Еще в конце 19 века словосочетания «салонный художник», «салонное искусство» приобрели пренебрежительный оттенок, хотя первоначально указывали лишь на место, где выставлялись работы художников.
В России так стали называть тех художников, которые не примкнули, например, к отряду передвижников, писавших на остросоциальные темы, а по мнению части художественного сообщества, ориентировались на коммерческий успех и непритязательные вкусы широких слоев населения.
Зачем без конца противопоставлять одних другим? Пусть будет разнообразие! Иногда очень даже хочется отвлечься от морализма и ужасов реальной общественной жизни, а посмотреть, например, лирическо-романтические и немного сказочные пейзажи Юлия Клевера, художника с немецкими корнями и, похоже, очень даже русской душой.
Клевер Юлий Юльевич (1850, Дерпт, Российская империя - 1924, Ленинград, СССР) родился в семье профессора химии, учился в Императорской академии художеств сначала архитектуре, затем перешел в пейзажный класс. Получил за этюды с натуры малую и большую серебряные медали и ушел из Академии, не закончив обучение.
Это ему не помешало сначала получить звание классного художника (после того как в 1876 году его работу «Березовый лес» приобрел император Александр II), а в 1878 году за картину «Старый парк» - звание академика живописи, в 1881 году он стал профессором.
Первая персональная выставка прошла в 1874 году, когда художнику было всего 24 года.
Клевер написал множество картин «воспроизводя, главным образом, либо меланхолическое впечатление пасмурной и дождливой осени, либо эффекты ярких солнечных закатов и восходов зимой. Достоинство этих произведений далеко не одинаково: одни из них, серьезно обдуманные и исполненные со строгим отношением к задаче, действительно прекрасны по силе, гармонии и правдивости красок; другие, написанные спешно и составляющие повторения или вариации прежних работ художника, страдают резкостью колорита и небрежностью кисти. Лучшей порой деятельности К. можно считать 1875—85 гг.» (Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона).
Работы Клевера пользовались огромной популярностью, его картинами украшали дворцы, а репродукции можно было найти по всей России в домах простых людей, а также за рубежом.
Во дворце «чайного» императора А. Кузнецова в Форосе находятся пятнадцать живописных панно Клевера, которые крепились на сырую штукатурку, поэтому неотделимы от стен дворца, и к счастью, сохранились.
Юлий Клевер был талантлив, обаятелен, удачлив, его работы нравились самым разным зрителям, материально успешен, он дважды был женат, пятеро детей. Счастливчик!
Из книги Д. Я. Минченкова «Воспоминания о передвижниках»:
«…Более легкомысленного и расточительного человека, чем Клевер, трудно найти. Он был немец, но у него, как говорилось, душа, да и карман были по-русски нараспашку…
Деньгам он не знал счета, бросал их на разные затеи и сорил ими направо и налево. Однажды весной, получив за работу несколько тысяч рублей, он нанял пароход с оркестром, заказал богатый обед с винами, явился в Александрийский театр и предложил всем артистам по окончании спектакля совершить прогулку на пароходе. Артисты приняли предложение. Прогулка вышла на славу, все были в восторге. Рассвет встречали в открытом море под звуки оркестра, с бокалами в руках, а домой с парохода Клевер возвратился с совершенно пустыми карманами. Это не останавливало его. Он писал новые эффектнейшие картины, являлись новые покупатели, даже иностранцы, и через короткое время Клевер устраивал новый грандиозный бал».
Как же можно было такое спокойно принять, в т.ч. другим собратьям-художникам и искусствоведам, большинству из которых жилось совсем не сладко. На него сыпались бесконечные критические статьи.
«...все одно и то же черное дерево без листьев, растопырившее голые сучья, из-за него красный, как кастрюля, горизонт... кругом снег — вот и весь рецепт» (В. Стасов).
«Представление о Клевере как салонном пейзажисте и общую оценку его творчества не могут изменить те несколько произведений 70-х годов, в которых он преодолевал условность академизма. Характерно, что в тот же период, когда Клевер создавал свое лучшее произведение - свежий по восприятию природы пейзаж «Мелколесье» (1878, Гос. Третьяковская галерея), он уже начал выступать с зимними пейзажами, рассчитанными на внешнюю красивость мотива. Выработанная им форма пейзажа с яркими, кричащими закатами: в дальнейшем без конца повторяется и варьируется, превращаясь в грубый, далекий от подлинного искусства штамп» (А. Бенуа).
Вот мнение В. Брюсова: «Утром у меня Станюкович. С ним на выставке картин Клевера. Смотрели "Лесного царя". Сзади стоял сам Юрий Клевер и хвалил моим девицам свою картину. Я в негодовании стал ее ругать и ругал, пока те не бежали...»
А картины Клевера продолжали приобретать и члены царской семьи, и другие состоятельные люди, коллекционеры, в том числе П. Третьяков, а репродукции – все, кто не мог себе позволить купить картину.
Проходили выставки, его работами восхищались, называя «Верди нашего пейзажа».
Конечно, можно сказать, что он «штамповал драматические эффекты», а можно так:
Его зимние виды, закаты и восходы, осенние лесные виды распространены «въ сотняхъ тысячъ экземпляровъ, разсылаются въ виде премий иллюстрированными журналами, продаются въ виде сносныхъ и плохихъ копий; мало того—онъ создалъ себѣ массу подражателей, …»
«профессоръ Клеверъ истолковываетъ намъ ее (природу), просто безъ вычуръ, безъ треска эфектовъ, но какъ сильно, какъ горячо, какъ искренно» (Витебская художественная выставка 1899 г. в пользу Витебского общества попечения о детях).
Обвиняли его и в том, что он занялся настоящей фабрикацией картин, что на него работали многие художники, а он лишь ставил свою подпись.
В «Записках старого книжника» Ф. Шилова приведен такой эпизод:
«Клевер проигрывал Корягину десятки тысяч рублей, причем художник играл на будущие картины. Случалось, Клевер задалживал чуть ли не сотни тысяч, тогда Корягин сажал его у себя на квартире, где художник иногда целый месяц жил и писал или подписывал разные картины. За последние годы у Клевера редко были картины, целиком написанные им: обычно работала группа менее талантливых художников (Розен, Оболенский и другие). Они подготовляли картину, Клевер же подправлял и подписывал, а в редких случаях проходил по ней кистью, и такая картина становилась прекрасной. Вот почему ранние картины Клевера, написанные им самим, очень ценны. Большая часть картин написана Оболенским и только подправлена Клевером. Подлинный Клевер — большая редкость».
Хочется отметить, что не он первый так работал, и к тому же он предвосхитил по существу промышленное изготовление-штамповку произведений искусства многими современными художниками – Кунс и Ко-, причем их за это не особенно и ругают.
Подделок работ Юлия Клевера масса, масса работ с его подписью, но созданных без его участия. Картины ценятся на рынке произведений искусства, но часто вместо фио художника пишут - Мастерская Юлия Клевера и/или Юлий Юльевич Клевер и Студия, последователь Клевера…
Нередко искусствоведы позволяют себе довольно уничижительно говорить, в частности, о вторичности русской живописи (крайне спорный вопрос, в принципе: что реально является первичным).
А может стоит пересмотреть такое отношение и превозносить ее представителей, популяризировать и тд и тп. Можно подумать, все западные художники – искусники. Там столько дутых пузырей, в которые вложены огромные деньги, на имидж которых поработали состоятельные господа и лучшие журналисты и галеристы и коллекционеры…
Меняется время, меняются любимчики и привязанности. Но время постепенно выявляет подлинное в самых разных отраслях и знаниях.
Пусть несколько утрированные, но эффектные, немного сказочные и загадочные картины Юлия Клевера многих завораживают. Неоднократно отмечалось, что художник часто использовал в своих работах несколько источников света, что придает им таинственность и «эффект присутствия».
И если мы сейчас с удовольствием возвращаемся к творчеству Клевера, значит что-то в нем есть, находящее отклик в наших душах). И это вовсе не означает, что у его любителей невзыскательные вкусы, тем же людям вполне могут нравиться работы импрессионистов, экспрессионистов, имп-арт и т.д.).
