Отец категорически отказался говорить об убийстве бабушки до тех пор, пока Настю не выпишут. Она пыталась возражать, но это было бесполезно. Да и приходил он не так чтобы часто: за пять дней всего дважды.
Начало здесь. Предыдущая часть 👇
А вот мама и вовсе не пришла. Настя старалась о ней не думать, но не могла: какое-то резкое изменение в её поведении! Да, она и раньше не была идеальной или хотя бы обычной матерью, но всё же не вела себя так по-хамски по отношению к родной дочери!
И к родной ли?
Настя стала всерьёз задумываться, а не удочерённая ли она? Это многое бы объяснило. Вопросов было много, а вот ответов – ни одного.
***
Незадолго до описываемых событий
- Света? – удивлённо протянула Антонина Анатольевна, открывая дверь дочери. – Ты же улетела на Алтай?
- Только для мужа. Ну и для Насти, – отмахнулась женщина. Она вошла в прихожую и прикрыла дверь, но закрывать не стала, помня, что заскочила к матери ненадолго. – Надоели мне, оба! Настя мне звонит только на жизнь пожаловаться, на свои неудачи с работой и денег поклянчить. А муж объелся груш! Как зарабатывать начал, так почувствовал себя королём жизни! И как нищий пристально следит за моими расходами. Изменяет мне направо и налево! Мне, понимаешь? Ненавижу! – тихо добавила она.
- Родного-то мужа? – ахнула Антонина Анатольевна и поджала губы, показывая, насколько не одобряет такие слова дочери. – Погоди, а как ты… ты же на Алтае! За карточкой контроль. Ты за деньгами пришла? Так у меня нет столько! Ты же непомерно много тратишь!
- Нужны мне твои копейки, – фыркнула Светлана, поправляя перед зеркалом причёску. – Я же не дура! Часть подарков Миши я сразу продала, и потом, он никогда не запрещал мне небольшие суммы наличкой снимать. Наверняка думал, что для этой дуры Насти! А я себе снимала и откладывала. Я чего зашла… Улечу после Нового года на Бали с… женихом.
- С каким ещё женихом? Ты же замужем! – уперев руки в бока, грозно спросила Антонина Анатольевна.
- С новым! Адекватным! Оттуда сообщу Мише и на развод подам. Не хочу лично с ним разговаривать. Я с ним уже в одной комнате находиться не хочу! И это… тебе предстоит рассказать Насте правду. Начинаю новую жизнь, и мне отголоски старой в ней не нужны. В Россию я, скорее всего, не вернусь.
- Нет! Я ничего говорить не буду! Это ты придумала…
- А ты осуществила, – жестоко припечатала Света. – Помогла мне выйти замуж за мужчину, который мне нравился! Где бы я деньги взяла? Я же никогда не работала! А ты подсуетилась, нашла нужную сумму!
- И до сих пор об этом жалею!
- А что не так? Ты мне говорила, мол, Миша не перспективный. А он, смотри, взял и поднялся. Я при разводе с него ещё и денег поимею! Совместно нажитое имущество! Взгляни на меня! Хороша собой! Хозяйством не убита! Родами фигура не испорчена! И я ещё в самом расцвете! Самое главное, с денежками. Ну, кто молодец?
- Мерзавка ты, – фыркнула Антонина Анатольевна.
- А что? – ухмыльнулась Света. – Мерзавка, согласна. Да только ты не лучше. От осинки не родятся апельсинки, не забывай! В общем, сама я Насте не скажу. Она на меня как щенок вечно смотрит! Язык не повернётся. Так что сделай уж милость, хоть раз помоги дочери! Да и самой покаяться перед смертью не помешает. А то ты так-то не молодеешь…
Пожилая женщина побледнела и схватилась за сердце.
- Я тебя умоляю! К чему эти сцены? За что ты там хватаешься? Нет у тебя сердца. Нет и никогда не было!
- Уходи, – резко произнесла Антонина Анатольевна. – Видеть тебя не хочу, нахалка! Ты как с матерью разговариваешь? Я тебе не подружка на танцах…
- Если не сделаешь по-моему… расскажу я, и в моей версии ты будешь главной злодейкой! Меня не будет, Миша с тобой не общается. Вот и Настя отвернётся. И будешь последние годы гнить в одиночестве!
Антонина нахмурилась. Убить девочку правдой? У неё и так в жизни ничего не клеиться… Да и родная мать давно умерла. Кому легче-то станет?
Как можно взять и рассказать, что Настя – дочь подруги Светы, Киры. Той девочке, на которой Миша изначально и хотел жениться. Да только Света всех обманула. В итоге Миша думал, что Кира ему изменила. Кира думала, что Миша ей изменил. А Света… Света была рядом. Мишу «утешила», Киру уговорила ребёнка в роддоме оставить, а сама договорилась, что младенца ей отдадут.
- Книжки про такое пишут, – прошептала Антонина Анатольевна. – Всегда думала, что в жизни такого не бывает!
- Бывает хуже, – пожала плечами Света, равнодушно качая на руках девочку. – Эх, жаль на меня непохожа! Ну ничего, Миша из армии вернётся, она уже постарше станет, поменяется. Авось больше походить будет. Ты меня щёлкни! Фотографию ему отправлю. Обрадую, что отцом стал!
Деньги на подкуп дала сама Антонина. А вот Мише не повезло, что он на момент аферы с ребёнком решил от боли и предательства любимой девушки в армии «излечится». Иначе бы заметил, и обман не получился бы.
Вернулся, женился да так и жил, не зная, что воспитывает свою дочь от Киры, а не от Светы. Сама Кира продолжала жить в соседнем дворе, а когда она, в рассвете сил трагически погибла, Антонина Анатольевна в себе замкнулась. Будто это из-за неё, а не из-за лавины в горах, где та на лыжах каталась.
Баба Тоня чувствовала себя виноватой, что не только не остановила свою дочь, но и помогла ей.
- Ничего я Насте не скажу! – прошептала Антонина Анатольевна. – Она моя внучка! Делай что хочешь.
- У тебя нет внуков! Да и нужны они тебе? Ты и Настей особо заниматься не помогала! Скинула на меня!
- Ой, а сама-то? Стала матерью девочке, нет? Когда на неё отец взбеленился, руку помощи протянула? Нет! Ты собой была занята!
- Миша решил жизни Настю научить, – ухмыльнулась Света. – Вот и делает вид, что ему всё равно! А сам мне каждый вечер высказывает, что я дочь ничему не научила. Переживает! А оно мне надо? Настя такая же недалёкая, как её мамаша!
- Мы никогда от этого не отмоемся, – тихо произнесла Антонина Анатольевна, снова хватаясь за сердце. – Мы лишили девочку матери! Нормальной семьи…
- Заканчивай с этими причитаниями! Тебе-то что? Главное, дочь замуж сбагрила. Я получила. Кого хотела. Теперь времена поменялись. Короче, всё, я сваливаю! Вот как хочешь, так Настьке и объясни, чтобы она ко мне больше не приставала! Пусть сама как-нибудь по жизни плывёт! А то мама то, мама сё… Надоело!
- Ты не мать! – резко воскликнула Антонина Анатольевна. – И мы с тобой обе понимаем, что лишили девочку настоящей матери! Неужели тебе ни капельки её не жаль?!
- Да тише ты, – произнесла Света и захлопнула дверь. Она слышала, как голос матери эхом разнёсся по этажам. – Давай всем соседям расскажем! Жалко… А меня кто пожалеет? Ты? Да ты даже соседей своих пожалеть не можешь! Они от тебя уже шарахаются! От тебя и твоих бесконечных нравоучений! Святоша, блин! А пусть слышат!
Переведя дух, Антонина Анатольевна тихо, но внятно произнесла:
- Ты ей всё расскажешь. Сама. Всё! Это моё последнее слово. И не надо мне угрожать!
- Вот какая ты, – сузив глаза произнесла Света. Она вскочила из квартиры, не забыв напоследок как следует хлопнуть дверью.
Антонина Анатольевна присела на небольшую банкетку, переведя дыхания. Она свою вину, конечно, никак не загладит, но уже переписала квартиру на внучку. Пусть хотя бы у неё будет немного моральной компенсации!
«Светка разозлится, когда узнает… Ничего, я помирать ещё не собираюсь. Как-нибудь подготовлю её к этой новости».
Ни она, ни выбежавшая в ярости Светлана не заметили, да и не могли заметить, что между вторым и третьим этажом сидел ошарашенный писатель. Он был сильно пьян, когда возвращался домой, поэтому уснул прямо на ступенях. Громкие голоса его разбудили, и теперь он сидел, оглушённый услышанным.
Вот как! У противной соседки у самой рыльце в пушку!
Это было интересно, но на детектив не тянуло. Разве что на слащавую мелодраму.
***
День преступления
Геннадий смотрел на пистолет. Никто, даже Галина, не знает о его существовании. Что говорить, подаривший его ни разу о нём не вспомнил! За целый год.
Серёга тогда напился сильно. Откуда он достал пистолет, Золотов не помнил. А может, он и не видел. Но зато помнил пьяный сбивчивый шёпот:
- Ты же детективы пишешь? Бери, бери, пригодится. Заряжен. Он чистый, не за-ре-ги-стр-ый, – так и не выговорив произнёс он.
Гена вертел пистолет в руках без задней мысли. Думал, какой бы криминал подошёл для лихой детективной истории, но оказался слишком пьян. Чтобы что-то придумать. Да будь рядом муза, он бы и её в таком состоянии не понял бы.
Писатель дополз до кровати. Всё вокруг кружилось, было плохо. Он положил пистолет на лоб, и он приятно охладил кожу.
«По-любому у полиции дел прибавилось! Походи, вынюхай какую-нибудь криминальную историю. Вот, считай, тебе и идея!»
Хоть они больше не обсуждали источники вдохновения, но почему-то лёжа в кровати, он вспомнил эту идею Серёги.
«А я попробую, поищу реальную историю», – решил он.
И уснул.
***
Утро было недобрым. Точнее, проснулся Гена даже не утром. Он помнил, как пил дешёвый коньяк в одиночестве, и хороший, выдержанный в компании Серёги.
- Ох, – выдохнул он, меняя позу в кровати. Ему хотелось в туалет, иначе бы он даже не пытался бы шевелиться! Так плохо ему давно не было.
Казалось, прошли часы, и тусклый день за окном уже сменялся вечером, когда Золотов вновь дополз до своей кровати. Дополз, суну руку под подушку и наткнулся… на что-то металлическое!
- Пистолет, – прошептал Геннадий, добавив пару ёмких нецензурных выражений. Он не помнил, как тот оказался под подушкой, но вдруг несказанно обрадовался, что живёт один. Не хватало ему истерики бабские выслушивать!
Его прошиб холодный пот. Оружие заряженное, стоит на предохранителе. А если бы он… нечаянно… сам в себя?
- Нужно похмелиться, – решил Гена и начал собираться. Одевался медленно, за окном совсем стемнело. Он пытался вспомнить, не убил ли кого вчера? И вдруг смутно припомнил, что хотел придумать реальную криминальную историю. Пьяный бред! Повертев пистолет в руках, он сунул его в карман пальто.
Вдохновения нет, есть только пистолет и похмелье.
- Из этого детектив не выйдет, – решил он и закурил. Это можно было сделать и на улице, да только пока одевался, писатель потратил все силы. А ещё эти бахи за окном! Ну сколько можно!
С трудом переставляя ноги, Золотов вышел на улицу и полной грудью вдохнул прохладный воздух. Сразу стало легче. А потом…
Бах-бах-бах!
- Заканчивайте это безобразие! – раздался знакомый противный голос. Антонина Анатольевна! – А ну, прекратить! Девять уже! Я спать собралась, а тут вы бахаете! – кричала женщина, кутаясь в пальто, которое она накинула прямо на халат.
В ответ раздался лишь смех и новые пуски фейерверков. Молодёжь их двора гуляла, развлекалась и явно не собиралась прекращать веселие из-за какой-то бабки.
«В такой какофонии убьют и незаметно будет», – неожиданно подумал Гена. И больше он не думал. Всё произошло быстрее, чем он додумал до конца. В голове мелькнули воспоминания, как недавно он слышал голос противной соседки… И она говорила о каком-то преступлении… Кого-то они лишили матери…
«Все только спасибо скажут», – решил он. Кровь стучала в висках, адреналин зашкаливал...
Соседка смотрела не на него, а куда-то в кусты. Ему это было только на руку.
Антонина Анатольевна заметно вздрогнула всем телом, замерла и начала оседать. Как в замедленной съёмке. Её рука потянулась к груди, лицо удивлённо вытянулось, а в глазах отражались яркие всполохи очередного фейерверка…
А никто вокруг, кроме писателя, этого даже не заметил.
Ну… или почти никто.
Не забывайте подписываться на канал, сообщество VK, ставить лайки и писать комментарии! Продолжение 👇