Ирина протирала пыль с фотографий, когда в дверь позвонили. Три резких звонка — так звонил только брат. Она вздрогнула, отложила тряпку и направилась к двери. За последний месяц после похорон родителей Олег не появлялся, и его внезапный визит не предвещал ничего хорошего.
— Ну здравствуй, сестрёнка, — процедил Олег, переступая порог. В его голосе звучала плохо скрываемая ярость. Он сжимал в руках какой-то документ, и Ирина сразу поняла — это завещание, которое родители оставили у нотариуса.
— Олег, я... — начала она, но брат перебил её.
— С какого перепугу ты решила, что всё это достанется твоей семье? — он швырнул бумаги на журнальный столик. — Я их сын! Понимаешь? СЫН! А ты... ты просто...
Ирина почувствовала, как к горлу подступает ком. Сколько раз за эти годы она слышала это "просто". Просто дочь. Просто сестра. Как будто быть дочерью — это что-то второстепенное.
— Что я? — тихо спросила она, чувствуя, как дрожит голос. — Договаривай, Олег. Кто я?
— Ты всегда была в стороне! — он нервно ходил по комнате, задевая мебель. — Я помогал отцу с ремонтом, я возил маму по больницам, я...
— Ты?! — Ирина не выдержала. Годы молчаливого служения семье, бессонные ночи у постели больной матери, ежедневные заботы — всё это вырвалось наружу. — А кто готовил им еду каждый день? Кто стирал? Кто сидел с мамой ночами, когда у неё были приступы? Где ты был, когда папа падал в обморок, а я вызывала скорую?
Олег остановился, словно натолкнувшись на стену. В его глазах мелькнуло что-то похожее на сомнение, но он тут же отмахнулся:
— Это женские дела! Я мужчина, я...
— Ах, женские дела? — Ирина горько усмехнулась. — А деньги на лекарства — тоже женские дела? Я брала кредит, чтобы оплатить папину операцию. Где был ты со своими мужскими делами?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только тиканье старых часов — тех самых, которые отец когда-то привёз из командировки — нарушало её. Олег смотрел на сестру так, словно впервые её видел.
— Ты... брала кредит? — его голос звучал уже не так уверенно.
— Да, Олег. И до сих пор выплачиваю. Потому что быть дочерью — это не просто. Это значит быть рядом. Всегда. Даже когда тяжело. Даже когда никто не видит и не ценит.
Она подошла к серванту, достала толстую папку с квитанциями и чеками.
— Вот, смотри. Каждый рубль задокументирован. Каждый поход в аптеку, каждый визит врача. Я ведь знала, что однажды ты придёшь с претензиями. Потому что я "просто сестра".
Олег взял папку, начал листать документы. Его руки слегка подрагивали. На последней странице была фотография: Ирина и мама в больничной палате. Обе улыбаются, хотя видно, как им тяжело.
— Я... я не знал, — пробормотал он.
— Конечно, не знал. Ты ведь был занят своими мужскими делами.
— Какие-то странности в завещании, — юрист поправил очки и посмотрел на Олега. — Всё составлено по закону, никаких нарушений. Почерк вашей матери подтверждён экспертизой.
Олег молча смотрел в окно. За стеклом падал мокрый снег — точно такой же, как в тот день, когда отец впервые взял его на работу. "Ты же мужчина, сынок. Должен уметь всё," — говорил отец, показывая, как правильно держать инструменты. А Ирина тогда осталась дома — помогать маме с уборкой.
— Значит, ничего нельзя сделать? — спросил он, всё ещё глядя в окно.
— Можно оспорить, конечно. Но шансы минимальные, — юрист начал собирать бумаги. — И знаете... я видел много таких дел. Обычно они заканчиваются только разрушенными отношениями.
По дороге домой Олег остановился у старого дворика, где они с Ириной играли в детстве. Качели всё так же скрипели на ветру. Он помнил, как сестра всегда уступала ему право качаться первым — "ты же старший брат". А он... принимал это как должное.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от матери: "Зайди ко мне, сынок. Нам надо поговорить."
Квартира встретила его запахом яблочного пирога — мама всегда пекла его, когда предстоял серьёзный разговор.
— Я знала, что ты пойдёшь к юристу, — сказала она, разливая чай. — Ты всегда был упрямым. Как отец.
— Мам, но почему? — слова застревали в горле. — Почему всё Ирине?
Мать долго молчала, помешивая ложечкой в чашке.
— Знаешь, когда у меня случился первый инсульт, ты был на важной встрече. Я не винню тебя — ты строил карьеру. Но Ирина... она примчалась через весь город. Бросила важный проект, за который ей срезали премию. Она провела со мной три недели, спала на раскладушке...
Олег почувствовал, как к горлу подступает ком.
— Я звонил каждый день...
— Да, звонил, — мать грустно улыбнулась. — А она была рядом. Когда отцу стало плохо с сердцем, она взяла кредит на операцию. Знаешь, почему я об этом узнала только перед смертью? Она не хотела нас расстраивать. "Зачем вам лишние переживания", — говорила.
Мать достала из серванта старый фотоальбом.
— Посмотри, — она открыла последние страницы. — Здесь все наши праздники, дни рождения. Ты везде такой нарядный, успешный. А Ирина... она всегда за кадром. Готовит, убирает, помогает всем. Ты никогда не задумывался, почему?
Олег листал альбом, и перед глазами проносились годы. Вот он разрезает торт на своё повышение, а в отражении зеркала видно Ирину, моющую посуду. Вот его награждают на корпоративе, а сестра в этот момент сидит с мамой в больнице — он узнал эту дату по больничному bracelet на маминой руке.
— Ты всегда думал, что главный, потому что ты сын, — тихо сказала мать. — А она просто делала то, что считала правильным. Без громких слов и позы.
Олег смотрел на фотографии, и ему становилось стыдно. Как он мог быть таким слепым? Как мог не замечать?
— Я был неправ? — это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.
— Нет, сынок. Ты просто был таким, каким тебя воспитало общество. Мужчина, глава, наследник... Но знаешь, настоящая семья — это не про власть. Это про любовь и заботу. И твоя сестра поняла это раньше тебя.
Весь вечер Олег промаялся, не зная, как начать разговор. Раз десять набирал номер сестры и сбрасывал. В конце концов просто написал: "Ир, надо поговорить. Я приеду?"
"Приезжай, — ответила она. — Я дома".
Когда он вошёл в квартиру, Ирина возилась с коробками в зале.
— Вещи разбираю, — пояснила она, не глядя на брата. — Половину выкинуть можно, но рука не поднимается.
— Погоди с коробками, — Олег прислонился к стене. — Слушай... я тут с мамой говорил.
— И что? — Ирина продолжала перекладывать какие-то бумаги, явно нервничая.
— Да брось ты эти коробки! — не выдержал он. — Сядь, поговорить надо по-человечески.
Ирина наконец оставила бумаги и опустилась в кресло:
— Ну, говори. Что мама рассказала?
— Всё, — он тяжело вздохнул. — Про кредит твой, про больницу, про то, как ты с работы срывалась... А я, дурак, ничего не видел. Точнее, видел, но... как бы это сказать...
— Считал, что так и надо? — Ирина невесело усмехнулась. — Ну да, я же дома сижу, не пашу как ты на своей работе...
— Подожди! — перебил её Олег. — Дай договорить. Я ведь реально думал, что раз я деньги зарабатываю, значит, всё остальное — ерунда. Типа, что там сложного — за родителями присмотреть? А теперь вот... — он махнул рукой.
— Что теперь?
— Стыдно, вот что! — он почти выкрикнул это. — Мама мне такое рассказала... Ты что, правда три недели на раскладушке в больнице спала?
Ирина пожала плечами:
— А что делать было? Мама после инсульта сама не могла. Медсестёр не дозовёшься...
— А почему мне не позвонила? Я бы...
— Что ты бы? — она впервые посмотрела ему прямо в глаза. — Примчался бы со своей важной встречи? Бросил бы своих клиентов? Олег, ты даже на папин день рождения не приехал, потому что у тебя "срочный проект"!
Олег сел прямо на пол, привалившись к стене:
— Дерьмо я, да?
— Да нет... — Ирина вдруг как-то сразу сдулась. — Просто... обидно было. Знаешь, как папа тебя ждал? Всё говорил: "Сын приедет, вот увидишь". А ты прислал открытку. Красивую такую, с золотым тиснением...
— Чёрт... — Олег закрыл лицо руками. — А я ведь реально думал, что открытки достаточно. Что я же деньги отправил, значит, всё нормально...
Они помолчали. Из окна доносился шум машин и чей-то смех.
— Слушай, Ир... — наконец произнёс Олег. — Я завтра в банк поеду. Кредит твой закрою.
— Не надо, — она покачала головой. — Я уже почти расплатилась.
— Нет, это не обсуждается. И знаешь что ещё? Давай с домом разберёмся. Я тут подумал... ну его, этот дележ. Ты права была. Главное, что мы остались.
Ирина наконец улыбнулась — впервые за весь разговор:
— Знаешь, а я ведь тоже виновата. Надо было раньше тебе всё высказать. А я молчала, обижалась...
— Ну да, — хмыкнул Олег. — А я такой догадливый был, прям сразу бы всё понял.
Она вдруг рассмеялась:
— Помнишь, как в детстве дрались? Ты мне косы дёргал...
— А ты мне портфель в лужу кинула!
— Ага. И мама нас обоих в угол поставила.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Смех был какой-то нервный, с надрывом, но он словно смывал всю горечь последних дней.
Прошла неделя. Олег и Ирина встретились у риэлтора — решили всё-таки продавать родительскую квартиру. Когда все бумаги были подписаны, они вышли на улицу. Моросил мелкий дождь.
— Кофе? — предложил Олег. — Тут недалеко открылась новая кофейня.
В кофейне было тепло и пахло корицей. Они устроились у окна, как в детстве, когда мама водила их в кафе-мороженое.
— Знаешь, — Ирина грела руки о чашку, — я вчера все мамины альбомы пересмотрела. Столько всего вспомнила...
— И я смотрел, — Олег усмехнулся. — Нашёл фотку, где ты мне рожи корчишь, пока я с медалью стою.
— А ты помнишь, как мы ёлку наряжали? Ты всегда звезду наверх вешал.
— Ну да, — он отхлебнул кофе. — Потому что высокий. А ты все игрушки перевешивала, когда я уходил. Думала, я не замечал?
Они помолчали. За окном спешили куда-то прохожие, прикрываясь зонтами.
— Слушай, Ир... я тут подумал. Может, не будем делить деньги от продажи? Давай лучше вложим их во что-нибудь. Вместе.
Ирина удивлённо подняла брови:
— Это как?
— Ну, помнишь, мама всегда мечтала открыть свой магазинчик? Такой... уютный, с пряжей, с разными штуками для рукоделия. Она же классно вязала.
— И шила, — подхватила Ирина. — А папа всё говорил: вот выйду на пенсию, сделаю ей мастерскую...
— Вот! — Олег подался вперёд. — Давай сделаем это за них? У тебя же есть опыт в торговле, а у меня связи. Возьмём помещение в аренду...
— Погоди-погоди, — Ирина рассмеялась. — Ты серьёзно? Мы же друг друга поубиваем через неделю!
— Не поубиваем, — он стал серьёзным. — Знаешь... я многое понял за эти дни. Я ведь правда считал, что главное — это деньги, карьера. А теперь думаю: вот заработал я на свою машину, на квартиру... А что дальше? Сижу один в выходные, даже поговорить не с кем.
Ирина внимательно посмотрела на брата:
— Хочешь сказать, что семья важнее?
— Представляешь, да? — он картинно схватился за голову. — Поумнел на старости лет!
— Ну-ну, какая старость, — она шутливо толкнула его в плечо. — Тебе ещё жениться и детей растить.
— Вот! И им будет куда прийти — в магазин к тёте и дяде. Научатся вязать там... или что там обычно делают в таких магазинах?
— Господи, — Ирина закатила глаза, — ты даже не знаешь, во что предлагаешь вложить деньги!
— Зато ты знаешь! — парировал он. — Я с финансами разберусь, а ты с... этим самым, с товаром, с клиентами. Ну что, рискнём?
Она помедлила, размешивая сахар в остывшем кофе:
— Знаешь... а давай! Только учти: я тебе спуску не дам. Будешь отчёты вовремя сдавать.
— Договорились, — Олег протянул руку. — Партнёры?
— Партнёры, — она пожала его ладонь. — И... спасибо.
— За что?
— За то, что всё-таки понял.
Дождь за окном закончился, и сквозь тучи пробился солнечный луч. Где-то там, наверху, мама с папой наверняка улыбались, глядя на своих повзрослевших детей.