В нашем доме царила чистота – почти стерильная. У каждой вещи – свое место, даже на кухне каждая чашечка, блюдце были расставлены в определенном порядке. Такого белья, как у нас, я не видела больше ни у кого: кипенно-белое, хрустящее от крахмала, идеально отглаженное. Это всё – мама! Хозяйка, каких поискать. Папа её за это очень ценил, и считал, что таких, как жена – единицы. А уж готовила как! Даже в те далекие, трудные времена, когда с продуктами было сложно, она из ничего умудрялась приготовить так, что пальчики оближешь.
Я много переняла от неё, но в этом, опять же, её заслуга. Сколько себя помню, мы сидим с мамой на кухне: на мне красивое домашнее платьице, поверх которого аккуратный фартучек с кружевами – все сшито мамой, и она показывает мне, как раскатывать тесто, класть начинку в пирожки, лепить пельмени…
И шить, и вязать, и готовить и правильно убраться – так, чтобы и быстро и качественно – это всё мама.
Красивой маму назвать было нельзя, некрасивой - тоже. Скорее – обыкновенная. Милая. Аккуратная, с уложенными волосами и чуть подкрашенными бровями и ртом. Открытый взгляд. Говорила сдержанно, и всегда по делу, но всегда доброжелательно.
Каждым вечером, строго по расписанию, мама всегда читала нам с братом сказки, рассказы Носова, Драгунского. Когда стали старше, книги подбирались уже по возрасту и читались по очереди: я, мама, брат. Когда мог - папа. Марк Твен, Фенимор Купер, Дефо, Стивенсон...
Папы дома почти никогда не было. Он имел высокий офицерский чин, и ненормированный рабочий день.
До поры до времени мне казалось, что семья у нас – лучшая в мире. Никаких ссор, скандалов, размолвок. Всё спокойно и ровно.
Я уже училась в школе, в пятом классе, когда произошло нечто непонятное и страшное, изменившее всю дальнейшую жизнь семьи.
…Мы сидели за обеденным столом и ждали, когда мама принесет только что испеченный фруктовый пирог. Мама немного замешкалась на кухне, когда в дверь позвонили. Отец пошел открывать, мы с братом – за ним. Интересно же! Мама поставила на стол пирог и проследовала за нами в прихожую.
…В дверях стояла женщина в светло-сером пальто и белом-платке-паутинке, который немного съехал с волнистых белокурых волос. Она, явно волнуясь, что-то вполголоса говорила отцу. Увидев нас, женщина еще больше растерялась и, кивнув нам головой, медленно вышла.
Какое-то время в коридоре царила тишина, мама и отец стояли бледные, а мы, ничего не понимающие дети, моргая, смотрели, то на одного, то на другого.
Внезапно отец схватил шинель, и, кинув на ходу, что скоро придет, кинулся вслед за женщиной.
Мы вернулись на кухню. Мама разлила компот и разрезала пирог, после чего, ни сказав ни слова, вышла из кухни. Брат схватился за пирог и с удовольствием принялся жевать, шумно запивая компотом с ягодами. Я же отправилась вслед за матерью.
Она сидела в спальне и смотрела в окно. Такой я не видела её никогда. Бледная и окаменелая, она была совсем не похожа на ту мамочку, которую я любила.
Меня она не увидела, она будто была в своем мире и, не мигая, продолжала смотреть куда-то в даль.
- Мам, - потянула я её руку.
Мама медленно повернула голову в мою сторону, невидящим взором посмотрела куда-то выше меня и вышла из комнаты. Я посеменила следом. Мама зашла в ванную и закрылась там.
Я вернулась на кухню в полной растерянности. Понимала, что, что-то произошло, но что – в силу возраста не разумела.
Брат уплетал пирог, довольный, что никто его не ограничивает. Мне же кушать расхотелось, и я ушла в свою комнату – читать.
Проснулась ночью от скандала. Мама и папа ругались. Громко. До этого дня я никогда не слышала подобного. Напялив тапки, я, сонная, отправилась к спальне родителей. Приоткрыла дверь, но опять же – никем не была замечена. Им было не до меня.
Мама рыдала громко, захлебываясь словами:
- Ты предал меня! Предатель! Ненавижу, ненавижу тебя!
Отец стоял с багровым лицом и твердил:
- Говорю же тебе, это была ошибка. Больше такого не повторится. Я люблю только вас, тебя, наших детей.
И тут я заревела Громко. Я упала на пол и забилась в истерике. Перепуганные родители подскочили ко мне, отец подхватил на руки и принялся баюкать меня как младенца.
Я заболела. Поднялась температура, даже кашель, хотя врач сказал, что горло абсолютно спокойное. Много позже, уже учась в медицинском институте, я поняла, что это психосоматика, то есть в тот момент негативные эмоции так «стрессанули» меня, что подействовали на здоровье физическое.
Тогда же родители перепугались. Таскали меня по врачам. Отец чаще бывал дома, старался вырваться при каждой возможности. Мама крутилась возле, а я была счастлива – мама и папа вместе, они рядом и не ругаются больше!
С того времени я очень изменилась: манипулировала родителями вплоть до того момента, пока не повстречала Данилу, свою любовь, которая вылилась в долгие и счастливые отношения.
Автор Ирина Сычева.