Первые годы жизни ребенка не всегда проходят в благоприятных для развития условиях. Но результаты влияния даже самых неблагоприятных внешних факторов можно попытаться нивелировать с помощью других внешних факторов.
Не так давно я прочитала очень хорошую книгу, которую написали Брюс Перри и Майя Салавиц. Она называется «Мальчик, которого растили как собаку, и другие истории из блокнота детского психиатра».
Книга состоит из нескольких историй, в которых рассказывается о том, как психологическая травма, перенесенная в детстве, влияет на формирование мозга ребенка. Несмотря на пугающее название и не менее пугающие реальные истории, книжка достаточно позитивная.
История из этой книги о мальчике Джастине была следующей. В результате трагических событий младенец остался без родителей и его взяла к себе жить бабушка. Но, к несчастью, и бабушка вскоре умерла. Джастин «по наследству» достался бабушкиному мужу, 65-летнему собаководу, у которого никогда не было своих детей. Приемный дедушка не был злым и бездушным человеком, он начал заботиться о ребенке так, как умел. А умел он заботиться только о собаках, которых содержал в клетках. Как и собак, он кормил малыша, мыл, периодически выпускал из клетки поползать и поиграть с другими своими питомцами (не понятно, где были органы социальной опеки, которые обычно так активны в США).
Собаковод-дедушка даже предпринял попытку показать ребенка врачу, но врач сказал, что ребенок слабоумный и посоветовал осуществлять за ним хороший уход. Так Джастин провел 5 лет своей жизни и в конце концов попал к специалистам (врачам, психиатрам, педагогам), которые стали с ним интенсивно заниматься. К тому моменту, когда психиатр Перри впервые увидел мальчика, Джастин находился в госпитале. Он сидел в закрытой решеткой кроватке, похожей на клетку, и бросался фекалиями в медсестер, никого к себе не подпуская.
Специалистам удалось совершить, на мой взгляд, чудо. Через некоторое время мальчик, который совсем недавно был похож на дикого зверька, начал учиться в обычной школе. Естественно, такое начало жизни, какое было у Джастина, не могло не отразиться на функционировании его мозга. Какие-то вещи, которые у сверстников получались легко, этому ребенку давались с трудом, поэтому одноклассники часто его дразнили.
Следующая часть истории мне показалась очень трогательной.
Психиатр Брюсс Перри, который занимался с Джастином, пришел к нему в класс, на урок, напоминающий классный час в наших школах. Перри принес с собой пластиковую модель мозга, чтобы рассказать детям о том, что их товарищ Джастин является обладателем уникального мозга. Видимо, были найдены нужные слова, нужные интонации, потому что после этого рассказа дети стали иначе относиться к Джастину и его особенностям. Сам герой истории тоже присутствовал на этом собрании и необычайно гордился своим уникальным мозгом.
Из советской школы
В 70-е годы ХХ в. в Советском Союзе было принято отдавать маленьких детей на воспитание бабушкам и дедушкам. Об этом в свое время пела Алла Пугачева:
«У меня сестренки нет, у меня братишки нет.
Папа с мамой ходят в гости к нам. Стало модным одного малыша иметь
всего, да и то подкинуть старикам».
В общем, до середины первого класса я жила у бабушки с дедушкой, а по выходным с родителями. Читать и считать я научилась легко, поэтому в 6 лет 11 месяцев меня решили отдать в первый класс. Я мечтала пойти в школу и всем говорила, что обязательно стану отличницей. Мое рвение дома молчаливо одобряли, но как-то так получилось, что мне никто не объяснил, что именно нужно делать, чтобы стать отличницей, и зачем вообще ходят в школу. В детский сад я не ходила, потому что часто болела.
В школе оказалось весело — там было много детей. Но кое-какие моменты мне определенно не нравились. Например, когда я писала, некоторые буквы почему-то неожиданно для меня получались написанными в другую сторону. Дедушкины попытки помочь: «Посмотри, Вика, буква К должна быть похожа на крышу дома» — меня окончательно дезориентировали, ведь чтобы К стала похожа на крышу дома, ее нужно было повернуть в ту сторону, которая уж точно не «та». Проблемы были также и с цифрой 2 – у меня не получалось нарисовать извилистый хвостик. Тот факт, что, якобы двойка похожа на лебедя, мне тоже мало помогал — я знала, как выглядит лебедь, у него нет никаких извилистых линий снизу. Снизу у него лапы. Или дедушка имел в виду волны?
В итоге во время первых осенних каникул я с гордостью зачитывала по телефону бабушкиным многочисленным сестрам содержимое своего табеля: поведение удовлетворительное (кто бы мне тогда намекнул, что «удовлетворительное» — это не самое лучшее поведение), а по всем предметам четверки.
Во втором полугодии моего первого класса дедушка заболел и родителям пришлось перевести меня в другую школу, рядом с их домом.
Новая школа в центре города оказалась совсем не похожа на типовое здание прежней. Выйдя из гардероба, я робко подошла к подножью огромной, как мне показалось, белой лестницы, которая вела к большому белому бюсту Ленина со строгим лицом. Теперь каждый день я должна была подниматься в свой класс по этой лестнице. С перепугу мое поведение стало примерным, а следом за ним и успеваемость. Таким образом, я стала отличницей исключительно благодаря строгому взгляду гипсового Владимира Ильича.
Из книги "Исключительные" (автор — Виктория Ефимова)
Продолжение следует
Читайте другие наши статьи: