Чего я только не вытворяла: волосы красила и в синий, и в зеленый и в красный цвет. Пирсинг прокалывала, даже стриглась под ноль. Тусовалась в компании неформалов, пропускала уроки, дерзила учителям, да, много еще чего. Держала родителей в напряжении постоянно.
В институт, все таки, поступила. Перед началом обучения, отец пригласил меня для беседы и сказал довольно жестко:
- Знаешь, есть такая поговорка: «По одежде встречают, по уму провожают?» Так вот, не усложняй себе жизнь, приведи себя и свой гардероб в порядок, чтобы с первых дней учебы преподаватели не заимели бы о тебе предвзятое мнение. Учиться итак не легко, а если ещё и придираться будут.… Смотри, это твоя жизнь. В школе тебя терпели, потому что у нас всеобщее среднее образование. В институте терпеть не будут, просто отчислят. Я понятно объяснил?
Объяснил он понятно, и я, покочевряжившись для виду, имидж сменила. А потом все наносное сошло на нет, я втянулась в учебу, потом встретила Данилу. В общем, тот инцидент, который лег тогда пудовыми гирями на мою неокрепшую детскую психику, сошел на нет.
Ссор родителей я больше не слышала, хотя отношения у них стали более сдержанными. Проявлений любви, которые они до этого часто выражали друг другу в каких-то ласковых словечках, поцелуйчиках и прочее, почти не стало. Но! Отец все свободное время был дома, нам уделял много внимания, а мама, мама, по-прежнему была лучшей мамой в мире!
И я и брат определились в жизни, построили свои семьи, все жили неподалеку друг от друга и, конечно же, тесно общались. Динамичная и насыщенная жизнь не оставляла и минутки на какие-то досужие размышления, тем более, что детская психотравма давно ушла куда-то в подсознание, и даже легких воспоминаний, связанных с давним случаем, не вызывала. Мама, папа, живы-здоровы, все у них хорошо, и это здорово!
Мамочка с годами стала даже лучше, чем была. Есть такие женщины, которым зрелый возраст идет. Статная, с гладкой кожей и совершенно не потускневшими, ярко-голубыми глазами, она всегда была аккуратно и, в меру модно, одета и причесана, что на нее было приятно смотреть.
Отец, после ухода в отставку, небольшое время поскучал, а потом развил бурную деятельность, к которой привлек всех нас. Мы купили участок, засадили его плодовыми деревьями, построили большой летний дом, баню и гараж. Пребывать на даче нравилось всем, особенно нашим с братом детям – дед для них благоустроил детскую площадку и бассейн.
Семейная идиллия закончилась в одночасье: умер папа. Инсульт.
…Не буду говорить о том, какая это трагедия для семьи, думаю, каждый человек, который столкнулся с потерей близкого человека, это понимает.
…То лето было тяжелым и нерадостным. Больше всего страдала мама. Она стала неразговорчивой, мало двигалась и постоянно сидела у окна в одной и той же позе – подперев рукой подбородок. И брат, и я, убеждали её переехать к кому-то из нас - хотя бы пожить, но она упорно не соглашалась.
Мы надеялись, что это пройдет со временем, но не проходило. Её будто перестало волновать происходящее. Еда в холодильнике, которую мы с братом заботливо приносили, подолгу оставалась нетронутой и мы всерьез забеспокоились.
Однажды, когда я в очередной раз пришла её проведать и увидела её в той же позе, я отчаянно попыталась в очередной раз вытянуть из этого безрадостного болота. Приготовила ужин, купила бутылку коньяка и усадила трапезничать, причем сначала разлила по рюмке.
- Давай, дорогая, папочку помянем. Светлая ему память, - сказала я.
Мама выпила рюмку, но есть не стала. Смотря куда-то в сторону, она сказала:
- А ведь он так мне ничего и не сказал. И теперь мне с этим жить…
Верите, нет, но я мгновенно, каким-то седьмым чувством поняла, о чем она. Из подсознания мгновенно выплыла картинка: красивая белокурая женщина в оренбургском платке-паутинке, папа, надевающий шинель…
- Мама, - сказала я, - папа тебя всегда любил. Даже не сомневайся.
Мама заплакала.
- Тебе этого не понять, - сказала она. – Он был единственным мужчиной в моей жизни. Я очень его любила. Всегда. А он…. Мог тогда ведь бросить нас…
Так безрадостно и бесперспективно прошел вечер. Я поняла тогда, что со смертью отца она смирилась, а вот с эфемерными переживаниями – нет. Надо было что-то делать, а что – я не знала.
Всю ночь я проворочалась без сна, и под утро приняла решение сходить к лучшему другу отца и сослуживцу Николаю Федоровичу.
Меня радушно встретили, жена, Нина Алексеевна, накрыла чайный стол, мы мило пообщались и жена дипломатично ушла.
- Дядя Коля, вы – лучший отцовский друг, наверное, многое знаете о нем. Хочу обратиться к вам с конфиденциальным вопросом.
Продолжение следует.
Автор Ирина Сычева.