На календаре – последние числа апреля, а снег кружил и кружил,ю укутывая землю и дома ослепительно белым покрывалом.
Я возвращалась из гостеприимного дома супругов Кудрявцевых по тихой, заснеженной улице, и как-то не верилось, что когда-то здесь жизнь кипела, допоздна не смолкал производственный шум, слышны были песни и музыка, как рассказывала Г. М. Кудрявцева.
Несколько десятилетий пролетели, как один миг, оставив свой след в памяти очевидцев и участников событий тех далеких лет. Это умчались их юность, их зрелость.
О некогда громких событиях напоминает обелиск «косаревцам», пустырь на месте бывшего Дома ударника, старый клуб да дома, поставленные в 30-е годы дедами и отцами нынешних жителей п. Ленинского.
Кем были они, прибывшие из разных регионов страны и республики? Много среди них спецпереселенцев, насильно оторванных от родных мест; людей, пришедших на прииски в поисках заработка. Молодежь в основном прибывала по направлению комсомола, в том числе и из якутских сел.
«И вот бывшие оленеводы, охотники, рыболовы, никогда до этого не видавшие промышленного производства, пошли в шахты, забои, рабочими в подсобные цехи», - вспоминал старожил прииска Петр Пляскин.
- Трудно, конечно, пришлось в первое время ребятам и девчатам. Непривычная тяжелая работа, недоверие некоторой части старых рабочих – все это сказывалось на настроении. Но холодок растаял, молодежь втянулась в дело. Многие старые опытные рабочие принялись учить их премудростям шахтерской жизни. Прокопий Гуляев, небольшого роста, коренастый, широкоскулый парень, на первый взгляд, кажущийся увальнем, стал первым молодым забойщиком из якутов. Георгий Корнилов освоил специальность и работал участковым мастером на шахте. А сколько среди них было великолепных откатчиков! Василий Гуляев, Фекла Павлова оказались заводилами всех интересных дел среди якутской молодежи.
…Поселок наш рос довольно быстро. Закладывались новые шахты. Рабочие прибывали, а жилья не хватало. Жили в низких, длинных бараках, похожих на казармы. Семейные отгораживались друг от друга дощатыми перегородками. К нам в Нижне-Сталинск однажды прибыли ребята из Ленинграда. Это были токари, слесари, снабженцы, они внесли в жизнь молодежи поселка новую струю.
Пять человек из них пошли в механический цех, среди которых – Виктор Пыжов, Глухов, Глотов. Ребята молодые, напористые, ищущие. Они в мехцехе сразу заявили о соревновании и трудовой дисциплине. Много было недовольных, начались конфликты. Дело дошло до того, что секретарь комсомольской организации Глухов не выдержал и попытался покончить жизнь самоубийством. Но его отходили, отправили на родину, а порядок с помощью партийной организации был наведен.
В 1931 году вместе со всей большой семьей приехал в Нижне-Сталинск и Алексей Николаевич Ильин. Когда-то в Муроме его прадед и дед владели лавками и пароходами, отец – Николай Андреевич также был из состоятельных людей. В 1920 году родная мать Алексея иколаевича умерла, оставив отцу четверых детей. Отец женился вновь, в семье один за другим родились еще пятеро детей, жили они в то время в Ленинградской области. Дед и отец с семьями как кулаки были высланы в Якутию. Николай Андреевич Ильин работал в совхозе, был бригадиром, занимался выращиванием овощей на полях, другими сельхозработами.
Алексею в ту пору исполнилось 16 лет. Он окончил семилетку и в том же 1931 году пошел работать тормозным на отвале шахты № 3, потом спустился в забой, был откатчиком. Шахта была глубокая, золота давала много, при съемке металла обязательно присутствовали сотрудники НКВД, кто-нибудь из руководства шахты.
В 1936 году познакомился с Ниной Владимировной, но поженились они только в 1939 году. Семья Нины Владимировны также пострадала от репрессий. Ее отец, придя с мировой войны офицером, вместе с братом имел мельницу, которая была кормилицей обеих семей. Брат вскоре умер, оставив на отца семерых детей, а у него своих было девять душ. Работал он, как вол, детим старшие помогали, но в начале 30-х годов был раскулачен.
Нина вместе с братом приехала в Нижне-Сталинск в 1934 году, устроилась учеником токаря в мехцех, потом ученицей на телефонную станцию. С 1936 по 1976 год отработала телефонисткой и монтером. С Алексеем Николаевичем жили по соседству, на одной улице, участвовали в художественной самодеятельности, в драмкружке, во всех молодежных мероприятиях. Так и сошлись их пути-дороги, объединив на долгие годы.
В 1939 году Алексей Николаевич перевелся на работу в Алданский драматический театр. На репетиции и спектакли ходил пешком. Его амплуа было – комик-простак. Вскоре из вспомогательного состава его перевели в основной. В 1940 году театр сгорел, труппа работала в клубе НКВД (сегодня это музей), а 9 августа 1941 года актерская карьера А. Н. Ильина была прервана. Он, как и многие другие актеры драмтеатра, был призван на фронт. Сначала служил в Чите. Затем, пройдя курсы младших лейтенантов в Улан-Уде, в 1943 году был отправлен в боевую часть, был командиром расчета минометной роты. В составе 5-й ударной армии освобождал Украину, Молдавию, Варшаву, был ранен и контужен, награжден орденами и медалями. Велика была радость, когда вышли на границу Германии.
- Город Лендеберг мы взяли с бою, - вспоминал А. Н. Ильин. – Недалеко был женский лагерь, где томились узницы разных национальностей. Освободив их, мы двинулись дальше по территории Германии, вышли на реку Одер. Было это в феврале 1945 года. Мы по льду и воде форсировали реку. До Берлина оставалось 65 км.
Это сейчас, спустя 54 года, можно в нескольких словах очертить боевой путь солдата, а для него тогда каждый день и час мог быть последним. Воевать и приближать победу помогали письма от родных, друзей и, конечно, от жены. Они были редкими, эти весточки из дома, но такими желанными! Наверное, чтобы как-то притупить тоску по дому, высказать самое сокровенное, и вел свои записи во фронтовом блокноте А. Н. Ильин. Я с волнением держала его в руках – с потрепанными страничками, исписанными где ручкой, где карандашом. Записи в нем скупы и лаконичны, больше места отведено песням и стихам, которые помогали выжить, давали отдых в душе в короткие перерывы межу боями. С 1943 по 1945 год маленький блокнот в кармане гимнастерки прошел дорогами войны с А. Н. Ильиным, был его отдушиной. Очень много строк в нем посвящено любимой женен Нине и дочери Люсеньке. Через тысячи километров их поддерживала любовь и надежда на встречу. В ночь с 6 на 7 марта 1945 года он писал:
«Я загадывать не буду,
Что случится впереди!
Где б я ни был – ты повсюду
Будешь жить в моей груди!»
В полдень 8 марта 1945 года была сделана следующая запись: «Идут жаркие бои в логове зверя! Враг яростно сопротивляется! Но ничто его не спасет от гибели и расплаты. Впереди еще может случиться многое… Но я и мои хлопцы живем верой в нашу победу и в счастливый конец войны. Ну, а если… Тогда мы будем жить все равно – в песнях о героях, павших за Родину, а также в колыбельных песнях матерей».
До победы оставалось ровно два месяца.
«9.III.45 г. Время – 21.00. Река Одер. Теплый весенний вечер. Тихо течет Одер. Хлопцы собрались у речки и слаженно, задушевно, пользуясь затишьем боя, поют хорошие песни, и, слушая их, забываешь, что ты на войне. А вот вспыхнул жаркий бой, фрицы получат по зубам, и, может быть, кого-то из хлопцев не будет… Этого не может быть! День Победы недалек! Еще один ударчик – и конец сволочам. Какая это будет радость! Вот тогда уж мы споем. Добре, хлопцы, добре… Пойте еще. Под вашу песню записал я вот эти строки. Я не забуду вас, друзья, никогда, где бы я ни был!»
И последняя запись: «26 апреля 1945 года. Мы в Берлине!!! По улицам его продвигаемся к Шпрее, к центру».
5 мая часть, в которой служил А. Н. Ильин, повернула на Эльбу для встречи с союзниками. Здесь он и услыхал весть о победе. Радости не было предела. Они остались живы! Но в родной поселок он вернулся лишь в 1946 году, и то в отпуск, за женой и дочкой, которых вскоре увез в Германию, на место своей службы.
Все эти годы разлуки Нина Владимировна, как и другие женщины Алдана, выполняла, кроме основной работы, и любую другую.
- Связь была плохая, приходилось проходить большие расстояния, чтобы выявить неполадки, - рассказывает Н. В. Ильина. – На Самодумовский, Орочен и в другие поселки пешком ходила, налаживала связь с драгами, с приисками. Провода на себя навьючим, на снег упадем и Гитлера ругаем! Писем очень ждали. А пока они дойдут, не знаешь, жив он или нет.
После работы идешь в кочегарку или в лес заготавливать дрова для котельной, электростанции. Зимой ветки на корм для коров заготавливали, летом – силос.
Трудно было, но жили дружно. Я жила в семье мужа, нас было 13 человек. И горе, и радость делили вместе.
В Германии пробыли недолго, все там не свое, тянуло в родные места. И после демобилизации, в 1947 году, вернулись в Нижне-Сталинск.
Алексей Николаевич работал учителем по военно-физическому воспитанию в школе № 5, затем в комитете по спорту в райисполкоме, в Ленинском продснабе, откуда и ушел на пенсию. В 1980 году он потерял зрение, видимо, дала себя знать давняя контузия. Будучи незрячим, он оставался таким же подтянутым, собранным, как и в годы боевой юности.
Четыре года назад мы говорили с ним о жизни, о театре и войне, Нина Владимировна показывала старые альбомы, в которых сохранились уникальные фотографии труппы драматического театра. Вскоре Алексей Николаевич ушел из жизни, неважно со здоровьем сегодня у Нины Владимировны. Но они были и остаются интереснейшими людьми родного поселка, пропустившими через свою судьбу все испытания, выпавшие на долю их малой родины.
Людмила Павлюченко. «Алданский рабочий» № 63-64 от 1 мая 1999 года.
(Окончание следует).
Фото из архихвов Алданского историко-краеведческого музея.
