Вечер выдался на редкость тихим. Анна стояла у окна, наблюдая, как за стеклом кружатся редкие снежинки, и улыбалась своим мыслям. На кухне тихонько посвистывал чайник — старенький, с отколотым носиком, подарок свекрови на новоселье. "Негоже молодой хозяйке без чайника", — сказала та тогда. Анна до сих пор помнит, как покраснела от этих слов, чувствуя себя неопытной девчонкой.
Из детской доносился приглушённый смех Сергея и сонное хихиканье пятилетнего Кости. Она прислушалась — муж в который раз рассказывал сыну сказку про космонавта и его верного пса. Эту историю Костя готов был слушать бесконечно, хотя знал наизусть каждое слово.
— Пап, а правда, что собаки в космосе тоже лают? — сонный голосок сына заставил Анну улыбнуться ещё шире.
— Конечно, сынок. Только их никто не слышит — в космосе же нет воздуха.
— А как же тогда...
Резкая трель телефона разорвала уютную тишину квартиры. Анна вздрогнула, едва не выронив чашку. На экране высветилось "Тётя Люба" — и сердце почему-то дрогнуло. Тётя звонила редко, обычно по праздникам или когда... что-то было нужно.
— Алло? — Анна старалась, чтобы голос звучал приветливо.
— Анечка, дорогая! — голос тёти Любы, как всегда, был излишне громким и восторженным. — Представляешь, мы тут с Олежкой неподалёку! Решили к вам заехать, переночуем у вас!
Анна почувствовала, как холодеет всё внутри. В дверях детской появился Сергей — видимо, услышал знакомый голос. Его брови сошлись на переносице — он терпеть не мог неожиданных гостей, особенно тётю Любу с её сыном. Последний их визит закончился скандалом — Олег умудрился разбить любимую вазу Анны и даже не извинился.
— Тётя Люба, но у нас... — Анна запнулась, чувствуя, как пересыхает во рту. Она никогда не умела говорить "нет", особенно старшим родственникам.
— Мы уже почти у подъезда! — радостно перебила тётя, и в трубке раздались короткие гудки.
Анна медленно опустила телефон. В груди появилось знакомое чувство — словно тяжёлый камень придавил к земле. Она посмотрела на мужа — тот стоял, прислонившись к дверному косяку, и его желваки ходили ходуном.
— Они едут к нам, да? — спросил он тихо, чтобы не разбудить задремавшего Костю.
Анна кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Сергей глубоко вздохнул и провёл рукой по лицу — жест, который появлялся у него только в минуты сильного напряжения.
— Хорошо, — сказал он после паузы, но в его голосе не было ничего хорошего. — Просто... прекрасно.
За окном падал снег, превращая вечер из уютного в тревожный. Чайник на плите закипел, но никто не спешил его выключать. В тишине квартиры его свист казался тревожным предзнаменованием грядущей бури.
На лестничной площадке послышались громкие голоса, и Анна вздрогнула. Даже не дождавшись звонка, она открыла дверь — словно оттягивая неизбежное, делая его чуть менее болезненным. В нос сразу ударил знакомый запах сладких духов — тётя Люба всегда пользовалась ими с избытком.
— Анечка! — воскликнула тётя, стремительно входя в прихожую. Её пальто цвета спелой вишни казалось неуместно ярким в их светлой прихожей. — Ой, а что это у вас так темно? И холодно!
Не дожидаясь ответа, она протиснулась мимо Анны и сразу направилась на кухню, словно это была её собственная квартира. Следом вошёл Олег, высокий и нескладный, как подросток, хотя ему уже перевалило за тридцать. Он небрежно бросил сумку прямо на пол и, не разуваясь, прошёл в комнату.
— У вас тут ничего так, — протянул он, плюхаясь на диван и закидывая ногу на ногу. — Маловато, конечно, но жить можно.
Анна почувствовала, как щёки заливает краска. Их квартира была небольшой — всего две комнаты, но они с Сергеем выплачивали ипотеку уже третий год, гордясь каждым внесённым платежом.
— Чайник, я смотрю, уже вскипел! — донеслось с кухни. — Только заварка у вас какая-то... Это что, пакетики? Нет-нет, я свой чай привезла, настоящий, индийский!
Сергей стоял в дверях детской, и Анна видела, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих дверной косяк. Он всегда говорил, что тётя Люба относится к ним как к детям, но сейчас в этом отношении появилось что-то новое — пренебрежение.
— А спать мы где будем? — громко спросил Олег, уже включая телевизор и щёлкая каналами. — Диван раскладывается?
— Костя спит в своей комнате, — тихо, но твёрдо сказала Анна, надеясь, что они поймут намёк.
— Да мы на диване! — отмахнулась тётя Люба, выглядывая из кухни. — Нам не привыкать. В тесноте, да не в обиде! Олежка, сходи за нашими вещами в машину.
— Потом, — буркнул тот, не отрывая глаз от экрана.
На кухне что-то звякнуло — тётя Люба уже хозяйничала в шкафчиках, переставляя их посуду по своему усмотрению. "Как же так организовано, Анечка? Все современные хозяйки давно по-другому делают!"
Анна поймала взгляд мужа и увидела в нём отражение собственных чувств: смесь беспомощности и нарастающего гнева. Они никогда не учились говорить "нет" старшим, не умели отстаивать свои границы. Но сейчас что-то надломилось — словно тонкая корочка льда на весенней реке.
Из детской донёсся тихий плач — Костя проснулся от шума телевизора и громких голосов. Анна рванулась к сыну, но Сергей опередил её:
— Я сам, — сказал он, и в его голосе появились новые нотки — жёсткие, решительные.
Анна смотрела, как муж скрывается в детской, и чувствовала, как внутри нарастает что-то новое — уже не страх и не беспомощность, а глухое раздражение. Тётя Люба тем временем продолжала греметь на кухне, напевая что-то себе под нос, а Олег всё так же бездумно переключал каналы, закинув грязные ботинки на их новый диван.
"Что же делать?" — думала Анна, глядя на часы. Было уже почти одиннадцать вечера, а впереди была целая ночь — ночь, которая обещала стать одной из самых длинных в их жизни.
Костя опять расплакался. Анна глянула на часы — уже за полночь, а из телевизора всё грохотал какой-то боевик. Олег прибавил звук, даже не подумав, что ребёнок спит.
— Да что ж такое! — не выдержала она. — Сделайте тише, пожалуйста.
— А что сразу тише? — отозвался Олег, не отрывая глаз от экрана. — Я же не каждый день у вас кино смотрю.
Тётя Люба выглянула из кухни с бутербродом в руке:
— И правда, Анечка, что ты как неродная? Подумаешь, ребёнок проснулся. Вот я Олежку растила — у нас телевизор до ночи работал, и ничего, вырос.
Анна прикусила губу. Сергей, вернувшийся из детской, где едва успокоил сына, задел локтем чашку. Та с жалобным звоном разлетелась по полу.
— Ой, да не переживай! — махнула рукой тётя Люба. — Завтра новую купим. Олежка, прибери осколки.
Олег что-то буркнул и уткнулся в телефон. Анна смотрела на осколки своей любимой чашки — они с Сергеем купили её в свой первый отпуск, такую смешную, с кривыми васильками.
— Не нужно новую, — тихо сказала она.
— А? — тётя Люба не расслышала, потянулась за чайником.
— Я говорю — не нужно новую! — Анна сама удивилась, как громко это прозвучало. — Эта чашка... она особенная была.
Сергей шагнул к ней, встал рядом. Она видела, как ходят желваки на его скулах — он всегда так злился, когда Олег начинал командовать в их доме.
— И вообще, тётя Люба, — голос у него был непривычно твёрдый, — в следующий раз предупреждайте, когда собираетесь приехать.
— Чего? — тётя Люба застыла с недоеденным бутербродом. — Это как понимать? Мы же родня! Какие ещё предупреждения?
— Родные тоже должны уважать друг друга, — Сергей говорил тихо, но как-то очень веско. — У нас маленький ребёнок. Свой режим. Свои планы.
— Господи, да что за планы! — фыркнул с дивана Олег. — Сидите в своей двушке, телек смотрите. Что тут планировать?
Анну будто кипятком изнутри обожгло. Она столько лет молчала, когда Олег хамил, когда тётя Люба лезла в их жизнь с советами. Но сейчас... сейчас что-то оборвалось.
— Знаете что? — она сама не узнавала свой голос. — В следующий раз мы просто скажем "нет". Не приезжайте без звонка. Не приезжайте ночевать. Это наш дом.
В кухне стало тихо-тихо. Только телевизор бубнил в комнате да Костя всхлипывал во сне.
— Ну вы даёте, — процедила тётя Люба. — Совсем зазнались. Я вот твоей маме расскажу...
— Расскажите, — кивнула Анна. Внутри всё дрожало, но голос был спокойный. — Я сама ей расскажу. Что мы имеем право на свое пространство. На свои правила. Что мы тоже семья.
Сергей взял её за руку. Просто взял и сжал — крепко-крепко. И от этого стало легче.
Тётя Люба смотрела на них так, будто первый раз видела. А может, и правда первый раз — такими. Не детьми, которыми можно командовать. А взрослыми людьми.
Олег наконец выключил телевизор:
— Ну и ладно. Подумаешь, цаци какие. Мам, поехали домой?
— Поздно уже, — дрогнувшим голосом сказала тётя Люба. — Утром поедем.
Они все знали — завтра всё изменится. Что-то кончилось. Что-то началось. И это было страшно. И правильно.
Утро началось с шороха в прихожей. Анна открыла глаза и не сразу поняла, что происходит. Потом вспомнила — тётя Люба с Олегом собираются уезжать.
Она вышла из спальни, кутаясь в старый халат. Сергей уже был на кухне, варил кофе. На его лице застыло странное выражение — не то усталость, не то облегчение.
В прихожей тётя Люба молча складывала вещи. Губы у неё были поджаты, а руки немного дрожали. Олег сидел в телефоне, привалившись к стене.
— Может, позавтракаете? — спросила Анна больше по привычке, чем из желания их задержать.
— Нет уж, спасибо, — отрезала тётя Люба, защёлкивая сумку. — Насиделись.
Она выпрямилась и вдруг посмотрела на Анну долгим взглядом:
— Вот что я тебе скажу, племянница. Раньше такого не было. Чтобы родню не пускать...
— Мам, ну хорош, — буркнул Олег, не отрываясь от телефона. — Поехали уже.
— А ты помолчи! — неожиданно рявкнула на него тётя Люба. — Если б ты себя прилично вёл...
Она осеклась, махнула рукой. В прихожей повисла неловкая тишина.
Анна смотрела на них и вдруг поняла — ей не стыдно. Не больно. Не страшно. Просто... спокойно.
— Тёть Люб, — сказала она тихо. — Мы же не перестаём быть роднёй. Просто... давайте по-другому? Созвонимся заранее, договоримся...
Тётя Люба дёрнула плечом:
— Ладно, что уж теперь. Пойдём, Олежка.
Олег наконец оторвался от телефона, глянул исподлобья:
— Ну, бывайте...
Дверь закрылась. В квартире стало удивительно тихо.
Сергей вышел из кухни с двумя чашками кофе. Одну протянул Анне:
— Ты как?
Она прислушалась к себе. В груди было пусто, но как-то легко. Словно дом проветрили после долгой зимы.
— Знаешь... нормально, — она улыбнулась. — Даже хорошо.
Из детской донеслось сонное "мама". Костя проснулся и даже не капризничал — выспался наконец.
— Иди, — кивнул Сергей. — А я пока завтрак сделаю. Нормальный, спокойный завтрак.
Анна шла к сыну и думала — вот оно как бывает. Иногда, чтобы стать ближе, нужно сначала научиться держать дистанцию. Чтобы сохранить семью — научиться говорить "нет".
Тётя Люба обязательно расскажет маме. Будут звонки, упрёки, может даже слёзы. Но это потом. А сейчас... Сейчас в их маленькой квартире было тихо и спокойно. И пахло кофе. И начинался новый день — первый день их новой, взрослой жизни.