Со стороны для всех в переноске ехала кошка. Или кот. Сквозь дырки-то толком не видно, одно понятно, кто-то из кошачьей братии — это Фима так постаралась, наложила небольшую иллюзию. Чтобы все кота или кошку видели. А то вдруг найдутся такие же глазастые как полковник, увидят, что одеялко в переноске шевелится — а чего ему шевелиться, если кошки там нет, на руках она сидит? Поэтому и ехал Кузьма под наложенной на него иллюзией.
У некоторых, правда, возникли вопросы, а что это одна кошка или кот в переноске едет, а другая — на руках сидит? — не положено ведь вроде как, все животные должны быть в переноске. Но утро было столь ранним, а граждане столь заспанными, что всякие разные вопросы про непорядок, про кошку на руках запихивались их сознанием куда подальше — всяко лучше ведь поспать, подремать чуток, чем вопросами какими-то задаваться. Конечно, к этому и Фима свои лапки приложила: навеяла легкий сон на особо принципиальных борцов за правильную перевозку животных в общественном транспорте. Те и похрапывали. А кошка там, не кошка, может, вовсе хомячок какой-то или мягкая игрушка — это пускай кто-нибудь без них разбирается, а они поспят лучше. Тем более колеса так сладко стучат — чух-чух, чух-чух-чух — так и навевают сон.
Часа через полтора объявили нужную остановку, и Анафема с переноской и Фимой на руках пошла на выход.
Перрон был как из прошлого века. Именно такое впечатление сложилось у Анафемы, когда она вышла из электрички: семидесятые – восьмидесятые года прошлого века, не позже.
— Мда… Что-то я погорячилась с электричкой. Доехать-то доехали, а как дальше добираться? — надо было прямо от дома такси вызывать. Здесь такой роскоши явно не водится.
Анафема поставила переноску на землю, посадила на неё Фиму и еще раз оглядела простирающийся перед ней вид: небольшое одноэтажное здание из кирпича, окна с деревянными рамами, деревянные же скамейки около входа и вывески, делящие здание на две части — «вокзал» и «магазин». Лебеда, полынь, мать-и-мачеха, цикорий и козлобородник, растущие по бокам привокзальной площади (а как еще этот кусочек, свободный от растительности назвать?), сколоченный из горбыля уголок задумчивости в небольшом отдалении и грунтовая дорога, петляющая по разнотравью и теряющаяся где-то в лесу.
Не удивлюсь, если сейчас из-за поворота какой-нибудь автобус типа ПАЗика появится или того хлеще — телега. С лошадкой. Впрочем, я любому транспорту обрадуюсь, хоть узнать можно будет, в какую сторону идти-ехать.
Нет, сама Анафема, точнее, Аниела, никогда ничего такого не видела и не сталкивалась с подобным, но память-то реальной Анафемы никуда не делась, с ней была, пусть и не полностью, и сейчас эта память прямо-таки кричала, что все окружающее соответствует прошлому веку. Да и то, не самому его концу.
Интересно, здесь хоть какой-то транспорт ходит? А сам вокзал и магазин работают?
Вопрос Анафемы не был праздным: на дверях что одного, что другого заведения красовались тяжелые амбарные замки.
— Ну, что, дорогие мои, — обратилась Анафема к своим спутникам, — видимо, придется нам с вами ножками идти. Надеюсь, хоть сеть здесь есть, и навигатор нам сможет дорогу показать.
И тут, о, чудо — из-за здания выплыло совершенно неожидаемое здесь явление: машина такси, желтая и с шашечками на боку.
ГАЗ-24-01, «Волга», — тут же опознала автомобиль Анафема, энциклопедическую-то память никуда не денешь, — точно семидесятые.
Такси въехало на площадь перед зданием местного вокзала и остановилось. Глядя на сей раритет, так и хотелось сказать — «фырча и скрипя всеми сочленениями и составными частями» — но, нет, машина спокойно остановилась, никаких скрипов или других посторонних звуков при этом не раздавалось, видимо, с ходовой частью все было нормально, дверь открылась и из неё выглянул водитель.
— Ну, что, красавица, поедем? Али кого другого ждешь?
— Поеду, куда я денусь.
— От это ладненько. Доброго утра тогда, коли не шутишь.
— И вам здрасьте. Да не до шуток мне, какие уж тут шутки.
— Вещи-то все с тобой, али еще какие есть?
— Все со мной.
— Ну, тогда залезай, да устраивайся поудобнее.
Анафема села на заднее сидение, поставила рядом переноску, да приоткрыла у той дверку, чтобы Кузьма мог выйти, посидеть, в окна поглядеть, да косточки поразмять. Ну, и дорогу подсказать при необходимости. Фима сама запрыгнула в салон и сейчас с удобством сидела на коленях у Анафемы.
Дорога была одна, поэтому, куда ехать, вопросов не возникало. Машина катилась, а водитель соловьем разливался. Сразу стало понятно и почему транспорта никакого не было, и почему амбарные замки на дверях вокзала и магазина висят, и почему на этой станции только одна Анафема и вышла.
— А я каждый день сюда к электричке езжу, мало ли. Местные-то все знают, что сейчас смысла здесь нет выходить. У нас же новую станцию строят, цивилизация и до нас добралась. Не, сам-то поселок у нас нормальный, а станция эта старая, неудобная, маленькая. Ее полгода как закрыли. Как Михалыч вышел на пенсию, так и закрыли, работать сюда никто не хочет идти. А перестраивать её смысла нет, вот и решили новую строить. В километре отсюда. А электричка, пока новой нет, здесь останавливается. Вот, когда новую построят, тогда и остановку перенесут. Так что до нас сейчас удобнее на автобусе ехать со следующей остановки. Там автовокзал как раз рядом. Местные так и делают. А кто не местный, тот ведь и не знает, так что я каждый день сюда езжу, электричку встречаю. Вдруг, кто выйдет. Вот, как ты сегодня. Ежели нет никого, тогда к автовокзалу на ту самую станцию еду. Как раз успеваю. Автомобильная дорога-то напрямки идет, а электричка кругаля делает. Так что как раз успеваю, даже чуток раньше приезжаю. Не все же хотят в автобусе трястись. А если туточки есть кто, тогда беру пассажиров и везу.
Так, слушая рассказы водителя, они ехали. Благо, ехать было недалеко, километров семь или восемь всего.
Вскоре показались и первые дома поселка.
— На какой адрес-то везти, красавица?
— Пузырькова, 15.
— Адресом-то случаем не ошиблась? Точно туда?
— Не ошиблась. Пузырькова, 15.
Водитель посерьезнел, помолчал какое-то время, продолжая крутить баранку, потом сказал:
— Не знаю, что тебе там понадобилось, или кто подшутить над тобой вздумал, только место это нехорошое. Так что ты не серчай, довезти я тебя довезу, только уволь, ждать не буду. Ежели окажется, что зазря приехала, ты или на автовокзал иди, у любого спросишь — скажут, или вот мне звони, где-нибудь поблизости встретимся, и отвезу тебя, куда надо, — и водитель протянул визитку.
Анафема визитку взяла, «прыжки» — «прыжками», но не из самого же поселка у всех на виду сигать, а водитель их запросто сможет к той же станции отвезти, электричка же там останавливается.
Кто его знает, вдруг не получится из самого дома прыгнуть, с чего-то ведь водитель место нехорошим назвал.
А у Фимы аж глаза загорелись и усы встопорщились — тоже интересно, с чего вдруг дом, где брат Кузьмы должен обитать, нехорошим считается.
Анафема и решила удовлетворить и свое, и её любопытство.
— А почему место-то нехорошее? Дом что ли развалился?
— Да нет, дом целехонек стоит. Пустой давно только. И чертовщина там постоянно какая-то происходит. Он же как аварийный считается, жильцов давно расселили, его, как и остальные рядом, снести хотели. А не вышло. Техника даже во двор заехать не может. Только подъедут — и всё, ломаются. Сначала не верили, думали саботируют, водители-то на этой технике все из наших, из местных, думали придуряются они, просто сносить не хотят. Пригнали тогда бригаду аж из самого города. Чтобы этот дом снести, значит. Да только, поверишь вот, нет, трактор как подъехал к воротам, да стал на месте волчком вертеться. Чем больше водитель старается внутрь въехать, тем сильнее трактор вертится. И с экскаватором такая же беда вышла. Только он не вертелся, а яму стал совсем в другом месте рыть. Сам по себе, ага. Какое-то время этот дом не трогали, мы уж подумали, что все, рукой махнули, ан нет, нашелся кто-то там шибко умный наверху, приказали вручную разбирать. Наши-то не пошли никто, знают уже, что ничего не выйдет, так опять из города бригаду пригнали. И что ты думаешь? — опять ничего не вышло. Ни одного кирпичика, ни одного камушка не смогли из дома вытащить. Кто ногу сломал, упав на ровном месте, кому ветка по голове ударила, а кто сам передумал. Так и стоит дом. Нехорошее место. А вот, собственно, и оно. Я туточки остановлюсь. Ближе подъезжать не буду, тут в любом случае недалеко. А ты, ежели что — звони.
Анафема вышла из машины, и водитель тут же уехал.
Кузьма, по-прежнему под наложенной иллюзией, споро помчался к дому. Лишь серый хвост мелькнул среди зарослей травы.
Продолжение — «Тайна энергии заброшенного дома» — см. ссылку ниже: