- "Глубокая тишина царит в равелине. Лишь иногда по коридору слышен шум шагов караульного. Здесь умирают не только телом, но и духом" (Пётр Алексеевич Кропоткин, "Записки революционера").
Каменные ступени, к воде ведущие. Это - пристань Петропавловской крепости. Именно с неё когда-то отправляли приговорённых к смерти к месту казни. За Невой, напротив - пожалуй, один из самых выдающихся в архитектурном смысле участков города: дворцовая набережная. Часть зданий Эрмитажа, университеты, кусочек Летнего сада. А здесь - молчаливая крепость. Суровый свидетель жестокости времен и людей.
Живя в Петербурге, я несколько раз бывал в крепости. Шпиль, возвышающийся над Невою, крепостные стены, стального цвета вода. И Трубецкой бастион - та часть крепости, где располагалась главная политическая тюрьма страны. А сейчас - музей. Который предлагаю посетить вместе с выдающимися деятелями литературы и революции.
Тюрьму внутри крепости построили в 70-х годах XIX века. Пятиугольное здание с внутренним двориком. Одиночные камеры по периметру, массивные стены, решётки и низкие арочные потолки - даже сейчас, с отоплением и проведённым электричеством, там находится жутковато. А ведь кто-то провёл там годы.
Вот, например, кусочек из "Записок революционера" Петра Кропоткина: "Итак, я был в Петропавловской крепости, где за последние два века гибли лучшие силы России. Самое её имя в Петербурге произносилось вполголоса <...> Первым движением моим было подойти к окну. Оно было прорезано в виде широкого, низкого отверстия в двухаршинной толстой стене на такой высоте, что я едва доставал до него рукой. Оно было забрано двумя железными рамами со стёклами и, кроме того, решёткой <...> Меблировку составляли: железная кровать, дубовый столик и такой же табурет. Пол был покрыт густо закрашенным войлоком, а стены оклеены жёлтыми обоями".
Князь Кропоткин попал в крепость в 1874-м году, за участие в революционном движении народников. Будучи аристократом и учёным, он отказался от карьеры при дворе и посвятил себя сначала работе в Сибири и на Дальнем Востоке, а позже - анархизму и революционной пропаганде. После своего ареста в 74-м, Кропоткин почти два года провёл в Петропавловке. В его великолепной автобиографии - "Записки революционера" - множество страниц посвящено как раз крепости: тяжелейшие условия, издевательства надзирателей и солдат, скудная еда, недостаток солнца и свежего воздуха.
Очень часто можно встретить информацию, что Кропоткин - один из немногих, кому удалось успешно бежать из Петропавловской крепости. Это не так (и сам Кропоткин, кстати, вполне конкретно рассказывает, откуда именно и как он бежал). Побег ему устроили товарищи, сам Кропоткин симулировал болезнь и был переведён в госпиталь, откуда успешно скрылся и смог перебраться за границу, где и стал тем, кем мы его знаем - одним из главных теоретиков анархизма в мире. Смог бы Кропоткин бежать из самого бастиона - мы не ведаем, но едва ли. Сочетание расположения крепости на острове, усиленной охраны, мощных стен делали Петропавловку практически идеальной тюрьмой.
...
А вот Николай Чернышевский, великий писатель и революционер, вспоминает: "Я жил без книг, без бумаги, без разговора. Камера – это каменная коробка, где воздух тяжёл, и лишь редкие шаги караульного напоминают о жизни за стенами". Автора романа "Что делать?" (и книгу эту, как считается, Чернышевский написал именно в заключении) жандармы в переписке называли не иначе, как "врагом Российской Империи номер один". И его заключение - это 678 дней в одиночной камере. Подумать об этом страшно, представить, а уж провести - и подавно.
Сейчас, в действующем музее, часть помещений постарались сохранить в первозданном виде - без света, с прикрученными к полу кроватями, с наглухо забитыми окнами. Пройтись по камерам - настоящее испытание для нервов.
Но это 60-е, 70-е года XIX века. Давайте отмотаем чуть раньше, за пару десятилетий до... Ведь, как известно, на рассвете, 23-го апреля 1849-го, офицеры пришли арестовывать молодого поручика инженерных войск. Причина: чтение запрещенного письма критика Белинского к писателю Гоголю. Этот поручик - молодой Фёдор Достоевский. Ещё не великий писатель, но уже заявивший о себе литератор, автор "Бедных людей" и "Двойника", поклонник Фурье и член "кружка петрашевцев".
За окном - "николаевщина". Расцвет политического сыска, гонения на любую, даже слегка либеральную идею, ужас и трепет перед революциями в Европе. И что может быть страшнее для трона, чем кружок интеллигенции, где разбирают литературу и беседуют об обществе? Достоевский проведёт в заточении восемь месяцев, а дальше последует омерзительная, всем известная история с липовым расстрелом, помилованием на эшафоте и каторгой. Воистину, люди ли те, кто столь изощренно научился издеваться над человеческими душами?
"Ничего нет мучительнее ожидания, когда каждый день может стать последним, но ты не знаешь, когда и как это случится" - пишет Достоевский своему брату Михаилу. И ещё: "Одиночество ужасно, когда оно безгранично и бесцельно, когда один день похож на другой и ничто не разрывает этого мрака" - это из "Записок из Мёртвого дома", из "книги-исследования человеческой души и природы страдания" (Лев Толстой) - и пусть книга эта не о Петропавловке, но про страшное, что так часто творит государство с личностью.
А вот выдержка из письма Михаила Бакунина: "Заприте самого великого гения в такую изолированную тюрьму, как моя, и через несколько лет вы увидите, что сам Наполеон отупеет, а сам Иисус Христос озлобится. Мне же, который не так велик, как Наполеон, и не так бесконечно добр, как Христос, понадобится гораздо менее времени, чтобы окончательно отупеть". Выданный Российской Империи из Европы, за участие там в революциях 1848–1849-х гг., Бакунин был заключён в Петропавловку на три года. Позже анархист был переведён в Шлиссельбургскую крепость (ещё одно жуткое место на карте), отправлен в Сибирь, откуда бежал и продолжил революционную деятельность.
"Камера без окон, только свеча. Дни неотличимы один от другого. Мозг ломается от тишины" - позже писал Бакунин - "Мои физические силы уже очень надломлены; очередь моих нравственных сил не замедлит наступить. Вы, надеюсь, поймете, что всякий мало-мальски уважающий себя человек должен предпочесть самую ужасную смерть этой медленной и позорной агонии. Ах, мои дорогие друзья, поверьте, всякая смерть лучше этого одиночного заключения".
Известно, что к революционеру применяли пытки голодом, холодом и одиночеством. Остаётся только догадываться, сколь волевым и сосредоточенным человеком был Михаил Бакунин - пережить такое, одного здоровья мало.
А ещё, в списке узников мы находим: сына Петра Великого - Алексея, членов "Народной воли" Желябова и Перовскую, писателя Максима Горького, революционера Льва Троцкого, старшего брата Ленина - Александра. Но (и это, думается, важно) - музеем тюрьма стала только в середине XX века. Люди, пришедшие к власти после Октября 17-го, с удовольствием стали использовать "наследие" по назначению - при ВЧК/НКВД в Петропавловке успел посидеть Керенский (председатель Временного правительства), участники партии кадетов, юнкера, великие князья Романовы. Стоит ли говорить, что уже в начале нашего века, при реставрации части сооружений крепости, были обнаружены массовые захоронения расстрелянных в 20-30-х гг. противников советской власти.
...
Одна из старейших построек Санкт-Петербурга, полная кровавой и очень жестокой истории - Петропавловская крепость - место, пожалуй, обязательное к неспешному и вдумчивому посещению. Где, как не здесь, можно увидеть пик противостояния личности и государства, сменяемость идеологий и режимов - и одинаковую их жестокость по отношению к человеку. Где, как не в таких местах, можно действительно пощупать историю нашей страны.
И так удивительно сильно звучат слова ещё одного известного заключенного крепости - "бунтовщика, похуже Пугачёва" - Александра Радищева, приговоренного к пыткам и издевательствам за книгу "Путешествие из Петербурга в Москву". "Помните, друзья души моей, помните всечасно, что есть бог, и что мы ни единаго шага, ниже единыя мысли совершить не можем не под его всесильною рукою. Помните, что он правосуден и милосерд, что доброе дело без награды не оставляет, как и без наказания худое. И так всякое дело начинайте, призвав его к себе в помощь, и прибегайте к нему теплыми молитвами. О, коликое утешение в нем обрящете" - писал Радищев своим близким из тюрьмы.
Действительно, что можно ещё противопоставить государственной машине, как не уверенность в своей правоте, сосредоточенность мысли и спокойствие духа? Даже если не веришь в бога. Даже если обречен на поражение и смерть.
(Михаил Чебунин).
Ещё про книги, культуру и свободу: