Представления с огнем никого не оставляют равнодушными, но мало кто понимает, сколько труда и времени вложено в короткое выступление артиста, танцующего с живым пламенем. Героиня моего сегодняшнего интервью, Надежда, профессионально занимается фаер-шоу с 2010 года. Коллектив «TANDAVA», в котором она работает, хорошо известен на Урале и за его пределами. В репертуаре команды огненные и световые представления, выступления ходулистов и джамперов, световые картины и многое другое.
Поскольку фаерщики – это субкультура со своим профессиональным жаргоном, то необходимо сначала объяснить некоторые слова, которые встретятся в тексте.
- Фаер-шоу, огненное шоу, театр огня – цирковой жанр, основой которого являются трюки с огнем с помощью разнообразного реквизита. Световое шоу – разновидность этого жанра для закрытых помещений, где вместо огня используется свет.
- Фаерщик (спинер) – тот, кто владеет техникой кручения огня. При этом он может выступать, участвовать в соревнованиях, тренировать других, а может просто «крутить огонечки» исключительно для своего удовольствия.
- Артист фаер-шоу не только владеет техникой, но и выступает для зрителей, зарабатывая своим мастерством деньги. Он может быть профессионалом – выступать на больших сценах и ездить на гастроли; а может быть и любителем, выступая на улице за деньги «в шапку».
- Покрутон – тусовка фаерщиков для общения, обучения, тренировки с огнем и отработки навыков публичных выступлений.
- Реквизит – разнообразные предметы, состоящие из держателя и фитиля, который замачивается в горючем веществе. Кроме популярных предметов (пои, веера, стаффы и так далее) в арсенале огненного театра может быть свой уникальный реквизит.
- Пои – один из самых распространенных реквизитов фаерщика. Чаще всего состоит из шара на цепи или шнуре.
– Начну с самого первого и уже традиционного вопроса: с чего началось твое увлечение огненным шоу?
– Впервые выступление с огнем я увидела в 2008 году. Мы с друзьями пошли на каток, а там в честь празника было огранизовано огненное представление. Мне понравилось, но желания заниматься чем-то подобным не вызвало. Да, прикольно, красиво, интересно, но не более того.
Примерно через год друг рассказал мне о знакомых фаерщиках, которые крутят огни на Плотинке. Я заинтересовалась, но встречи с ребятами тогда не случилось, да и с парнем мы вскоре расстались. Однако, желание познакомиться с фаерщиками осталось – тогда фаерское движение только-только развивалось и об этом мало кто знал.
Вскоре у меня появились новые отношения, и вдруг мой молодой человек говорит, что не только знаком с теми ребятами, но и сам иногда с ними тусуется и «дышит огнем». Именно он привел меня на первый покрутон и познакомил с одним из фаерщиков, предложив ему меня поучить.
Но и в этот раз взаимодействие с фаерщиками не сложилось. Я побывала на покрутоне, и на этом все закончилось. У ребят была своя компания, где все друг друга знали, и я, такой воробушек-социофобушек, не стала к ним лезть: «Здравствуйте, я Надя, хочу крутить огонь!». Но именно тогда я сделала себе первые тренировочные пои из капроновых гольфов, в которые были засунуты теннисные шарики.
Примерно в то же время я познакомилась с девочкой из своей школы и узнала, что она тоже увлекается кручением огня. Оказалось, что есть зал, где фаерщики собираются для тренировок и обмена опытом – такой «междусобойчик со спортивным уклоном». Она пригласила меня на тренировки, я сказала: «О, классно, хочу, давай!». «Давай» случилось только через полгода. Шел апрель 2010, и именно с этого момента я отсчитываю свою карьеру в огненном шоу.
В зале я познакомилась с огромным количеством людей. Там был классный формат тренировок, потому что не было руководителя в классическом смысле этого слова, а только человек, который отвечал за порядок. Можно было поставить свою музыку, отрабатывать трюки перед зеркалом, учиться у более опытных фаерщиков. В зал приходили люди разных возрастов как для занятий, так и для дружеского общения. Очень мотивировало регулярно тренироваться то, что все было бесплатно – зал находился в одном из районных клубов и был социально ориентирован как кружок или секция. Именно благодаря залу и его дружелюбной атмосфере, фаерская тусовка в Екатеринбурге разрослась до невиданных размеров, и из нее выросло несколько классных команд. Они до сих пор держат планку выступлений, до которой непросто дотянуться начинающим огненным коллективам. Насколько я знаю, сейчас тренировки в таком формате в городе больше не проводятся.
– Были какие-то трудности на пути к фаер-шоу?
– Трудностей никаких не было, потому что у меня никогда не было цели стать великой артисткой, или работать столько-то и там-то. Хотя тут я немного лукавлю, потому что с момента появления в моем поле зрения «Тандавы», я сразу знала, что хочу работать именно в этом коллективе.
Спустя месяц тренировок новые друзья позвали меня на Чемпионат по фаер-шоу, который проходил на Плотинке (на тот момент уже второй – прим. ред.). Кроме наших фаерщиков участвовали команды из других городов. Сначала были соревнования и батлы, потом показательные выступления, а в самом конце «Тандава» показала настоящее шоу! В моей жизни это был первый театр огня, который работал с пиротехникой – вся программа сопровождалась салютами, вспышками, фаерами и это было потрясающе! У них были шикарные костюмы и вообще в ребятах было что-то такое, что заметно отличало этот коллектив от других. Я на том чемпионате отметила для себя несколько артистов, но «Тандава» затмила всех! И я сказала себе: «Вот так я хочу выступать!» Я не представляла как попасть в их команду, потому что в тот момент умела крутить только базовые элементы, а ребята выглядели профессионально и вполне самодостаточно. Через потора года тренировок самодостаточно стала выглядеть и я, и меня пригласили в их коллектив.
– Как твои близкие относились/относятся к твоему увлечению?
– Ой, реакция моих близких – это отдельная любимая тема. Мне очень нравится, что спустя много времени их реакция наконец-то совпадает с моими ожиданиями о том, какой она должна быть: принятие, поддержка, одобрение, восхищение… Но так было не всегда.
– Каково это, когда твои увлечения не принимают самые близкие люди? И как в конце концов удалось привлечь их на свою сторону?
– Я начала заниматься фаер-шоу ровно в тот момент, когда стала жить самостоятельно. И если честно, меня не очень беспокоило, что обо мне подумает моя семья – я просто делала то, что мне нравится. Я в целом в жизни занимаюсь тем, что мне нравится, не спрашивая, что об этом думают другие люди. Да, смотрели косо, да, задавали вопросы «зачем вообще вот это вот все». Но у меня такая позиция – что бы я ни делала, это классно независимо от того, нравится это кому-то еще или нет. Главное, чтобы мне нравилось!
Кроме того, меня всегда поддерживали друзья, и я никогда, ни единого раза не чувствовала, что занимаюсь какой-то фигней. Поэтому у меня не было задачи привлечь кого-то на свою сторону. Я просто знала, что хочу зарабатывать этим деньги и жить интересно.
Бывали на моём пути люди, которые говорили: «Ну что это такое, они ночами крутят огни на Плотинке, все грязные и вонючие! Ерунда какая-то!». Но сейчас, когда мы возим свои шоу по всей России и даже заграницу, я понимаю, что все делала правильно!
Если мне что-то нравится, я делаю это независимо от того, какую это вызывает реакцию у окружающих. Если мне хочется кому-то понравиться, а такое бывает, и я начинаю стараться, то хуже этого нет. В случае с артистами это всегда видно – когда человек не умеет, не получается у него, а он старается и ты думаешь: «Лучше не старайся, просто расслабься и кайфуй!».
– Фаер-шоу – это для молодых и дерзких?
– Вовсе не обязательно для молодых, но обязательно для дерзких. Огонь притягивает людей определенного склада характера с повышенной потребностью в адреналине. Фаер-шоу для тех, кто любит острые ощущения, и чтобы начать им заниматься, нужно сначала им заворожиться и не бояться его. И со мной, и с большинством фаерщиков из моего окружения было все именно так.
– Для тебя в фаер-шоу больше спорта или искусства?
– Фаер-шоу – это цирковой жанр, и для меня в нем больше про искусство, про танец, про самовыражение, про чувства. Хотя спорт там однозначно есть. Если вспомнить историю фаер-шоу, то оно выросло из традиций племени маори, которые занимались кручением поев не только для увеселения, но и для развития координации. А крутить их не так уж и просто, чтобы они не только не спутывались, но и со стороны все выглядело гармонично.
Когда мы занимаемся кручением реквизита, то у нас задействуется все тело, но при этом нагрузка не экстремальная, а оптимальная для прокачки всех групп мышц. Но для поддержания хорошей формы необходимы постоянные тренировки.
– А насколько опасны игры с огнем? Бывают ли у фаерщиков серьёзные ожоги?
– Опасны примерно настолько же, насколько опасно ездить за рулем. Чтобы водить машину нормальный человек сначала учится, потом сдает на права. Но это не гарантирует, что он останется целым и невредимым, потому что есть дополнительные факторы в виде погоды, других участников движения и так далее.
С фаер-шоу примерно такая же ситуация. Если ты хорошо изучил на тренировочном реквизите разные трюки, соблюдаешь технику безопасности и во всём придерживаешься здравого смысла, то в целом фаер-шоу не опаснее вождения машины.
Ожоги есть у всех фаерщиков, но серьезные или даже фатальные случаи – это скорее исключение, чем правило. Да, пои могут замотаться вокруг руки, кто-то может уронить на тебя реквизит или задеть им случайно, реквизиты артистов могут сцепиться между собой – от этого никто не застрахован. Но и в жизни ты не застрахован от того, что не сломаешь палец о тумбочку.
Самые серьезные ожоги оставляет пиротехника, которая используется для оформления площадки – искры от них намного горячее, чем огонь. И поскольку пиротехника не всегда срабатывает штатно, то при установке площадки необходимо соблюдать строгие требования безопасности. Да, неприятные истории случаются, но всё невозможно предугадать, поскольку пиротехника сама по себе уже выходит за рамки предсказуемости.
– Получается, что для артистов фаер-шоу нужна особая специальная площадка?
– Да, и требования к ней серьезные. Прежде всего нужно, чтобы площадка соответствовала стандартам безопасности: удалённость от зрителей, отсутствие поблизости деревьев и так далее. В идеале сцена должна находиться не там, где проходит основное мероприятие еще и потому, что выступлению предшествует большая подготовительная работа для установки реквизита.
– А какими качествами должен обладать сам артист фаер-шоу?
– Если мы говорим именно об артисте, то человек должен быть прежде всего дисциплинированным – огонь ошибок не прощает. Первое, что ты должен делать – это следить за безопасностью своей и окружающих, чтобы твое искусство никому не навредило. Поэтому дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина. Это база.
Второе – ты должен быть прежде всего артистом. Бывает, что кто-то классно крутит, но при этом не понимает, что он выступает для других, а не для себя. А ведь его задача как артиста – вывести зрителей на эмоции, заставить их что-то почувствовать, что-то для них открыть. А бывает, что кто-то только и научился, что красиво держать в руках реквизит и гармонично с ним двигаться, но его артистизм и харизма вызывают у людей восторг.
Мне очень нравится реакция людей на фаер-шоу. И для них, и для меня это не только возможность почувствовать праздник, но есть в этом что-то про детство, про волшебство. Не всякий танец может подарить такие ощущения, а с фаер-шоу это сделать гораздо проще, ведь огонь и искры сами по себе уже выглядят магически.
– Изготовлением реквизита и пиротехники занимаются сами артисты или это отдельное направление? Какие вообще специалисты должны быть в команде огненного коллектива?
– В нашей команде задействовано много специалистов. Кто-то совмещает это с кручением огня, а кто-то занимается только своей отраслью. Но по факту, чем больше ты умеешь делать сам, тем выше у тебя зарплата.
Для того, чтобы подготовить номер, кроме артистов нужен специалист по изготовлению реквизита, который также поддерживает его в рабочем состоянии.
Поскольку мы работаем не только с огнем, но и пиротехникой, то пиротехник, как правило, – это отдельный человек, который приезжает на выступление вместе с артистами.
Также в команде есть постановщики программ, кто, собственно, разрабатывает номера. Что касается костюмов, то мы их всегда придумываем сами, но у нас есть швея, которая все это отшивает.
А еще мы сами себе водители. В нашей команде почти все водят машину, и мы спокойно ездим на заказы до 500 км. То есть ты такой сначала едешь-едешь, потом работаешь, а потом едешь-едешь обратно. Но чаще нас, девочек, конечно, возят парни (спасибо им!) – артисты или пиротехники.
– Сколько времени уходит на подготовку одного номера?
– Все зависит от цели. Очень часто заказчики просят сделать что-то персонально для них, например, под любимую музыку или под какой-то формат мероприятия. В этом случае нет необходимости делать что-то принципиально новое: мы меняем музыку, берём какие-то элементы, связки и собираем как конструктор новый номер с уже имеющимися костюмами. На это уходит от одной до трех недель. Это будет качественная и красивая программа, но без инновационных идей.
Чтобы создать принципиально новый номер с нуля, где используются новые художественные средства выразительности, новые движения, другой формат музыки, абсолютно новые костюмы, времени требуется гораздо больше. И как бы мы ни старались сделать это быстрее, но от идеи до финальной реализации, когда шоу готово для презентации, в среднем требуется примерно год. И это получается действительно новый качественный продукт.
– У каждой работы есть своя изнанка, которую не видит простой наблюдатель. Какова изнанка фаер-шоу? Чего не видят или не понимают зрители?
– Наверное, самое частое недоумение вызывает цена на фаер-шоу: «Почему это так дорого?!». Почему бэнд из пяти человек стоит меньше, чем выступление двух-трех артистов с огнем, и при этом бэнд играет весь вечер, а продолжительность фаер-шоу 5-10-15 минут?
И тут надо понимать, что помимо того, что наша работа экстремальная и достаточно опасная, она еще требует серьезной предварительной подготовки, и за пятью минутами огненного шоу стоит работа не одного человека. Если обычный артист шоу-балета (беру его как пример из смежной области искусства) приехал, надел костюм, вышел, станцевал и ушел, то у артистов фаер-шоу такое не сработает.
Наша работа начинается задолго до выступления со собора реквизита, его компоновки, подготовки топлива, пиротехнических атрибутов.
Кроме того, на выступление артисты делают очень сложный и выразительный сценический макияж, который тоже требует времени. Дело в том, что огненное шоу происходит, как правило, в темное время суток, и макияж должен быть настолько ярким, чтобы лица не выглядели как бледное полотно.
Далее пиротехник монтирует площадку – устанавливает пиротехнические фонтаны, которые с помощью радиосигналов должны сработать строго в определенные моменты шоу. Сложнее всего, когда под нас не могут выделить отдельную площадку и все оборудование надо установить за три минуты. При этим отследить безопасность, чтобы чего-нибудь не сжечь, особенно не наше. Все это требует огромной концентрации внимания. А после выступления все это надо размонтировать в обратном порядке, собрать отстреленную пиротехнику и реквизит. Вот и получается, что для пятиминутного выступления без выезда из города может потребоваться целый день.
И это я еще не говорю о тренировках, которые необходимы для поддержания хорошей формы и отработки номеров, а также для подготовки новых программ.
– Были в твоей работе забавные ситуации, какие-то казусы?
– О, этого добра предостаточно! Большинство таких ситуаций связано с тем, что мы что-то забывали, а потом героически из этого выкручивались. Однажды забыли ходули на выступление с ходулисткой и еще двумя артистками. Благо, ходулистка в этом шоу не очень подвижная, но она стала совсем неподвижной, потому что все выступление стояла на табуретке, чтобы визуально скомпенсировать отсутствующие ходули.
Однажды на новогоднем выступлении в Кургане (500 км от Екатеринбурга – прим. авт) мы забыли костюмы. У нас там было два шоу, световое и огненное. И пока мы танцевали световое, наш пиротехник ездил по магазинам Кургана в поисках чего-то подходящего. В общем, он нашел нам какие-то непонятные платья с пайетками, которые мы закололи булавками, что-то там придумали и оттанцевали в таком виде. Благо, у нас была подходящая обувь и то, что мы надеваем под костюм зимой – черное термобелье и водолазки. Заказчик остался доволен, наш внешний вид ни у кого вопросов не вызвал.
А недавно мы приехали в область с тем же самым многострадальным шоу с ходулисткой, с которым вечно попадаем в приключения. В этот раз сцена оказалась под наклоном – задний край повыше, передний пониже. Для обычного артиста это ерунда, танцуешь и танцуй себе. Но на ходулях есть подошва, которая в идеале должна находиться параллельно земной поверхности. Из-за этого наклона я постоянно спотыкалась, но все-таки аккуратненько отработала весь номер. В самом конце, уже под аплодисменты, когда мы отходили с переднего края сцены назад, я не устояла на этом уклоне, споткнулась, наступила себе на юбку и начала падать. Благо музыка играла громко, и зрители не слышали, как я ору девчонкам: «Держите меня, ловите меня, ловите!!!». Они меня поймали практически в последний момент уже на излете у земли.
С заказчиками тоже случаются казусы. Однажды заказчица позвонила и спросила: «Можете ли вы выступить?», не внесла предоплату, а в день заказа спрашивает: «Вы где? Мы же договорились!». А мы такие: «Нет. Вы спросили, можем ли мы выступить, мы ответили, что да, а дальше вы ничего нам не сказали». Но такие косячки наверняка есть в любом шоу-бизнесе.
– Увлечение фаер-шоу оказало влияние на твой характер, отношение к людям, жизни? Чему ты научилась благодаря фаер-шоу?
– Однозначно оказало, поскольку ты часто работаешь в экстремальных условиях, где все за всех отвечают. Ты учишься доверять, но проверять, чтобы не только твой реквизит был правильно собран, но и смотришь за партнёрами, чтобы и у них не произошло ничего такого, что может угрожать твоей или их безопасности, а также безопасности зрителей. То есть ты всегда начеку. И если тебе кажется, что все классно и все проверено, лучше проверь еще раз. Это очень сильно про ответственность.
Кроме того, ты учишься работать в коллективе. Не знаю как в других командах, но у нас можно было прям наблюдать, как с нашим взрослением взрослели отношения между нами. Сейчас если кто-то вдруг начнёт капризничать, то на него посмотрят, как на дурака и скажут: «Иди отдохни!». А раньше на этой почве мог возникнуть конфликт.
Но самое главное, я научилась видеть результаты своих трудов, от идеи до её реализации. Это помогает почувствовать свою важность, значимость.
А еще я научилась краситься, как бы забавно это ни звучало. В обычной жизни я не люблю макияж и практически не крашусь, потому что для меня в этом нет смысла. Но я знаю, что у меня есть место, где я могу почувствовать себя принцессой, королевой, стоит только надеть красивый костюм и сделать сказочно красивый макияж.
Работа в огненном шоу развила у меня хороший вкус. Когда ты постоянно находишься в поиске новых идей, новых способов выражения, то тренируется навык замечать что-то особенное, нестандартное. Ты сразу видишь какие-то безвкусно сделанные вещи, будь то выступления танцоров цирка или детали интерьера. Я стала понимать, как формируется визуально красивая картинка именно в одежде, потому что мы постоянно создаем новые костюмы, прокачивая свою насмотренность. Я в целом, что называется, держу руку на пульсе относительно каких-то визуальных инноваций, которые касаются дизайна, спецэффектов, техники и прочего.
– Бывает, что знания из других областей помогали в работе?
– Да, конечно. Здорово помогает мой опыт фотографа и видеографа, опыт работы инструктора командообразующих тренингов, знания из хореографии, какие-то знания из мира искусства в целом.
Однозначно помогает мое знакомство с музыкой, потому что выбирать музыкальное сопровождение для фаер-шоу – это непростая задача.
– А как обстоят дела с профдеформацией?
– Есть такое. Например, меня очень раздражают идиоты, которые взрывают петарды, пиротехнику в неподходящих для этого местах. Я совершенно не терплю пренебрежение к технике безопасности.
– Когда сложнее работать с огнем, летом или зимой?
– Сложнее всего в любой экстремальной температуре, как в жаркой, так и в холодной. Зимой мы чаще мерзнем перед выступлением, когда теплые куртки уже сняты, а программа еще не началась. Во время самого выступления, как правило не мерзнем, так как интенсивно двигаемся, да и от огня идет жар. Но при -25°С даже танцевать холодно. Но мы работали и при -30°С и более низких температурах.
В экстремальную жару тоже тяжело. Например, на Мальдивах в +35°С и влажность ты уже стоишь в костюме мокрый, а тебе еще с огнем работать. А после выступления тебя и вовсе можно выжимать.
– У спортсменов и танцоров короткий век. Есть возрастные ограничения у артистов огненного шоу?
– Терпеть не могу подобные клише! Короткий век – это относительное понятие. Кто-то перестаёт танцевать и заниматься спортом в двадцать-двадцать пять, а кто-то танцует и занимается спортом до восьмидесяти.
Тут скорее вопрос не короткого века, а того, когда спортсмен может сделать карьеру. И это все-таки больше про спорт, а мы про искусство, которое не знает границ. Я считаю, что возрастных ограничений нет! Знаю несколько человек, которые разменяли пятый десяток и при этом выглядят потрясающе и занимаются фаер-шоу.
Я считаю, что все ограничения в голове. Да, физические ограничения существует однозначно, но человек может и в двадцать лет разваливаться на части. Но если он привык вести активный образ жизни, то и в шестьдесят будет чувствовать себя бодрым и полным сил.
– Сейчас это для тебя работа или хобби? На деньги от выступлений можно жить, содержать семью?
– Лет десять назад можно было зарабатывать только выступлениями, так как заказов было довольно много. Сегодня ситуация изменилась, и сейчас для меня фаер-шоу – это больше хобби. Для того, чтобы на деньги от выступлений содержать себя или кого-то ещё, надо быть либо руководителем коллектива, который занимается только этим и ничем больше, либо базироваться в Москве, где на такие шоу всегда высокий спрос.
– Как обычно реагируют знакомые, когда узнают о твоем увлечении огнем?
– Меня всегда веселит реакция людей на то, чем я занимаюсь. Правда, в последнее время я уже не всегда готова рассказывать о своей работе, если меня о ней не спрашивают. Обычно, когда я говорю, что занимаюсь фаер-шоу, то люди делятся на тех, кому повезло видеть профессиональные выступления, и тех, кто видел фаерщиков только на Плотинке, грязных и чумазых (если что, это не оскорбление, я сама там была). И они такие: «А-а-а, это те, что на Плотинке? Ну все понятно!».
Разница между первыми и вторыми в том, что на коммерческом выступлении ты работаешь для зрителя и фокусируешься на том, чтобы твое выступление ему понравилось. На Плотинку же фаерщики приходят не только прокачать свои навыки, но и отвести душу. Поэтому и странностей и неадеквата там хватает.
Но тем, кто машет рукой и говорит «ну все с тобой понятно!», сложно объяснить разницу между искусством (за которое при этом платят хорошие деньги) и фаерской тусовкой ради тусовки. И тут я понимаю, что и не хочу объяснять эту разницу и обсуждать с ними свою работу. К счастью, большинство людей вокруг меня – это те, кому интересно то, чем я занимаюсь, с кем я могу о поговорить о своей работе и рассказать много увлекательных историй.
– Ваш коллектив выезжает в разные города России и даже за рубеж. Какое из выступлений вне дома было самым сложным и почему?
– На моей памяти самым сложными были гастроли по Беларуси 2015 году. Во время этого тура мы выступали, по-моему, в пяти городах. Но это было сложно не технически, а из-за непродуманной логистики принимающей стороны. А вот что касается технических сложностей, то, пожалуй, на Мальдивах. Стояла совершенно дикая жара без ветра, мы только что провели почти сутки в самолетах и были вымотаны уже на репетициях. А к вечеру надо выступать на сцене, а это намного сложнее чем, например, отдельная площадка на земле или песке. Технически это, наверное, было одним из самых сложных выступлений.
– Чем ты занимаешься помимо огненного шоу?
– Если говорить о том, чем я занимаюсь профессионально, то это сноубординг. Еще ращу дочь и путешествую. Правда, путешествий сейчас меньше, чем раньше, но в целом очень это люблю.
– Самая неприятная, раздражающая часть твоей работы?
– Неадекватное поведение заказчиков, когда мешают работать, меняют условия на ходу, не предоставляют площадку, соответствующую требованиям безопасности, капризничают, выставляют неадекватные требования.
– Самая любимая часть работы?
– Ну это конечно же выступление! Когда ты уже на сцене, все красиво, мы танцуем, зрители в восторге и мы в восторге. Музыка, искры, фаер-шоу!
– Самая сложная часть твоей работы?
– Самое сложное – это, как правило, логистика, когда надо продумать, чтобы все сработало, совпало, сложилось, особенно когда выступление не одно.
Ну и, наверное, еще когда от заказчика есть точно сформулированный запрос, и тебе нужно попасть в ожидания и превзойти.
– Как-то мне написала одна мама, что никогда бы не позволила своему ребенку крутить огни. Можешь прокомментировать эту ситуацию с позиции мамы?
– Я думаю, что это право каждой мамы решать, что разрешать своему ребёнку, а что запрещать. Но необходимо понимать, что любая категоричная позиция разрушительна. Будь это что-то более безобидное – танцы какие-нибудь, например, или скрипка, я бы нашла миллион вариантов почему этим стоит заниматься. А фаер-шоу – это такая история, которая ошибок не прощает. Поэтому я считаю, что, если родители против, лучше вырасти и сделать так как считаешь нужным. А пока за тебя отвечает мама, не надо тревожить ее сердце.
К тому же помимо огненного шоу есть работа с тренировочным реквизитом. Есть студии, где просто учат искусству поинга. Хотя, конечно, тут палка о двух концах: если ребёнок хочет заниматься фаер-шоу, вряд ли его интересует просто кручение поев, и рано или поздно он всё равно дойдёт до огня.
С точки зрения мамства я неправильная мама. Хочешь – иди! Но лучше давай это сделаем вместе, чтобы я знала где, чем и с кем ты занимаешься, как это выглядит, доверяю ли я этим людям. Но ты попробуешь и поймёшь, надо ли это тебе. Может вообще не понравится! Если ребёнок хочет упасть в бассейн, надо дать ему это сделать, но быть рядом, чтобы сразу его оттуда выловить.
Я считаю, что фаер-шоу не для всех и принимает только тех людей, которые к нему готовы. Это что-то на тонком уровне, не знаю, как объяснить. И если нет поддержки в этом деле от родителей, лучше туда не лезть. Я знаю несовершеннолетних детей, которые крутят огонь. Их родителям либо всё равно, либо они всегда где-то рядом, на стреме, присматривают, и там всё под контролем.
– Что бы ты посоветовала тем, кто захочет заниматься фаер-шоу?
– Найти коллектив или команду, где можно этому научиться, и двигаться вперёд.
Посмотреть отрывок из программы можно по этой ССЫЛКЕ
Почитать еще: