картины.
"Расскажите о своём городе", – попросил он.
"Маленький, сонный... Море, рыбацкие лодки, крики чаек".
"В ваших словах тоже есть музыка. Представьте: утренняя дымка над водой – это нежные переливы флейты. Крики чаек – внезапные акценты скрипок. Шум волн – повторяющийся мотив виолончели..."
Они строчили километры текста каждый вечер. Маша ловила себя на том, что начала замечать музыку вокруг – стук каблуков по мрамору офисного холла, шелест пальмовых листьев, даже гудки автомобилей сливались в какую-то особенную мелодию большого города.
"А вы никогда не задумывались, почему люди боятся тишины?" – спросил он однажды ночью, когда она уже лежала в постели, уставшая после трудного дня. – "По-моему, это как страх высоты – боишься не упасть, а прыгнуть. Так и с тишиной – боятся не её саму, а то, что она может рассказать о тебе".
"А что вам рассказывает тишина?" – спросила Маша, кутаясь в тонкое одеяло. З
"Разное... Например, говорит о том, что я слишком долго бегу от самого себя. Или напоминает о несыгранных мелодиях, а иногда она рассказывает о людях, которых я ещё не встретил, но уже скучаю по ним".
Его сообщения были как глоток хорошего вина – кружили голову, заставляли сердце биться чаще. Маша перечитывала их по утрам, пытаясь понять – не приснилось ли ей это?
– Хватит сидеть в телефоне! – заявила Светлана в пятницу, решительно захлопнув крышку ноутбука. – Сегодня идём в "Синюю птицу". Пора показать тебя ему живьём.
Клуб прятался в старинном особняке на тихой улочке в стороне от туристических маршрутов. Массивная дверь с витражными стёклами, медная табличка с выгравированной птицей. Внутри оказалось совсем не похоже на типичные сочинские заведения с их кричащей роскошью.
– Сегодня живая музыка, – как бы между прочим заметила Светлана, когда они устроились за столиком у окна. Бархатная скатерть мягко поблёскивала в свете свечей, в хрустальном бокале играл янтарными искрами коньяк. – Говорят, один талантливый композитор собирается...
Маша не успела ответить – в зале погас свет, оставив только мягкое сияние свечей на столиках. На сцену вышел мужчина в чёрной шёлковой рубашке, рукава закатаны до локтей. Она узнала его сразу, хотя видела только руки на фотографии. Было в его движениях что-то особенное – лёгкость и в то же время внутренняя сила.
Андрей сел за рояль, и первые аккорды заставили её замереть. Мелодия была похожа на рассвет – именно такой, каким он его описывал в их первом разговоре. Нежная, чуть сонная, с неожиданными всплесками джазовых ноток. Она словно рассказывала историю пробуждения – как первые лучи солнца касаются моря, как просыпается город, как распускаются цветы на подоконнике.
В какой-то момент Маша поймала его взгляд, и по спине пробежали мурашки. Он играл и смотрел на неё, словно рассказывал историю, которую мог услышать только один человек в зале. Его пальцы летали над клавишами – те самые пальцы со шрамом на указательном, которые она помнила по фотографии.
– А ты говорила, что в музыке не разбираешься, – шепнула Светлана, наклонившись к самому уху. – По-моему, ты прекрасно всё понимаешь.
Маша молчала. Она действительно понимала – не ноты и ритмы, а то, что пряталось за ними. Историю одиночества и надежды, рассказанную чёрно-белыми клавишами. Каждый аккорд отзывался где-то внутри, словно музыка проникала прямо в кровь, минуя все барьеры разума.
Когда мелодия закончилась, в зале повисла та особенная тишина, о которой писал Андрей – тишина, которая говорит больше любых слов. Потом грянули аплодисменты, кто-то восторженно свистнул, но Маша всё ещё была там, внутри музыки.
Андрей поднялся из-за рояля, слегка поклонился и направился к их столику. Вблизи он оказался ещё интереснее, чем она представляла – тёмные глаза с лукавыми искорками, чуть растрёпанные волосы, и эта особенная улыбка, словно он знает какой-то секрет и вот-вот им поделится.
– Как вам? – сказал он вместо приветствия.
– Я... – Маша запнулась, подбирая слова. Как объяснить, что эта музыка перевернула что-то в душе, сломала какие-то внутренние перегородки?
– По-моему, вы всё сказали, – его улыбка стала мягче. – Иногда молчание – лучший комплимент для музыканта.
В этот момент кто-то из посетителей попросил его сыграть ещё, и Андрей, извинившись, вернулся к роялю. А Маша вдруг поняла, что больше никогда не сможет слушать музыку по-прежнему. Теперь в каждой мелодии она будет искать тот особенный свет, который почувствовала сегодня. И дело было не только в музыке – она словно начала слышать мир по-новому, всем сердцем.
– Ну что, – Светлана отхлебнула коньяк, – кажется, виртуальное знакомство удалось? – В её голосе слышалась странная смесь удовлетворения и чего-то ещё... Тревоги? Зависти? – Только не забывай, чему я тебя учила.
Но Маша уже не слушала. Она смотрела, как руки Андрея снова касаются клавиш, и думала о том, что некоторые встречи похожи на музыку – они просто случаются с тобой, меняя всё, что было до них.
Конец третьей части