― Ну, чего ты расклеилась совсем, Рита? А ну, давай-ка, возьми себя в руки и побольше оптимизма. Ну, не конец же света приключился, подумаешь, ― свекровь, казалось, совершенно не понимала всей серьезности ситуации, в которой оказалась семья ее сына ― так равнодушно она говорила.
― Вы серьезно, Надежда Петровна? Вам-то легко говорить! А вы поставьте себя на мое место, ― Рита была готова разрыдаться в любую минуту.
― А что такого? Подумаешь, переезд. Что, люди до вас раньше никогда не переезжали, что ли? Не вы первые, не вы последние. Не раздувай из мухи слона, ― уже строго и с явным раздражением ответила Надежда Петровна. ― И вообще, хватит болтать, иди уже вещи собирай. У тебя всего три дня, а вещей у вас вагон. Я тебе всегда говорила, что ты транжира и покупаешь много лишнего. Если бы ты умела копить и откладывать, глядишь, вы с Пашкой давно бы уже своим жильем обзавелись, и сейчас не ломали бы голову, куда отправиться жить с двумя детьми. Вот теперь попробуй, упакуй весь свой скарб. А я посмотрю.
Это была последняя капля. Рита вскочила из-за стола, даже чая не допив, и ринулась в свою комнату со слезами. Как же ей было обидно услышать это от свекрови!
Хорошо, что у Риты сегодня выдался выходной, а дети в школе. Меньше всего ей хотелось, чтобы сыновья видели ее в таком состоянии.
Да и вообще, вся эта ситуация с внезапным переездом из дома свекрови стала шоком и для детей в том числе. Рита пока не понимала как, но должна была во что бы то ни стало организовать все так, чтобы принести детям как можно меньше стресса.
Хотя… Рита всегда была честна сама с собой и прекрасно понимала, что стресс сейчас у всех. И полностью огородить детей от сложившейся ситуации у нее вряд ли получится.
* * *
Рита с Пашей жили в квартире Надежды Петровны с того самого дня, как поженились. Свекровь никогда не была против невестки, даже наоборот, она еще и уговаривала сына не переезжать от нее.
― Сынок, ну сам подумай: зачем вам все эти проблемы? Что вы будете мотаться с Риточкой по чужим домам? Или ипотеку платить всю жизнь. Ни к чему вам это. Вы молодые, живите в свое удовольствие. Больше отдыхайте, путешествуйте, поживите для себя. Не тратьте деньги зазря. Ну, зачем вам платить кому-то за съемную квартиру или банку выплачивать всю жизнь? У меня места много, всем хватит, целых три комнаты. И когда детишки у вас появятся, нам всем тут будет комфортно. Мне одной жить совсем невыносимо. Я же с тоски помру.
Отец Павла умер давно, сестра переехала за границу. Надежда Петровна сильно тосковала и не хотела оставаться в одиночестве.
― Мам, нам как-то неудобно… ― мялся Паша, хотя в глубине души понимал, что пока у него с женой нет своего жилья, квартира матери ― отличный вариант. ― Но я поговорю с Ритой.
Удивительно, но молодая сноха не стала вредничать и показывать характер, мол, как это я буду жить со свекровью, а с благодарностью приняла предложение Надежды Петровны. Девушка она была простая, скоромная. Ни в быту, ни в общении у них не возникало никаких проблем.
Шло время, семья вполне комфортно существовала вместе. Со стороны могло показаться, что у них идеальные отношения. Мама с радостью заботилась и о сыне, и о невестке. Вкусно их кормила, убиралась дома, не лезла в отношения, не давала ненужных советов.
И даже рождение двоих мальчишек с разницей в полтора года никак не помешало. Наоборот, новоиспеченная бабушка с огромным удовольствием помогала Рите во всем, пока Паша работал, чтобы содержать семью.
Надежда Петровна ушла на пенсию и всю себя посвятила внукам. Рита жила с ней, как у Христа за пазухой. Не знала никаких проблем. Бабушка всегда на подхвате, лишнего не говорит, с радостью помогает, мальчиков просто обожает.
Паша с женой были очень благодарны Надежде Петровне. Но и они тоже не оставались в долгу. Всегда радовали маму и свекровь дорогими подарками, постепенно сделали ремонт почти во всей квартире, поменяли технику на современную и дорогую, заказали новую кухню. Однажды даже путевку на море ей купили, в рассрочку. Все были счастливы и довольны.
Когда Надежда Петровна неудачно упала на улице и сломала ногу, Рита не оставляла ее без внимания и заботы ни на минуту. Она ее и мыла, и кормила, и лекарства давала, потом помогала ногу массировать и разрабатывать. Невестка стала ей словно дочь.
Свекровь тогда даже не заметила, как снова встала на ноги.
Все изменилось в один день, идеальная жизнь лопнула как мыльный пузырь.
* * *
Как-то вечером, придя с работы, Паша и Рита обнаружили маму в очень странном состоянии. Она была какая-то потерянная, рассеянная. Ходила из угла в угол и не находила себе места. Надежда Петровна постоянно перебирала руками и бормотала что-то себе под нос.
Ребята уж подумали, что у нее что-то со здоровьем, может, давление поднялось, плохо стало, голова закружилась, потеряла связь с реальностью. Хотели скорую вызвать, но Надежда Петровна резко их остановила:
― Не надо мне никакой скорой. Или вы что, хотите упечь меня в больницу? А может, вы смерти моей желаете? А? Что молчите? Признавайтесь!
Рита и Паша стояли молча, пребывая в легком шоке. Никто из них не понимал, что происходит. С чего вдруг всегда тихая, спокойная бабушка сегодня будто белены объелась?
― Мам, что с тобой? Ты что такое говоришь?
― А вот что думаю ― то и говорю!
― Надежда Петровна, вам что, Катя звонила снова?
― Ну, надо же, какая ты у нас умная, сразу догадалась. Да! Звонила!
Рита тяжело вздохнула и поняла, что на этот раз дело серьезное.
Катя ― старшая сестра Паши, Ритина золовка. Она уже много лет жила за границей, там у нее муж-иностранец, ребенок, дом, собака, в общем, все хорошо. Но время от времени Катя звонила маме и настраивала ее против брата. Что уж Паша покоя не давал ― неизвестно. Казалось бы, все у нее в жизни хорошо: достаток, благополучие. Но тот факт, что Паша со всем своим семейством жил в квартире матери, ну никак не давал Катерине жить спокойно.
Надежда Петровна ― наивная душа, дочку очень любила и к ее мнению прислушивалась. Каждый раз после разговора с Катей мама становилась какой-то печальной, но потом забывалась в домашних хлопотах и заботах о внуках, и всё возвращалось на круги своя.
Но не в этот раз.
― Значит, так. Через несколько дней Катя с сыном возвращаются в Россию. Она ушла от мужа, и ей теперь негде жить. Вы со мной прожили десять лет. А дочь моя жила сама, без моей помощи. Теперь настало время мне и ей помочь. Для вас я и так слишком много сделала. Так что у вас есть три дня, чтобы переехать и освободить жилплощадь.
Рита аж рот раскрыла от изумления.
― Вот это новости… ― только и выдавила она. Хотя, честно говоря, ей хотелось выразиться нецензурно.
― Мам. У нас семья, дети. Мы с Ритой на работе целый день. Сейчас идет учебный год. Ты хоть представляешь себе, как сложно осуществить то, что ты придумала?
― Да и вообще, Надежда Петровна, а как же ремонт, мебель, техника? Мы столько сил и средств вложили в вашу квартиру, и явно не для того, чтобы ваша Катя здесь жила в комфортных условиях!
Рита давно недолюбливала золовку. И чувство это было взаимным. Катя всегда смотрела на милую юную Риту свысока, всем своим видом давая понять, что она не пара ее брату и не ровня ей. Поэтому, когда Катя наконец-то устроила личную жизнь и переехала жить к иностранцу, а потом вышла за него замуж и родила ребенка, Рита выдохнула с облегчением.
Но Катя и оттуда продолжила капать на мозги матери. Она все пыталась убедить Надежду Петровну, что Паша с Ритой мечтают завладеть ее недвижимостью, что при любом удобном случае они ее сразу же выгонят из собственной квартиры, что они ждут-не дождутся ее смерти, и все в таком духе.
А уж когда Кате пришлось оставить сытую жизнь и вернуться на родину, она не стеснялась в выражениях, обвиняя брата и его жену во всех смертных грехах. Мать, которая и так чувствовала вину перед дочерью за то, что сыну предоставила кров, а ей ничего, слепо поверила и согласилась выставить семью сына вон.
Никакие уговоры на нее не действовали. Она даже слушать Риту не хотела. Только все повторяла: «Катя, моя Катенька скоро приедет».
Рита была в отчаянии. Найти сейчас комфортное… да чего уж там, обычное жилье для большой семьи было просто нереально. Да и денег лишних не было. Они с Пашей только-только за новую кухню рассчитались. Которая теперь, судя по всему, будет радовать новую хозяйку ― Катерину.
Но деваться некуда. По факту хозяйка квартиры ― Надежда Петровна. А сын с женой ― никто. Пришлось задействовать все ресурсы и все-таки освободить квартиру к назначенному сроку.
Рите несказанно повезло. Ее коллега, услышав историю с переездом, любезно предложила ей пожить в пустующей двушке, которая досталась от мамы. Впоследствии Рита с мужем выкупили эту квартиру на очень выгодных условиях.
Возможно, эта ситуация даже пошла им на руку. Ребята наконец-то обрели независимость и начали жить своей собственной жизнью.
Чего не скажешь о Надежде Петровне. Ох, как несладко ей пришлось с дочерью! Своенравная Катя в открытую командовала матерью, верховодила в доме, ругалась и постоянно провоцировала конфликты. Все ей было не так, все раздражало. Катя и раньше была не подарок, а уж после того, как ее мечты о сладкой жизни разбились о реальность, стала совсем невыносимой.
Много слез пролила Надежда Петровна. Она даже пыталась обратиться к снохе за помощью. Только вот Рита даже трубку брать от свекрови не захотела.
Нажилась.
Автор: Ирина Родионова
Живи и радуйся
Дарья бродила по огромному магазину. В нем, как в лабиринте, легко можно было заблудиться – хитроумные маркетологи специально устроили все так, чтобы покупатели не смогли выбраться из плена товарного изобилия, угодливо разложенного на витринах.
- Все, что угодно для души! Чего изволите? Фруктов? Пожалуйста!
В плетеных корзинах (чтобы аппетитнее смотрелось) россыпью драгоценных великанских гранатов красуется спелая черешня. Так и просится в рот. В тонкой пушистой кожице, на ощупь напоминающей щечку невинного младенца, искусно, нарядным бочком обращенные к покупателю, так и манят к себе восхитительные персики. Груши радуют многообразием сортов. Экзотические бананы от зеленых до ярко-желтых, на любой вкус, соседствуют с красивыми, густо-красными, почти бордовыми яблоками. Гроздья винограда, прозрачного, медового, вальяжно свисают из искусно сделанных ящичков, призывая зевак: купите, купите, ну купите же нас!
Дарья полюбовалась налитыми южным, сладким соком, ягодами. Отошла. Проползла мимо холодильников, где за чисто протертыми стеклами тесно друг к другу стояли бутылки, бутылочки, баночки и коробочки с молочной продукцией. Молоко, йогурты, сметана, творог – десятки наименований, сразу и не разобраться, где что.
Можно было бы купить банку зерненного творога в сливках, бухнуть в него пару ложек вишневого варенья и с наслаждением съесть. Можно и сырка взять, козьего, например. Говорят, полезный. Или коктейля молочного со вкусом пломбира – раньше в городском кафе «Буратино» Дарья частенько такой сыну покупала. А теперь, гляди-ка, бери бутылку готового, да пей, сколько хочешь, и в очереди стоять не надо.
При мысли о Саше, сыне, сердце Дарьи тоскливо сжалось. Как давно это было: Сашке восемь лет, они сидят за столиком кафе и смеются. Сашка потягивает через трубочку коктейль, и трубочка, елозя по почти пустому донышку стакана, издает хрюкающие звуки. За Сашку делается даже неловко, но тот не замечает маминого смущения и заливисто хохочет. Где теперь Дарьин Сашенька? Нет его на свете. Его нет, и кафе «Буратино» тоже нет – в небольшом павильоне на Вокзальной улице теперь расположен модный суши-бар. Что это за суши-бар, Дарья не имеет никакого понятия – она пробегает мимо, стараясь даже не глядеть на витрину.
Около продолговатых ящиков с замороженными полуфабрикатами какая-то пара застряла:
- Да возьми ты сразу в упаковке. В них льда меньше! – говорит женщина средних лет, коротко стриженная, в смешных парусиновых штанах.
Но ее супруг не слушает: специальным совочком ссыпает в пакет красных, похожих на российскую медведку, то ли жуков, то ли раков неаппетитного, диковинного вида.
Мужчина – ровесник Саши. Он совсем не похож на сына Дарьи: Саша был высок и жилист, а этот, наоборот, коренаст и грузен. У Саши темные волосы и карие глаза, а у мужчины светлый ежик на круглой крепкой голове и глаза светлые. Разве что улыбка одинаково открытая и добрая. Дарья не удержалась:
- А что это такое вы сейчас берете?
Женщина ответила:
- Креветки. – Она взглянула на Дарью, и поспешно добавила: - Но они вам не понравятся.
- Почему?
- Ну… вы раков пробовали? – мужчина вмешался в разговор, - так они раков напоминают. Сваришь с укропчиком и трескаешь под пивко.
Дарья улыбнулась и призналась, что никогда не пробовала раков.
- Да ладно, уж любой парень наловит! – сказал мужчина.
- Да у нас в семье не было мужиков-то, одни девки. Отца убило на войне. Остались мама да нас трое. Какие там раки. Нет. Не пробовала.
В глазах незнакомого мужчины плеснулся жалостливый, понимающий интерес. И этот его интерес вдруг толкнул Дарью к нему ближе. Будто открылась запертая дверь, и кто-то ее ласково позвал внутрь, из морозной, стылой нежити в тепло уютного дома.
Плотину, тщательно сдерживаемую стеной долгого молчания, наконец прорвало. Дарья заговорила. Она рассказала незнакомцу про похороны мужа год назад, про то, как сын ушел вслед за отцом через три месяца. Про то, как она осталась совсем одна, и даже невестка не приехала, и внучка, наверное, не знает, жива бабка или нет. И что ей сегодня день рождения, и она решила купить что-нибудь вкусненькое, но не знает, что. Ничего совсем не хочется. И что ей исполнилось восемьдесят семь лет, и родом она из деревни Дыми, и там, в деревне Дыми, она видела, как немецкие летчики стреляли по домам, а мама отгоняла ее от окна… И что ей так не хватает Сашеньки, а он совсем ей не снится, Колька, паразит, каждую ночь ее бранит, поедом ест, а Саша так и не приходит…
Только бы не ушла эта пара, только бы выслушала ее. Она так давно ни с кем не разговаривала…
. . . ДОЧИТАТЬ>>