Валентина не взвизгнула, не закричала и даже не ойкнула. Она просто отшатнулась от окна и, повернувшись к подошедшему профессору Бейзеру, отрывисто сказала:
- На кровати ещё одно тело.
Тот уперся лбом в стекло и прищурился:
- Не волнуйся, это не труп. Там живой человек лежит.
- Жених Ирмы? – сообразила Валентина. – Как его зовут?
- Глеб Рудаков.
- Давайте войдём, может, ему помощь нужна?
Бейзер пожевал губами, как прежде делал на лекциях, когда переходил от одной темы к другой.
- Столкновение с чужим горем всегда меня обескураживало, - признался он. – Не знаешь, ни что сказать, ни что сделать. А к утешителям наш парень сейчас самую большую ненависть испытывает, точно тебе говорю.
- Мы не станем его успокаивать, - пообещала Валентина. – Просто убедимся, что он не наглотался таблеток или вены не вскрыл. Отсюда разве разглядишь?
- И ты, конечно, хочешь воспользоваться моментом и осмотреть комнату Ирмы, - пробормотал Бейзер. – Раз уж Глеб вломился, он и виноват. Умно.
Валентина плотно сжала губы. Кажется, профессор в самом деле думает, будто она по-прежнему обладает феноменальными способностями, которые вознесли ее на вершину профессии. Верит, что Валентина сейчас легко может ими воспользоваться. Он слышал о её стычке с Выжигиным, о нервном срыве, но как далеко всё зашло, вероятно, и понятия не имеет.
Eй хотелось немедленно напомнить ему, что решала она всегда математические задачи, а не криминальные. Так что зря он рассчитывает на чудо. Да и вообще… Чудес не бывает, лишь цепочка событий, которую невозможно увидеть целиком. Зачастую люди замечают только последнее звено и принимают его за чудо.
- Сейчас мы нарушим закон, - сказал Бейзер и толкнул балконную дверь, которая раньше была опечатана. Переступил через высокий порог и негромко позвал, двинувшись вперёд: - Глеб! Глеб, посмотри на меня.
Лежавший ничком на кровати парень что-то промычал. Бейзер подошел и, взяв за плечо, перевернул его на спину. Тот оказался заплаканным и пьяным. Бейзер начал тянуть его за руки, увещевая подняться и пойти в свою комнату, но тот явно не понимал, чего от него хотят, и вяло отбивался.
Пока Бейзер занимался женихом, Валентина бегло осмотрелась. Комната тронула её. Здесь все было таким светлым, чудесным и нежным. Девичьим! Ей хватило пары минут, чтобы понять главное: Ирма очень любила свою погибшую мать и бережно хранила память о ней. Всюду стояли фотографии в красивых рамках. Снимки счастливой молодой семьи, где маленькая Ирма сидела то на руках матери, то на плечах отца, были развешаны по стенам.
Заметив, что Валентина рассматривает студийный портрет матери Ирмы, профессор на секунду отвлёкся и пояснил:
- Моя племянница. Красивая была девочка и очень умная. Попала под машину. Такая страшная и нелепая смерть. Валентина кивнула, соглашаясь.
- Ни одного фото с отцом после смерти матери, - пробормотала она себе под нос. - В тот год мир ребёнка рухнул.
Тем временем Бейзеру удалось поднять Глеба с кровати. Старик проявил чудеса силы и выносливости, взвалив безвольное тело на плечо и сделав несколько шагов по направлению к двери.
Валентина подумала, что Бейзеру нужно было бы позвать кого-нибудь на помощь, но, как обычно, вслух не произнесла ни слова. Только отступила в сторону, чтобы дать ему дорогу.
Поравнявшись с ней, профессор крякнул от натуги, а потом повернул голову и хрипло сказал:
- Пойдём отсюда от греха подальше.
Покинув комнату, он сгрузил Глеба на маленький диван, стоявший в нескольких метрах от двери, в торце балкона, и мрачно оглядел парня с ног до головы. Тот являл собой жалкое зрелище.
- Н-да, - сказала Валентина, - нескоро мы сможем с ним поговорить.
Невысокий, гармонично сложенный, Глеб Рудаков даже в полубесчувственном состоянии выглядел красавчиком. Жгучий брюнет с длинными ресницами и аккуратным прямым носом, он наверняка пользовался успехом у девушек.
- Ясно, почему парень именно сейчас напился, - в глазах профессора промелькнуло сочувствие. - Сначала он был в шоке, потом за него принялась полиция, а теперь, видно, бедолага по-настоящему осознал потерю. Кстати, его мать, Анастасия Антоновна, здесь, в доме. Единственная из всех почти не выходит из своей комнаты. Пойду, позову её. Ты пока побудь здесь, посторожи Глеба.
Валентина молча кивнула. Они с профессором стояли возле дивана практически плечом к плечу. Разворачиваясь, чтобы уйти, Бейзер решил напоследок отдать ей последнее распоряжение. Девушка увидела бледные тонкие губы, которые произнесли:
- Ты пока оглядись и подумай.
- Что? – растерянно переспросила она.
И тогда профессор Бейзер резко бросил:
- Включи мозг, Валентина!
Именно эта фраза оказалась ключом к запертому подземелью, в котором обитали монстры.
Неожиданно всё закружилось у Валентины перед глазами. Мир качнулся и поплыл, превращаясь в воронку, куда начало засасывать газон под балконом, деревья, облака на горизонте… Включи мозг, Валентина! Пространство свернулось кульком, водоворот подхватил девушку и в один присест перебросил на двадцать лет назад, в старую квартиру с шатким письменным столом возле окна и с высоким стулом, к которому её привязывали бельевой верёвкой: чтобы не вставала во время занятий и лучше училась.
Рот профессора Бейзера превратился в оскаленную пасть её собственного родителя, который наклонялся к склонённому лицу дочери и истерически орал: «Включи мозг, Валентина!»
Свою мать она не помнила, братьев и сестёр у неё не было. А когда ей исполнилось шестнадцать, отца избили на улице до смерти. Преступника не нашли. Шутка ли: полгорода подозреваемых! Каждый, кто знал отца Валентины, мечтал его убить, поскольку тот был злым, вздорным и жестоким типом. Несостоявшийся учёный, изгнанный из научной среды за плагиат и подтасовку фактов, он задался целью сделать из дочери новую Софью Ковалевскую.
После смерти отца выяснилось, что у него есть сестра – милая и добрая женщина, которая сразу же забрала сироту к себе. Девочка стала четвёртым ребёнком в семье, где к ней впервые начали относиться по-человечески. Но было уже поздно – Валентина захлопнулась, как устрица.
В момент стычки с профессором Выжигиным этот перенос в прошлое случился в первый раз. Выжигин крикнул: «Когда что-то делаешь, включай мозг, идиотка!» И тут же появился чёрный смерч, подхвативший Валентину и швырнувший её в детство, на скрипучий стул возле письменного стола с разболтанными выдвижными ящиками.
Злоба, направленная против неё, подействовала, как тёмная сила, а слова «включи мозг», сказанные агрессивным тоном, повернули ключ в замке двери, за которой прятались самые худшие воспоминания.
Конечно, профессор Бейзер об этом не знал. И использовал столь опасную фразу совершенно случайно. Его слова не несли никакого отрицательного заряда, но сказаны были довольно энергично. Этого оказалось достаточно для того, чтобы спровоцировать очередной приступ.
Когда в голове прояснилось, Валентина обнаружила себя сидящей на корточках возле вытянутых ног Глеба Рудакова. Она долго смотрела на его башмаки с декоративной перфорацией, силясь вспомнить, как называется такая обувь.
- Броги, - сказал голос у неё над головой.
Вероятно, она пробормотала свой вопрос вслух, и на него кто-то услужливо ответил.
Подняв глаза, Валентина увидела незнакомого мужчину лет сорока – невысокого, жилистого, с короткими и жёсткими тёмно-рыжими волосами. Узкие глаза с нависающими веками смотрели пристально. Мужчина тоже сел на корточки и грубовато спросил:
- Что это с вами? Приложились к бутылочке горячительного, да?
На его щеках играл румянец кирпичного цвета. Незнакомец казался крепким, здоровым и деятельным.
Валентина ничего не ответила, стараясь как можно быстрее взять себя в руки. Сделала усилие и поднялась. Мужчина поднялся вслед за ней, оказавшись почти на голову ниже.
- Кто вы такой? – через силу спросила девушка.
К счастью, он не стал кривляться и отвечать вопросом на вопрос. А просто коротко представился:
- Артур Еньков, детектив.
- Вы тот самый частный сыщик, которого все так ждут? – Валентина тряхнула головой, разгоняя остатки морока, и демонстративно посмотрела на часы. Маленькие часики на тонком золочёном браслете были единственным украшением, которое она постоянно носила. - Почему вы так поздно?
Еньков стоял с непроницаемым лицом и было непонятно, слышал ли он её вообще или думал о своём.
- Расследование начинается с подготовительной работы, - наконец, ответил он. – Ехать на место с пустыми руками бессмысленно. У каждого преступления есть подоплёка. Зачастую её можно найти в документах – завещании, брачном контракте, договоре дарения… Ну, и всё такое прочее.
Валентина кивнула – объяснение показалось ей логичным и всеобъемлющим. Детектив в её глазах был реабилитирован.
- Меня зовут Валентина Белоцерковская, я коллега профессора Бейзера, приехала поддержать его в трудную минуту. До сегодняшнего дня я ни разу не бывала в этом доме.
- Ясно, - Еньков коротко кивнул и тут же обернулся, услышав голоса за спиной. На балкон как раз выходил сам Бейзер, ведя за собой женщину лет сорока пяти с совершенно несчастным лицом. Не обращая внимания на незнакомых людей, она бросилась к сыну и упала на диван, обнимая его двумя руками. И тут же запричитала:
- Глебушка, мальчик мой, что же ты с собой делаешь, а? Что же ты так изводишь себя, а?
То, как она смотрела на Глеба, с каким неистовством гладила его по голове, многое открыло Валентине.
Анастасия Антоновна явно была из тех матерей, которые вместо того чтобы учить малыша делиться конфетой с близкими, буквально изо рта вытаскивают свою конфету и отдают ему. Бессмысленное, вредное и показное самопожертвование, которое ещё ни одному ребёнку не принесло пользы.
Уж Валентина-то была докой по части воспитания! Удочерённая тётей, она внезапно обзавелась сестрой и двумя братьями, и несколько лет по-взрослому наблюдала за тем, как родители выстраивают отношения со своими чадами. Ее острый, как лезвие, ум, мгновенно фиксировал плюсы и минусы любого запрета или, наоборот, попустительства.
- Скорее бы мне разрешили забрать Глебушку домой! – простонала Анастасия Антоновна, припадая щекой к плечу сына. У неё было вытянутое лицо, которое казалось еще длиннее из-за распущенных волос, разделенных надвое ровным пробором. – Когда же, когда же найдут душегуба?!
- Скоро найдём, - бросил Еньков, и профессор Бейзер сразу же повернулся к нему.
- Полагаю, вы частный детектив? – спросил он, хмурясь.
- Еньков. А вы, наверное, Лев Сергеевич? У меня для вас кое-что есть. Нужно поговорит наедине.
- А вот Валентина… - начал было Бейзер, но сама Валентина тут же вмешалась:
- А я как раз хотела зайти в свою комнату и переодеться. Потом прогуляюсь по участку. Если что, телефон со мной.
Она кивнула мужчинам и через комнату профессора вышла в коридор. Никакой внешней лестницы, по которой можно было бы спуститься на землю прямо с балкона, не было вовсе. Если преступник пришёл извне, ему пришлось использовать альпинистское снаряжение или приставную лестницу. В таком случае полиция наверняка нашла и зафиксировала следы вторжения.
На улице стало прохладнее: солнце спряталось за тучи и довольно долго не показывалось. Валентина зашла в свою «комнату с пейзажем» и сменила футболку на рубашку. Очень удачно, что её оставили одну. После приступа паники, которого она совершенно не ожидала, нужно было привести мысли в порядок и разобраться в том, что произошло.
По крайней мере фразу, которая уже дважды спровоцировала приступ, она вычислила. Это был огромный шаг на пути к тому, чтобы взять ситуацию под контроль. Наверное, поэтому страх немного отступил. Валентина отлично понимала, что радоваться всё-таки рано и вникать в детали преступления пока что не стоит. Но в её душе уже пробудились любопытство и азарт, совладать с которыми оказалось очень трудно.
Как только она вышла на задний двор, на неё сразу же набросилась предприимчивая домоправительница Аврора.
- Садитесь, перекусите. Я тут бутербродики с паштетом приготовила, тарталетки с ветчинкой и варёным яйцом. Всё вкусненькое и лёгкое. Ещё чай есть и кофе – что пожелаете. У нас тут не Европы, но тоже, знаете, не Занзибар какой-нибудь.
Она усадила Валентину за крохотный стол с единственным стулом. Неподалеку жались друг к другу подружки невесты, расположившись на длинной сосновой лавке с огромными кружками в руках.
Принявшись за бутерброды, Валентина заметила, как Аврора разложила на свободном столике салфетку и, водрузив на неё расписную тарелку с тарталетками, принялась со всех сторон фотографировать получившийся натюрморт.
- Блог веду, - не без гордости бросила она, увидев, что за ней наблюдают. – Рецепты выкладываю, даже видео записываю. Все так делают! А я что, лысая?
С этими словами домоправительница гордо удалилась, покачивая бёдрами.
Валентина с удовольствием поела, после чего встала и неспешно пошла вдоль дома, делая вид, что разглядывает цветы на клумбах. Цветы, конечно, были красивыми, но Валентину больше интересовали забор, ворота и калитка, ведущая к соседям. Обойдя дом по периметру, она зашла на второй круг и возле калитки словно невзначай остановилась.
Щеколда на ней действительно имелась, но сама калитка была декоративной, и в щель между досками можно было легко просунуть руку. Впрочем, обиталище соседей, похожее на кремовый замок, наверняка охранялось не хуже, а то и лучше дома, в котором произошло убийство. В любом случае, версию вторжения извне полиция наверняка тщательно проверила.
Валентина уже хотела вернуться в дом, когда её внимание привлёк ближайший куст барбариса. Возле него были хорошо заметны очень странные следы, которые напоминали отпечатки стремянки с круглыми ножками. Выглядело всё так, будто предполагаемую стремянку передвинули раз двадцать. Лунки располагались в полном беспорядке. Валентина уставилась вверх, пытаясь понять, нет ли чего интересного на самом заборе. Может быть, кто-то сделал тут тайник?
В этот момент калитка распахнулась, и снова появилась Катерина – девушка в цветастом сарафане. Вблизи стало ясно, что не такая уж она и молодая, как Валентине показалось сначала. «Лет тридцать пять, - прикинула та, - а то и больше».
- Ой, чуть не сбила вас, - воскликнула Катерина. В руках у неё оказался огромный стеклянный кувшин с морсом, в котором плавали дольки лимона и листики мяты. – Хочу предложить этим несчастным напиток из холодильника… Только эту боюсь, Аврору. Всё время она орёт, как такую можно терпеть, не понимаю!
- Не подскажете, что это тут за отпечатки такие странные? – Валентина поддалась порыву и решила задать вопрос в лоб.
Фокус удался, потому что реакция Катерины была очень яркой. Она испугалась, смутилась и расстроилась. Все эти чувства пробежали по её лицу за несколько секунд и исчезли, будто их и не было.
- Это? А, да это садовник здешний что-то такое подрезает, подкапывает. Всюду суётся со своими тяпками да шлангами, но только всё портит и ломает.
Валентина ещё ни разу не видела тут садовника-разрушителя. Возможно, сегодня у него был выходной.
- Ладно, пойду, кувшин на стол поставлю. А то он холодный, у меня руки замёрзли.
Плавной походкой царицы Савской Катерина отправилась через газон к кучно стоящим столикам, за одним из которых Валентина недавно перекусывала.
Ни профессора, ни частного сыщика не было видно. Валентина решила прогуляться по дому, чтобы понять и запомнить, где какое помещение расположено. Так, на всякий случай. Обходя первый этаж, она миновала свою комнату и тут же остановилась. Какая-то деталь бросилась ей в глаза.
Она вернулась и тут же увидела краешек конверта, который кто-то подсунул под её дверь. Торопливо вставила ключ в замок. Так и есть! Конверт лежал внутри – заклеенный, без всяких надписей. Вскрыв его, Валентина обнаружила сложенный пополам листок, на котором печатными буквами было нацарапано: «Я знаю, кто убийца. Встретимся в полночь у одинокой липы. У меня есть доказательства. Приходите одна».
Валентина помахала листком в воздухе, размышляя не о том, кто написал записку, а о том, почему её подсунули именно ей.
И в этот момент до её ушей донёсся исполненный ужаса женский крик – длинный и протяжный.
Продолжение: