— Ой, да ты тут совсем очеловечилась! «Боюсь, боюсь, страшно» — что это такое?!
Полковник минут пятнадцать уже как ушел, и вся честная компания собиралась приступить к выполнению того, что было задумано, а именно — напоследок потренироваться с перемещением в пространстве. Ведь завтра такой важный день, за братом Кузьмы как никак собираются.
Вот только Фима предложила для экономии времени перемещаться вперед «прыжками» через пространство. А что? — и навык потренируют, и время сэкономят, а то на визит Сергея Ивановича ведь никто не рассчитывал, а он взял, да пришел. А время — фьюить, и тоже ушло. Оно же не резиновое. По крайней мере туточки. Где-то, может, кто-то и умеет растягивать время для своего личного пользования, мало ли какие умельцы в других мирах имеются, но лично Фима такого не умела. По крайней мере сейчас.
Аниела, может, и смогла бы. Но, тоже не здесь, а там. Там, откуда она родом. А здесь никак, увы. Хоть тресни. Вот кошка и предложила не пешком идти или на транспорте ехать до лесочка с полянкой, а перемещаться туда «прыжками», используя телепортацию.
А Анафема запереживала: ой, да как, а вдруг не получится, надо сначала еще потренироваться, проверить, попробовать, мы же на такое расстояние еще не «прыгали», мало ли…
Нет, Анафему, конечно, понять можно было: действительно — не прыгали. Максимум, который они тогда преодолели «прыжком», составлял два километра. Но кошка Фима была с этим не согласна. Прыгали уже? — прыгали. Пробовали? — пробовали. Так почему в этот раз не должно получиться?! Ну, подумаешь, в этот раз расстояние чуток побольше. Всего-то в два с половиной, три раза. Ерунда.
И сейчас кошка отчитывала, ругала Анафему, что та, мол, совсем очеловечилась, перестала верить в магию и волшебство и стала всего бояться.
— Вот прямо совсем как человек! — боюсь, потому что так не бывает! Ага. Самолетов тоже раньше не было. И, вообще, они тяжелее воздуха. Однако летают. А тут тебе всего лишь навсего предлагают прыгнуть из дома к лесу, а ты — боюсь, боюсь. Как же ты раньше по мирам перемещалась и не боялась?
— Фимочка, так то ж раньше было… Я же тогда сама могла, силы у меня были… А сейчас…
— Ага…! — и кошка с таким видом посмотрела на Анафему, как будто перст указующий в её сторону протянула. По крайней мере, если бы у Фимы были руки, а не лапки, она бы точно в Анафему указательным пальцем ткнула. — Значит, как у самой силы есть, так ей не страшно, а как силы у кого-то другого — страшно. Не доверяешь, значит?
— Фимочка, Фимочка, ну, ты что. Доверяю, конечно, только…
— Опять двадцать пять. Доверяю, но боюсь. Хорошо, давай тогда так: боишься к лесу, давай хотя бы в подъезд переместимся, а?
— А вдруг кто там…
— Боишься, что кто-то увидеть может? — ну, хорошо, не хочешь в подъезд, давай — на чердак, а?
Долго бы еще, наверно, они препирались между собой, но, всем спорам положил конец Кузьма, внеся разумное и здравое предложение:
— Слушай, Анафема Петровна, боярыня ты наша глубокоуважаемая, можно ведь вот как сделать: зачем тебе нервничать, трепыхаться, ручки-ножки пачкать, когда эксперимент можно со мной провести? — сиди спокойненько чай пей или в креслице отдыхай, а мы с Фимой в это время телепр…, в общем смотаемся туда и обратно. Проверим, как оно — получится или нет. Да и потом, если ты уж так упираешь в физические законы, по весу-то я все-таки помене буду, а? Согласна?
И оба, что кошка, что домовой, уставились на Анафему. Смотрят, дыхание аж затаили, а глазки у обоих такие хитрые-хитрые.
Что оставалось Анафеме? — разве могла она отпустить двух существ, за которых несет ответственность, в столь непредсказуемое путешествие? — подобного «прыжка» они ведь действительно ни разу не делали.
— Никуда я вас одних не отпущу! А вдруг что случится? Вы там, а я — здесь. Так что нетушки. Вместе. Только давайте сначала с чего-нибудь попроще начнем.
— В подъезд?
— Нет. Там действительно могут увидеть. Представьте, какая будет реакция у людей: идут себе спокойненько, поднимаются по лестнице, а тут — бац! — мы. Давайте уж на чердак для начала. Там нас точно никто не увидит, — сказала Анафема, а про себя подумала: «Даже если шлепнемся там или упадем, или еще что случится — до квартиры близко, доползем».
Сказано — сделано. Не успела Анафема глазом моргнуть, как они уже на чердаке оказались. А там…
Да нет, так-то ничего особенного: сухо, достаточно светло и пыльно. Только Кузьма увидел кресло-качалку. Старое еще, дореволюционное. Деревянное и чем-то похожее на венские стулья. С такой же гнутой спинкой и подлокотниками. Стоит, а на него солнечные лучи из чердачного окошечка падают. И такое оно красивое в этих лучах — ну, никак не смог Кузьма мимо этого кресла пройти.
— Анафема Петровна, боярыня ты моя любимая и дорогая, давай его возьмем, а? Я его пошкурю, почищу, отлакирую, знаешь, какое красивое будет? — всем креслам — кресло. Можно, а?
В квартиру они вернулись уже вместе с креслом.
Кузьма тут же хотел начать приводить его в порядок, вымыть хотя бы, да кошка Фима не дала — планы-то другие: сперва надо на полянку в лесу переместиться и обратно, чтобы Анафема успокоилась и более не волновалась, а потом уж всем остальным заниматься.
Путешествие до лесной полянки было недолгим, минут десять от силы, да и то большая часть времени была потрачена не на сам «прыжок», а на пребывание на полянке — Анафема решила кое-каких трав набрать, вроде и немного собрала, а время-то все равно прошло.
Домой вернулись тоже благополучно: нигде не зависли и никуда не врезались — только что были на полянке и вот, уже дома. По прибытии все занялись своими делами: Кузьма стал приводить в порядок кресло, а Анафема — травы разбирать. Лишь кошка Фима ничего не делала — спала. Но от неё никто ничего другого и не требовал, ей еще ночью в СИЗО слетать надо, чтобы энергией и эмоциями напитаться.
За ужином еще раз все обсудили, обговорили самые разные варианты и… — Анафема стала собирать сумку, чтобы утром время на это не тратить, кошка Фима решила еще немного вздремнуть, домовой тоже спать улегся. Правда, ворочался долго, все уснуть не мог, думал, как оно завтра будет, как там его брат, дождался он или нет…
Утром раненько всех разбудила Фима, энергия из неё прямо ключом била, и кошка чуть ли не искрилась.
— Не лишко будет, нет? Может, сбросишь чуток? — спросила Анафема и потянулась к кошке, захотелось ей задеть шерстку у той, проверить, не шибанет ли статическим электричеством — за что тут же получила по руке.
— Не трожь, в самый раз будет, путь-то все-таки не близкий предстоит.
Вскоре они уже ехали в электричке. Мест было достаточно, поэтому все разместились свободно. Кузьма предпочел ехать в переноске. И не потому, что так уж хотел в ней ехать — за брата переживал, вдруг тот настолько слаб будет, а в переноске его и положить можно, и устроить поудобнее. В рюкзаке-то так не выйдет. Хотя сам Кузьма предпочел бы рюкзак.
Продолжение — Транзитом в прошлый век и «нехорошее место» — см. ссылку ниже: