«— Слышь-ка, Прохоровна, — окликнул Пелагею Демьян, выдувая сизый дым, — сестра она твоя, Прохора-кузнеца последняя дочка. Аккурат после яе твоя мамка и помярла.
Пелагея развернулась к Демьяну, сердце зашлось, перехватило дыхание, если бы не костыли, то и грохнулась бы на землю.
— Любаша? — ахнула она. — Живая? Да ты что, Демьян?
— Она, — подтвердил Демьян. — Пока живая. А коль ня поедешь, так и ня живая будеть. Можат, ужо и севодни.
Пелагея внимательно глянула на Федора, тот выглядел растерянным.
— Ты муж Любы? Которая хроменькая? Из Волошино? — спросила Палаша.
Федор кивнул. Она, мол. Мужик ничего не понимал. Что происходит?»
Часть 102
Однажды, сразу после майских, быстро приняв всех больных — их было в этот день не так много, — Пелагея отпустила Варвару домой и сама уже собиралась уходить. Она стояла во дворе, задумавшись, пристально глядя в синюю даль. Редко выпадали такие моменты затишья, когда можно было передохнуть и подумать о своем. Хотя и в такие минуты Палаша обдумывала, как лечить больных. Особенно беспокоили ее тяжелые. Но в данный момент лазарет был пуст. Только вчера горе случилось: не удалось мальчишку Афанасия Угодова спасти.
Вдруг к медпункту подъехала телега, на облучке сидел Демьян, он теперь работал и за себя и за Тимоху. Дед порывался, но Варя и Пелагея вставали на дыбы, и дед сдавался.
— Едрит твою за ногу этих баб, — ругался он. — Ну чавой мене у хате сидеть?
— Ня сиди — ляжи! — огрызалась Варя.
— Дура баба! — плевался дед и норовил ущипнуть Варю за мягкое место.
Та махала на него рукой и довольно говорила:
— Малахольный! Уймись.
Тем временем с телеги спрыгнул незнакомый коренастый мужик, он моментально содрал с головы картуз, поклонился и проговорил срывающимся голосом:
— Здоровы будьте, дохтур! Издалече я к вама прибывши.
— И вам не хворать, — ответила Палаша. — Что с вами? Откуда вы? Пойдемте в медпункт, расскажете.
Пелагея выбросила недокуренную папиросу и вопросительно посмотрела на пришлого.
Демьян не уехал, он закурил и исподлобья наблюдал за происходящим.
— У мене-то? Не, у мене усе ладно, слава Богу, здрав я, а вот жене моей худо совсема. Горит уся она со вчерась, малец у ей, санок наш, кормить нада яво сиськой. Ежеля погибнуть — так и оба. И мы усе местя услед с имя: и я, и робяты наши. Их ишшо у нас пятеро. Да и тетка Фросинья помреть без нас! — мужик махнул рукой. — Низя нама без Любаши! Понимашь мене, дохтур? Поехали, а? Ня откажи, дохтур. Издалече я… поехали… спаси… век молитьси за тебе стану.
Мужик готов был плюхнуться на колени.
— Да пойми ты, — начала Пелагея, — как тебя кличут-то?
— Федором.
Пелагея вздрогнула.
— Да пойми ты, Федор, — повторила она, отмахнувшись от своих эмоций, — не езжу я никуда и никогда. Коль к тебе поеду, так слух пойдет, хочешь-не хочешь, и остальные просить начнут. И будут правы! Понимаешь? Ну куда мне ездить? Сам погляди. Видишь же, не слепой, поди.
Пелагея указала на культю. Кирьян Васильев изготовил деду Тимохе ходули, и Палашины костыли снова перекочевали к ней: ходить на протезе постоянно было тяжело. Да и дожди все еще намывали грязи.
Федор кивнул, понимаю, мол, и снова попросил:
— Прошу тебе, дохтур! Поехали, а? А вона он довезеть тебе обратно потома. Довезешь жа? — обратился он к Демьяну. — А у мене вот тута… гляди… ня с пустыми руками я к тебе!
Федор трясущимися от волнения руками стал выгружать из корзины продукты прямо на траву.
— Слышь-ка, Прохоровна, — окликнул Пелагею Демьян, выдувая сизый дым, — сестра она твоя, Прохора-кузнеца последняя дочка. Аккурат после яе твоя мамка и помярла.
Пелагея развернулась к Демьяну, сердце зашлось, перехватило дыхание, если бы не костыли, то и грохнулась бы на землю.
— Любаша? — ахнула она. — Живая? Да ты что, Демьян?
— Она, — подтвердил Демьян. — Пока живая. А коль ня поедешь, так и ня живая будеть. Можат, ужо и севодни.
Пелагея внимательно глянула на Федора, тот выглядел растерянным.
— Ты муж Любы? Которая хроменькая? Из Волошино? — спросила Палаша.
Федор кивнул. Она, мол. Мужик ничего не понимал. Что происходит?
— Чичас… ждите… чичас.
Пелагея волновалась, еле сдерживая рвущиеся наружу слезы, она зашла в медпункт. Руки трусились, мысли бежали одна быстрее другой — не догнать.
«Сестричка моя родненькая! Помирает… Как же так! Болеет сильно. Только бы не запущено… только бы вылечить. Детей как много! Любушка моя! Лебедушка! Мужик какой хороший… беспокоится, любит, значица».
Федор обратился к Демьяну:
— Енто кто жа будять?
— Так енто сестра старшая жены твоей! Пелагея.
— Ах ты жа Етишкина жисть! — крякнул Федор, а вслед перекрестился и зашевелил губами, видимо читая благодарственную молитву.
Палаша быстро собрала все самое необходимое в чемоданчик — ранцем не обойтись, — на все случаи лечения, ведь она не знала, что случилось с ее сестрой, — схватила его в смятении, но тут же до нее дошло, что она не сможет нести. Пелагея крикнула:
— Зайди, Федор!
Федор немедленно забежал в дом.
— Чавой?
— Возьми вот! — она кивнула на чемодан. — Лекарство там. Только вчера из города привезли для мальца одного. Да не успели… видно, для Любаши это… ну что ж… поехали!
Долго ехали молча и лишь без конца курили. Каждый рассуждал о своем.
Пелагея снова и снова вспоминала тот день, когда ее мать родила последнего ребенка. Потом похороны, потом в доме появилась Аксинья…
Неужели это ее сестра? И она сейчас едет к ней, чтобы спасти. Будучи коммунистом, Пелагея никогда не обращалась к Богу, но в ее жизни так часто бывали моменты, когда хотелось попросить кого-то о помощи, и тогда она обращалась к покойной матери. Вот и сейчас ее смятение было таково, что она мысленно просила мать: «Мамочка, миленькая, еду к дочке твоей, сестрице моей. Помоги мне, родненькая, спасти ее! Обратись там, на небесах, к кому следует! Дай мне силу и знания вылечить кровиночку нашу, Любушку!»
Федор что-то спрашивал, Пелагея на автомате отвечала. Вроде о том, где ногу потеряла, да что-то про семью… детей… Она плохо соображала: голова была занята мыслями о сестре. Столько лет прошло! Неужели это она? Какая Любаша? Как она ее примет? И примет ли? Не скользнет ли мерзлым взглядом, как Зинка? А к Дуняше и не поехала Пелагея. Зачем? Снова разочароваться и плакать тихо в подушку?
Когда почти доехали, Пелагея коротко бросила:
— Демьян, приедешь за мной через три дня! Да моим там сообщи, что в соседней деревне я.
Мужик снова кивнул.
— Ты што жа, трое ден всего Любашу лечить будешь? — спросил Федор с досадой. — Вылечишь рази так скоро?
— Научу вас уколы делать. Кто посмышленее, тот и станет колоть. Все расскажу и уеду. Три дня — и так много, — ответила Пелагея, а сама подумала, что если Люба такая же как Зина, то и молвить о родстве не стоит.
…Через час вошли в хату.
— Здравы будьте, тетя, — поздоровалась Палаша, обратившись к встретившей их благообразной сухонькой старушке, постарше Вали.
— Здрава будь и ты, милая! — ответила старушка.
— Детей увести надо будет, — обратилась Пелагея к Федору.
— Ванятка, а ну! Слыхал аль нет?
Притихшие, испуганные пацаны мигом вскочили с лавки и гуськом вышли из хаты. Они с интересом смотрели на женщину без ноги и с костылями, знаками спрашивая друг у друга: кто ж такая к нам пожаловала?
Старушка перекрестилась троекратно. Ей очень хотелось знать, кого ж привез Федор и откуда.
Но Федор молчал. А что тут скажешь? Не брякнешь же: да это я сестру Любушкину привез из Высокого. Фельдшер она, чичас быстро вылечит!
— Где можно вымыть руки? — спросила Пелагея у хозяйки. — Как вас звать?
— Тетка Фрося я! Фросинья Никитична.
— А я Пелагея. Так мне бы… водицы. Умыться с дороги и руки хорошо помыть надо бы.
Фрося забеспокоилась и захлопотала, позвала Палашу во двор, полила ей из ковша, руки ее трусились.
Умывшись, Пелагея, сама едва живая, подошла к кровати, на которой лежала в забытьи ее младшая сестра.
«Похожа на Дуню, ох как похожа», — поразилась Палаша сходству, внимательно рассматривая Любушку.
Глаза Пелагеи заблестели от слез. Откинув эмоции, она внимательно, боясь упустить хоть что-то, осмотрела Любу, прослушала, бедная женщина тяжело дышала, и даже уже не бредила. Палаша покачала головой. Ей было горько понимать: вот она, ее сестричка, Любаша! Как хочется обнять, прижаться, все рассказать о себе, послушать про нее. А не получается! Люба — в забытьи. Да придет ли в себя? Состояние очень тяжелое. Хоть бы не померла!
Ну вот и дождались мы с вами встречи Пелагеи с ее сестрой Любушкой. Главы будут очень похожи, но тем не менее не рекомендую пропускать: отличия будут, хотя и незначительные.
Татьяна Алимова
Все части здесь ⬇️⬇️⬇️
Еще один рассказ. Веселый⬇️⬇️⬇️