Рекомендую ознакомляться с мюзиклом с официальными анимациями от создателя! Ссылка на самую актуальную трансляцию на канале Джорджа Риверры-Херранса.
The Circe Saga (Сага Цирцеи)
14. Puppeteer (Кукловод)
Аниматик авторства Gigi
Экипаж разбит после стычки с Посейдоном. Они причаливают к новому острову, и Еврилох желает поговорить с капитаном – но тот призывает его сосредоточиться на изучении нового острова. Еврилох выполняет желание Одиссея – но возвращается с патрулирования в одиночестве, рассказывая, что остальные мужчины угодили под проклятье владелицы дворца, превратившей их в свиней. Одиссей настроен их спасти, несмотря на протесты Еврилоха.
Puppeteer – безусловно песня Цирцеи, но я не могу не подметить сначала, как за короткие раскиданные по песне диалоги Одиссея и Еврилоха, мюзикл смог показать деградацию их отношений.
Мы, как слушатели, знаем, что у Еврилоха за душой тяжелое бремя предательства. Знает ли Одиссей – вопрос открытый. Но абсолютно очевидно, что если не раскрыть этот факт, то ни о каком доверии и понимании между двумя речи быть не может. Это очевидно и Еврилоху – и он готов признаться капитану о совершенном, снести его реакцию, но Одиссей не дает ему это сделать. Я предполагаю, что дело в моральном упадке и усталости, за которые сложно винить. "Whatever you need to say can wait some more Of that, I'm sure (Что бы ты ни хотел сказать может подождать В этом я уверен)" – Одиссею редко можно привести в недостаток недогадливость и плохое чтение ситуации, и все перед нами как раз такой случай. Будущее докажет ему обратное. Одиссей имеет мало понятия, насколько многое могло зависеть от данного диалога с его правой рукой. Еврилох выполняет роль солдата и просто повинуется приказам с сего момента. Все же ничего хорошего от его непослушания в последний раз не вышло.
Ближе к концу песни у этих двоих есть еще один личный диалог. Еврилох предлагает оставить заколдованных солдат, и продолжить путешествие домой. Его предложение рационально и не обоснованно желанием спастись самому, несмотря на многие предположения сообщества, но об этом мы поговорим в секции, посвященной этому сложному персонажу. Сейчас интересно то, что на слова Одиссея "There's no length I wouldn't go if it was you I had to save I can only hope you'd do the same (Нет ничего на что бы я не пошел если бы мне надо было спасти тебя Я могу лишь надеяться что ты сделаешь то же)" Еврилох ничего не отвечает, лишь продолжает обсуждать стратегию. Позже мы узнаем, что эти слова для него имели большое значение. Но все же молчание в моменте показывает, как сильно Еврилох сомневается в решениях капитана, и как фундаментально сломаны их отношения, если он даже не может ответить "Я бы сделал то же для тебя".
Отдадим также должное Еврилоху: в этой песне его нежелание идти на риски и недоверие к окружающему миру сослужило ему хорошую службу. "Only I stayed outside, but the rest went in (Только я остался снаружи Но остальные вошли)"
Но перейдем к самому важному, самому красивому, магическому и всему-всему – к Цирцее. Если причислять ее к антагонистам, она определенно моя любимица. Она единственная из всех "врагов" экипажа Одиссея на пути к Итаке не сразу предстает опасностью. Ее методы борьбы куда более грациозны. Инструмент Цирцеи – струнные, которые легко слышатся в песне с того самого момента, как Еврилох возвращается к Одиссею в одиночестве. Музыкально, конечно, они ей очень подходят. Но для меня куда более занимательна связь струн и того, что она – самопровозглашенная кукловодка, ведь куклы контролируется струнами. На русском языке слово "нити" куда уместнее, но на английском говорится именно strings (струны/нити).
Для контекста: хотя очень легко неодобрительно покачать в сторону экипажа, которые попались в сети ведьмы, но, помимо того, что Цирцея – блистательная нимфа, которая идет еще в комплекте с красивым дворцом и вкусной едой, эти мужчины еще и не видели женщин двенадцать (на самом деле десять) лет. "She had us in just two words Come inside (Она заманила нас двумя словами Входите внутрь)" – никогда я не поверю, что это сексуальное иннуендо случайно написалось. "Damn" – моя реакция тоже.
"I've got all the power No, I'm not a player, I'm a puppeteer (Вся власть (cила) у меня Нет, я не игрок Я кукловод)" – прямой конфронтации Цирцея предпочитает управление ситуацией. Вместо того, чтобы мериться силой, она отнимает всю силу противника, забирая ее себе. "I've got you, don't worry Circe's got you now (Вы теперь у меня, не волнуйтесь, теперь вы у Цирцеи)" – еще одна сложнопереводимая игра слов. "I've got you" можно перевести и в позитивной коннотации как "Я поддержу тебя", как и в негативной "Я тебя поймала". В контексте всех теплых слов, сказанных ведьмой солдатам, они думают, что она имеет в виду первое, но мы понимаем, что речь определенно о том, что экипаж попал в ее ловушку.
15. Wouldn't You Like (Не Хотел бы Ты)
Аниматик авторства Crashite
Вдохновленный речью Одиссея, помощь ему предлагает бог ораторства, удачи, который знаменит патронажем путников и воров, Гермес. Он срывает для него Моли, магический корень, который высасывает магию Цирцеи и позволяет вкусившего его создать монстра, ограниченного лишь воображением.
До этой песни мы были близко знакомы лишь с двумя богами: Афиной и Посейдоном. Оба проявили определенный тип "божественного" поведения, со склонностью к грандиозностью и возводимой между собой и смертными стеной. Гермес – совсем другой тип бога. Трикстер.
"I must say what a brilliant speech you gave (Я должен сказать, твоя речь была блестящей)" – вступительная строка, и потенциальное объяснение вмешательства Гермеса в конфликт Цирцеи и Одиссея. Гермес – в числе прочего, бог красноречия, и неудивительно, что он оценил хорошую речь. Но это лишь одно из объяснений. Неизвестно, насколько каноничен данный факт во вселенной Эпика, но Гермес – прадед Одиссея. Это тоже могло бы объяснить своеобразную заботу бога о смертном. Но нужно ли это объяснение? Учитывая характер Гермеса, часть которого мы ловим уже в Wouldn't You Like, с него не станется втянуться в конфликт лишь интереса ради.
Гермес также с порога называет Одиссея "другом". Учитывая, какой сильный разлом произошел между Афиной и Одиссеем из-за различия восприятия ими натуры их отношений, такое обращение служит точкой контраста: "Just a friend who could help you save your men (Всего лишь друг что поможет тебе спасти твоих людей)".
Гермес – посмеяться не дурак, и любителей красного слова. Потому в его сигнатурной песне на каждом шагу игры слов и двойственное написание, с отсылками и метафорами, и все это сопровождается смехом Гермеса.
"Someone who's not afraid to send a message (Кто-то кто не боится донести послание) – игра слов и отсылка к тому, что Гермес считается Посланником богов, чья основная деятельность как раз заключается в доставке сообщений; используется то, что фраза send a message (донести послание) может быть как использована прямо, обозначая отправку сообщений, как и метафорически (контекст намекает, что в тексте песни фраза как раз метафорична), интерпретируясь как "дать понять, послать сигнал кому-то о чем-то".
"Wouldn't you like a taste of the power? (Не хотел бы ты вкусить силы?)" – учитывая, что Гермес в конце песни буквально скормит Одиссею цветок, что даст ему силу, данная строчка тоже работает на двух уровнях, прямом и переносном.
"You can be hurt or you can beat her (Ты можешь пострадать или можешь победить ее)" – игра произношения, сложно поддающаяся переводу. На английском be hurt и beat her звучат практически одинаково, и различаются в основном ударением (бИ херт и бит хЕр). Может использоваться для подчеркивания того, как деталь может быть различием между победой и поражением для Одиссея.
"And I call this root: Holy Moly (И я зову этот корень: Холи Моли)" – шутка, которая вызвала у Гермеса самый сильный истерический припадок смеха. Говорят, что шутки становятся несмешными, если объяснить, но давайте все же объясним. Holy Moly – устойчивый фразеологизм, используемый для выражения удивления (более красочная вариация "вау"). Moly (Моли) – волшебная трава, которую Гермес и выдает Одиссею. Гермес называет ее Holy Moly из-за ее божественных начал, и одновременно отсылаясь к фразеологизму выше. Что сказать, гениально.
Концовка песни подчеркивает плутовское начало Гермеса (он считается покровителем воров). Одиссей благодарит его, думая, что Гермес мотивирован желанием помочь, но в реальности Гермес мог "помочь" ему исключительно для собственного увеселения, потому он и подчеркивает, что благодарить его не нужно – перспектива умереть Одиссею все еще светит. И все же Гермес желает Одиссею удачи, что может стоить многого из уст бога удачи "Don't thank me friend You very well may die Haha, good luck (Не благодари меня друг Ты все еще можешь умереть Хаха, удачи)".
16. Done For (Конец)
Аниматик авторства AnniFlama
Одиссей приходит в дворец Цирцеи и начинает встречу с диалога в попытке разрешить конфликт мирно. Та дает понять, что у него нет выбора, кроме битвы – которую Одиссей, к ее несчастью, выигрывает благодаря помощи Гермеса.
С порога песня встречает нас многим знакомой иконичной мелодией – Хабанерой из оперы Кармен. Сравнения Цирцеи и Кармен могут зайти и дальше мелодии.
Одиссей, несмотря на то, что он получил нужную силу, чтобы противостоять Цирцеи, начинает диалог с ней дипломатично: последний раз, когда он зашел в пещеру и сразу же убил овцу, ничего хорошего не произошло.
Большая часть Done For посвящена раскрытию зеркальной дуальности Одиссея и Цирцеи, о которой я поразмышляю детальнее в секции персонажей. Музыка поддерживает такую интерпретацию. Лейтмотивы Цирцеи и Одиссея словно борются с друг другом; в начале, на строках "I don't know who you are nor why you're here (Я не знаю кто ты или почему ты здесь)" мелодия Цирцеи громче и слышится ее сигнатурный инструмент, струнные, но уже с "I don't mean to tip your scale but (Я не хочу тебя расстраивать но)" акцент на лейтмотиве Одиссея и его фирменной электрической гитаре, в мюзикле обычно обозначающей момент его силы. И уже на строчке "You and I are now evenly matched (Ты и я теперь равны)" гитара Одиссея начинает совпадать со струнными Цирцеи. Помимо похожести двух, музыкальное решение также символизирует то, что у Одиссея теперь есть те же силы, что у Цирцеи. К концу песни Цирцея и Одиссей поют вместе. И теперь, когда они делят строки, становится понятно, что все то, о чем пела в своем первом куплете Цирцея, применимо и Одиссею "I've got people to protect, friends I can't neglect So now there is no turning back (У меня есть люди которых я должна защитить, друзья, которых не могу бросить Так что пути назад нет)".
Еще один семи-показатель раскрытия темы похожести Цирцеи и Одиссея в том, что несмотря на то, что Done For – песня прямого противостояния, буквально драки Цирцея и Одиссея, в ней достаточно много юмора, потому что оба персонажа делят меж собой некую нахальность и несерьезность даже в критических ситуациях (Одиссей демонстрировал и будет демонстрировать юмор разной степени уместности в самых странных ситуациях). "Hermes gave it to you, didn't he? — Okay, fine, yes, but regardless (Гермес дал тебе его, не так ли? — Хорошо, ладно, но в любом случае", "Who, me? All I did was reveal their true forms — You turned them into pigs — Huh (Кто, я? Я лишь раскрыла их истинные формы — Ты превратила их в свиней — Ха)". Хотя последний обмен шутка лишь наполовину – если брать в учет книгу "Цирцея" Мадлен Миллер (в которой Цирцея подверглась сексуальному насилию со стороны моряков, которых она впустила в свой дом), а также тот факт, что нимфы не питаются мясом (то есть нет практичных причин превращать их в свиней), вполне может быть, что Цирцея и впрямь считает свиней истинной формой мужчин.
В официальной анимации во время поединка Одиссей сотворил образ Циклопа – его рев можно заметить в песне даже без визуала. Интересная деталь, очередной раз доказывающая смекалку Одиссея. Гермес сообщил, что выбор существа ограничивается лишь воображением, но у такого условия есть и подводные камни – если ты не будешь точно знать, что представляют из себя способности призываемого существа, его форма, то можешь оказаться в неприятной ситуации. Найти знакомый могущественный образ в памяти кажется более надежным решением, хотя должно быть странно, когда за тебя сражается то же по виду существо, что убило твоего лучшего друга.
Наверняка приятного мало, но подход срабатывает – Одиссей одерживает победу в чистой силе, но в случае Цирцеи, которая зовет себя "не игроком, а кукловодом", этого явно мало.
17. There Are Other Ways (Есть Другие Пути)
Аниматик авторства Gigi
Цирцея убеждает Одиссея, что есть еще путь убедить ее расколдовать его людей – испытание похотью. Она соблазняет его, намереваясь убить, как только он отдастся страсти. Но Одиссей не может предать свою жену, и отказывается, моля ведьму о милости. Та проникается к нему – и не только расколдовывает экипаж, но и решает помочь им добраться до Пророка, что, в свою очередь, должен помочь им узнать, как добраться до Итаки.
Название песни, There Are Other Ways (Есть другие пути), – это невероятно умное название, потому что оно намеренно двусмысленное, а еще отражает весь смысл Саги Цирцеи в четырех словах.
Поверхностный смысл: Цирцея говорит Одиссею, что Есть другие пути убедить ее освободить превращенных, намекая на секс. Но после того, как Одиссей спрашивает "Wait, you're helping us? (Подожди, ты нам помогаешь?) она вновь начинает петь, что Есть другие пути убеждения, на этот раз подразумевая то, что его милость и верность – и есть эти пути. Кроме того, в более глобальном смысле, название этой песни "танцует" с выводом и песней из последней саги "Ruthlessnes" (Жестокость). Есть другие пути, кроме Жестокости.
И даже дальше (я почти закончила, не переживайте): существует вырезанная песня под названием This Is The Way (или же Mercy Has A Price, так как официального релиза нет, сложно сказать), в которой Афина убеждает Одиссея, подобно Посейдону (пускай и более мягко), что он должен быть жестче "Sometimes mercy has a price Sometimes you gotta be cold as ice — No, this can't be the way (Иногда у милосердия есть цена Иногда ты должен быть холоден как лед — Нет, это не может быть путем)". И песня Цирцеи спорит со всем перечисленным, даже напрямую не поднимая эту тему (ну, почти, в ней есть строчка "Maybe showing one act of kindness Leads to kinder souls down the road (Возможно один добрый поступок Приведет к добрым людям в будущем)". Ну и последний факт о названии, просто иронии ради: непосредственно название произносится в песне лишь один раз, в первой строке: "There are other ways of persuasion (Есть другие пути убеждения)". Во все остальные раз после There are идут другие слова.
События песни сильно отличаются от произошедшего в Одиссее. В Одиссее Цирцея тоже соблазняла Одиссея, но мотивация и итоги этого соблазнения разнятся. В видеоматериалах от Джея мы видим, что Цирцея своим соблазнением хочет добиться того, чтобы Одиссей ослабил внимание настолько, чтобы у нее была возможность убить его. Но Одиссей, несмотря на строчки, намекающие на то, что он поддается затее "I'm just a man" (строка, кстати, в этом контексте может обозначать не я "Всего лишь человек", а "Я всего лишь мужчина", возвращаясь к мысли Еврилоха о том, что мужчины слабы перед "такой силой" (то есть женщиной), не поддается и отказывается из-за верности к своей жене и надежде на милосердие Цирцеи.
К сожалению, Одиссею Гомера так не повезло. И хотя существуют интерпретации того, что Одиссей поддался соблазнению, а еще во времена Древней Греции мужская измена не порицалась, консенсус в том, что у Одиссея и выбора толком не было из-за неравенства положений богини и смертного, а также нужды освободить своих людей.
Такое развитие событий очень мрачное, а к теме сексуального насилия (особенно над мужчинами, которое часто вообще, к сожалению, не воспринимается) нужно относиться деликатно. И, учитывая, что в Эпике сохранены некоторые подобного рода сюжеты в дальнейшем – нет ничего удивительного в изменении арки с Цирцеей, чтобы она служила чему-то новому и более подходящему тону.
Несмотря на то, что нарратив того, что подобные случаи – не измена, мог бы помочь расширить восприятие многих людей, как я уже говорила выше, такому нужно уделять особое внимание, нельзя использовать это как фон, в надежде, что слушатель сам все поймет из двух штрихов. А Пенелопа – это сердце мотивации Одиссея, которая позволяет нам принимать и любить главного героя даже в свете совершаемых им ради этой мотивации преступлений. И подобное работает только в том случае, если мы верим в любовь Одиссея. Если слушатель будет по той или иной причине убежден, что Одиссей именно изменил своей жене, эта мотивация будет для него неубедительной, и никакое "в Древней Греции это было нормой" не поможет. Некоторые форматы свободного пересказа историй требуют модернизации и/или нового взгляда.
Первая часть песни – ода манипуляциям. Самой интересной я считаю "There is so much power, so much power But there's no puppet here (Здесь есть столько силы, столько силы А марионетки нет)". Цирцея говорит, что Одиссей не "кукла/марионетка". До Цирцея обращалась так к тем, кто попал под ее чары, заклинания. Поэтому, не причисляя Одиссея к их числу, она дает ему некоторое ощущение независимости своего решения, когда в реальности его нет. Она делает это, пытаясь расположить Одиссея к идее переспать с ней, как бы "вручая ему власть". Но Одиссей, похоже, видит насквозь эту манипуляцию – чуть позднее он называет себя и экипаж марионетками вновь "And let us puppets leave (И позволь нам, марионеткам, уйти)". Ибо да: хоть Одиссей не связан магией, он связан обстоятельствами, что тоже лишает его автономии, делая марионеткой.
В There Are Other Ways лично я впервые заметила, насколько лейтмотивы и инструменты персонажей, которые отложились в моей голове, улучшили восприятие некоторых фрагментов. После того, как Одиссей говорит "I can't (Я не могу)", отказывая Цирцее, на какой-то момент воцаряется молчание, и играет одна лишь скрипка, которую слушатель уже начал давно ассоциировать с Пенелопой, и потому еще до объяснений Одиссея, ему понятно, в чем дело.
Перед тем, как Сага впервые закончится на позитивной ноте (и на очень высокой ноте от Талии Синдел), в песне мы встречаем резкую смену мелодии и тона, когда Цирцея говорит о Подземном мире. Тот, кто слушает все саги подряд, может не так разделить прелесть данного момента, но на момент выхода Саги Цирцеи это буквально был вшитый в песню тизер новой Саги, разогнавший шумиху вокруг нее.
Смешной факт. "But it's been twelwe long years (Но прошло двенадцать лет)" – фактическая ошибка, над которой сокрушался Джей, но с которой после смирился и даже превратил ее в отсылку и смешной момент. Всем бы нам так относиться к несовершенностям процесса.
The Underworld Saga (Сага Подземного Мира)
18. The Underworld (Подземный Мир)
Аниматик авторства ShiQing47
Цирцея отправляет экипаж в Загробный мир на поиски умершего слепого пророка. Эти земли влияют на разум, сводя живых с ума – и Одиссей видит убитых под его предводительством воинов, своего лучшего друга Полита и еще узнает о смерти своей матери, не сумевшей дождаться его.
Из прекрасного (хоть и опаснонаселенного) острова мы ныряем (притом вполне себе буквально, учитывая отсылки на реку Стикс на обложке Саги) в Подземный мир без красок.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что посещение Подземного мира – прекрасное оправдание для того, чтобы помучить слушателя (и главного героя) голосами мертвецов. Могу поздравить: когда Одиссей поет "All I hear are screams (Я слышу одни лишь крики)" на заднем плане действительно слышится хор, похожий на крики. Погружение в атмосферу, ничего не надо представлять.
Джеем было обозначено на одном из стримов, что мертвецы поют последние свои мысли перед смертью. Погибшие от рук (волн?) Посейдона спрашивают, почему капитан пощадил циклопа ценой их жизней: "Captain, Captain, Captain, Captain Why would you let the cyclops live When ruthlessness is mercy? (Капитан, Капитан, Капитан Почему ты позволил циклопу жить Когда жестокость это милосердие?)". На этом моменте мы можем слышать пианино, инструмент Афины, словно горящий "я говорила, что так будет".
Полит, даже в последние моменты своей жизни трагично пытался убедить Одиссея не сходить с дороги, вымощенной желаниями сердца, и не похоже, чтобы жестокая и несправедливая смерть переменила его идеи "Greet the world with open arms (Приветствуй мир с распростертыми объятиями)".
Повторяющееся "All I hear are screams, every time I dare to close my eyes I no longer dream, only nightmares of those who've died (Я слышу одни лишь крики, каждый раз когда я смею закрыть глаза Я больше не вижу снов, только кошмары о тех кто умер)" и "I keep thinking of the infant from that night (Я продолжаю о младенце из той ночи)" раньше были частью песни Ismarus. Хотя ныне эти мысли Одиссей вынужден переживать один – в Исмарусе рядом был утешающий его Полит. В каком-то смысле, он и после смерти пытается "выполнить свою роль".
Но "встреча" с Политом была ожидаема сообществом еще даже до официального релиза (Джей вообще любит напоминать нам, что Полит трагически погиб:)), что действительно ударило под дых – то, что в мире мертвых Одиссей встретил свою мать, Антиклею. Ужасный способ узнать, что твоя мать умерла. Хотя для таких новостей не существует хорошего способа узнать их. В God Games Афродита говорит, что Антиклея умерла от "разбитого сердца", и дальше этот момент в Эпике не уточняется. В мифе мать Одиссея утопилась, веря в то, что ее сын погиб. Одиссей, конечно, винит себя в том, что его путешествие заняло так много времени. Последние мысли Антиклеи тоже словно пытаются утешить сына "I'll stay in your heart (Я останусь в твоем сердце)".
Время интересной математики и пасхалки Подземного мира. "558 men who died under your command (558 солдат что умерли под твоим командованием)" – любезно сообщают нам погибшие. Вернемся к песне Ruthlessness, в которой Посейдон тоже делится с нами цифрой, а именно "43 left under your command (43 остались под твоим командованием)". 600-558=42! Где потеряли человека!? Ответ: на острове Цирцеи. Джей делится с нами тем, что речь об Элпеноре.
Элпенор, в ранних версиях Эпика, был более проработанным персонажем, подобно Перимеду, о котором мы поговорим в Mutiny. Элпенор – парень простой. У него была своя роль в вырезанной Cope With That (Смирись с Этим). В ней он делился с Одиссем своей "философией счастья", прося оставить Перимеда с лотософагами. Парень умел наслаждаться жизнью в любой ситуации, потому что, пережив удар Посейдона, он умер, упав с крыши дворца Цирцеи, напившись вина. В выборке вариантов смертей экипажа определенно лучшая, но все же смерть.
У Элпенора даже был свой отрывок в Подземном мире, в котором он сокрушается, что никто даже не заметил, что он умер! Джею пришлось его вырезать, ибо для такой мрачной песни он получился чересчур комедийным. Персонажа, которого постоянно забывали, опять забыли.
И я согласна с тем, что отрывок Элпенора не подходит тону песни, и все же я вижу изначальную трагичную задумку. Путешествие Одиссея стало настолько смертельным, что люди уже не замечают, когда кто-то умирает.
Поиски Тиресия определенно сломали Одиссея – второй раз припев "All I hear are screams (Я слышу одни лишь крики)" поется на грани крика.
19. No Longer You (Больше не Ты)
Аниматик авторства Gwendy
Преодолев муки, Одиссей и экипаж все же находят Пророка – но его предсказанием не наполняет их силами. Тиресий раскрывает Одиссею его мрачное будущее, по которому на Родину вернется "уже не он".
В The Underworld мы говорили о том, что в Подземном мире погибшие ведают Одиссею свои последние мысли, можно сказать, что они "застряли" в данном моменте, поэтому с первых строк пророка, его "представления", можно понять, что он уникален в своих отношениях со временем. "Time, I've unlocked it (Время, я его разгадал)" – правила, действующие на всех остальных в мюзикле, над ним не властны.
Пророчества в историях во все времена были опасны в своих интерпретациях. Когда Тиресий произносит "There is a world where I help you get home But that's not a world I know (Есть мир в котором я помогаю тебе добраться домой Но это не тот мир что мне знаком)", что он имеет в виду? как это соотносится с тем, что показывают ему видения? и как интерпретирует это Одиссей? Это три уровня взгляда.
Тиресий видит все вариации прошлого, настоящего и будущего одновременно. В таком потоке времени несложно запутаться, потому есть причины полагать, что формулировка, выбранная им, абстрактная и с зерном, способным прорастить в главном герое что-то ужасное, ненамеренна.
Предлагаю обсудить двойственность главных строк песни "I see a man who gets to make it home alive But it's no longer you (Я вижу человека, что вернется домой живым Но то уже не ты)". "Но то уже не ты" можно трактовать двумя путями. Первый, неметафорический: за Одиссея домой вернется кто-то другой, словно заняв его место. Такая интерпретация подобна той, что проводит Одиссей после строк "I see your wife with a man who is haunting A man with a trail of bodies (Я вижу твою жену с мужчиной, что охотится Мужчиной, к которому ведет след тел)", спрашивая "Who!? (Кто!?)", явно пытаясь выудить из Пророка имя, не сознавая, что речь идет о нем. Так и со строчкой "Но то уже не ты", он слышит "Ты не вернешься домой". Второй вариант, и он же истинный, как многие могут догадаться: метафорический. Одиссей вернется домой живым, но измененный настолько, что сложно будет уже сказать что это тот "он", что сейчас стоит перед Тиресием.
Нет достоверного способа сказать, какую интерпретацию выбрал сам Одиссей, ибо обе могли привести к его решению в следующей песне. Но пророчество, как им полагает, оставляет нас с парадоксом. Одиссей принимает это решение под гнетом полученной им картинки будущего, иными словами, следствие становится причиной. Не прими Одиссей такого решения, пророчество оказалось бы ложным, потому что Одиссей или бы не вернулся домой, или бы вернулся, сохранив "нынешнего себя". Хотя в первом случае можно было бы сказать, что истинная трактовка пророчества была в первом варианте: домой вернулся какой-то другой человек, но не Одиссей.
А теперь самое веселое: попробуем соединить строки пророчества с конкретными уже произошедшими событиями и поспекулировать по поводу того, что еще не произошло в релизнутых альбомах.
"I see a song of past romance (Я вижу песню о романе прошлого)" – самое очевидное, речь о жене Одиссея Пенелопе, его единственной любви.
"I see the sacrifice of man (Я вижу жертву человека)" – эта строчка не так проста, как кажется, ибо может отсылаться к очень многим событиям. Смерть экипажа от гнева Посейдона в Ruthlessness, смерть экипажа в логове Сциллы в Scylla, смерть экипажа по вердикту Зевса в Thunder Bringer. Но еще речь может идти о самом Одиссее – о его решении пожертвовать своей человечностью (отсылка на постоянно повторяющуюся строку из Just a man "When does a man becomes a monster? (Когда человек становится монстром?)", превращаясь в монстра.
"I see portrayals of betrayal (Я вижу изображения предательств)" – также описывает не одно событий, на что намекает множественное склонение "portrayals (изображения)". Еврилох предает Одиссея в песне Keep Your Friends Close, открывая мешок с ветрами, а затем в песне Mutiny, поднимая мятеж. Одиссей предает экипаж в песне Scylla, жертвуя шестью из них, а затем и в Thunder Bringer, выбирая спасти свою жизнь. Даже удивительно, сколько предательств эти двое успели насовершать, словно соревнуясь в предательствах, как в видах спорта.
"And a brother's final stand (И последний бой брата)" – Одиссей и Еврилох не раз называют себя братьями (строчки из Mutiny и Luck Runs Out), так что данная строчка рассказывает о последнем поединке Еврилоха – против Одиссея в Mutiny.
"I see you on the brink of death (Я вижу тебя на волоске от смерти)" – Одиссею не привыкать быть на волоске от смерти, так что строчка тоже может отсылать на несколько событий. Попадание Одиссея на остров Калипсо после казни Зевсом экипажа "I swore that you were dead When you washed up on my isle (Я была уверена что ты был мертвым Когда тебя принесло на мой берег)", или (спойлеры к невышедшим песням!) финальное столкновение Одиссея с Посейдоном в песне Get In The Water.
"I see you draw your final breath (Я вижу как ты вдыхаешь свой последний вдох)" – в метафорическим смысле, последний вдох Одиссея как "человека", прежде чем как он решает отбросить милосердие. Или же Тиресий говорит о смерти, которую мы не увидим в мюзикле. Но Одиссей определенно смертен и однажды умрет, и это будущее может быть тоже доступно Тиресию, хоть оно и не относится к этому путешествию. Апдейт: с релизом саги Мести почти точно могу сказать, что данная строчка отсылается к последнему вздоху Одиссея из Get In The Water.
Для слепого, Тиресий определенно много видит.
Параллельно этим строкам хор (мертвых?) так же бросает Одиссею куда более короткие, но и куда менее абстрактные части будущего.
"Siren song, Scylla throat Mutiny, Lightning bolt (Песня сирены, Глотка Сциллы, Молния)" – эти строчки подтверждены Джеем и описывают Suffering, Scylla, Mutiny и Thunder Bringer соответственно.
Дальнейшие строчки открыты для вариаций, но сообщество выделяет как самые вероятные варианты "Run from Poseidon Kill all the suitors for love (Беги от Посейдона Убей всех женихов ради любви)" или же "Whirlpool Poseidon Kill all the suitors for love (Водоворот Посейдон Убей всех женихов ради любви)". Строчки могут отсылать к битве с Хабридой, Посейдоном и женихами.
20. Monster (Монстр)
Аниматик авторства Gigi
Раздосадованный пророчеством, Одиссей решает отбросить все, что может помешать ему добраться до дома, в том числе и свою человечность.
Ключевая песня акта, и в ней даже не происходит никаких действий – большое достижение сторителлинга. Вся песня – чистая рефлексия одного человека. Очень дерзкий ход – заканчивать чем-то подобным акт, полный экшена. Хотя, наверное, именно поэтому эта песня и так эффективна.
"Do I need to change? (Мне надо измениться?)"
Ужасная трагедия – увидеть корень всех проблем в себе. В случае Одиссея, это еще и неправда. Конечно, он совершил ошибки, но были и решения, помогавшие ему и экипажу выжить. Но сейчас, столкнувшись с непримиримостью будущего провала, едва ли можно увидеть какой-то свет во тьме.
"I'm the only one whose line I haven't crossed (Я не пересек лишь свою собственную черту)" – несмотря на вышесказанное, данная строчка тоже правдива. Ибо вплоть до данного момента за его неудачные решения расплачивались другие, зачастую жизнями. Именно Одиссей раскрыл свое имя циклопам и пощадил Полифема, но Посейдон забрал жизни пятисот людей из его экипажа. При таком ущербе можно назвать неким эгоизмом желанием Одиссея защитить свой собственный покой, который воплощается в том, чтобы проявлять милосердие и следовать сердцу.
Эта песня, дуэтом с Ruthlessness, позволяет нам порассуждать о натуре доброты. На свете куда меньше доброты в чистейшем ее виде. Чаще всего доброта к одному возвращается жестокостью к другому. Так, ценой доброты к Полифему стали жизни экипажа. Об этом же в куда более суровом ключе говорил Одиссею Посейдон – Жестокость к другим может быть замаскированной добротой к самому себе. Если смотреть на вопрос с такой стороны, то человек всегда стоит перед выбором, к кому быть добрым, а к кому жестоким. Это дуализм, и одно действие может быть одновременно и добронамеренным, и злонамеренным, смотря с какой перспективы смотреть. "What if I've been far too kind to foes But a monster to ourselves? (Что если я был добр к врагам Но монстром к нам?)"
И Одиссей переворачивает перспективу. Он рассуждает о своем путешествии с позиции своих "врагов", пытается понять, что им двигает, и не обнаруживает в них чистейшего зла, которое комфортно было бы найти, говоря о тех, кто тебе навредил. Полифем – лишь отомстил за своего друга. Цирцея – защитила своих нимф. Посейдон – укрепил свою власть, чтобы подавить будущее нападки на себя и своих субъектов. В самом конце своих рассуждениях о "монстрах", что ему встречались, он приходит и к себе. Он – король Итаки, хитростью убивший спящих жителей Трои, но и им двигала не холодная жестокость, а желание сократить человеческую цену войны быстрой победой.
"Who would care if we're unjust? (Кому будет не все равно, если мы несправедливы?) Суровые реалии в том, что Одиссей был много раз наказан за свою доброту там, где за несправедливость ему бы ничего не было. Справедливость эфемерна, и даже боги, которые очень даже реальны в мире Эпика, не спешат восстанавливать ее там, где она была нарушена.
Все эти безусловно трагичные и пессимистичные рассуждения Одиссей в конце концов приводят его к самому началу. Выбор, что преследовал его ночами, казавшийся страшной ошибкой, теперь служит путеводным светом его новой идеологии. "And if I gotta drop another infant from a wall In an instant so we all don't die Then I'll become the monster (И если мне надо будет скинуть еще одного младенца со стен Прямо сейчас, чтобы мы все не умерли Тогда я стану монстром)".
Так и начинается данная чудовищная трансформация.
Одиссея легко понять: многие слушатели даже могли осуждать его до за решение помиловать циклопа, и теперь их осуждение словно оправдало себя. Я же думаю, что горе главного героя в данный момент ослепляет его. Это решение не было принято из-за одного лишь опыта, больше из-за одолевшего отчаяния.
Это трагичный момент: человек теряет часть себя, которую никогда не сможет вернуть, просто чтобы получить надежду. Одиссей мечется между милостью и жестокостью, но истина, как всегда, где-то посередине. Не стоит забывать, что лишь недавно его доброта выиграла ему благосклонность Цирцеи. В дальнейшем – его отношение к богине мудрости как к подруге, а также доброта, проявленная его сыном, тоже даст свои плоды.
Взгляд на эту песню, как и на персонажа Одиссея в целом, может еще измениться с полной картиной его арки, но я вижу мысль мюзикла так: мир не черно-бел, и быть всегда "черным", жестоким, не выход, точно так же как нельзя пытаться решить любую проблему "по-белому", с помощью доброты.
Невероятное завершение первого акта, отлично дающее понять, что второй акт будет сильно отличаться от первого. Развитие Одиссея идеально выдержано, и даже если слушатель не согласен со всеми его выводами, он может понять, как герой пришел к ним.
2 акт
The Thunder Saga (Сага Грома)
21. Suffering (Страдание)
Аниматик авторства Jojo Fraga
Новый акт встречает нас Пенелопой, что сладко поет Одиссею об избавлении от мучений. Тот же, мило с ней общаясь, задает ей вопросы о том, как ему избежать Посейдона, что до сих пор охотится за ним. Он получает ответ, что единственный путь домой, что недоступен Посейдону – через логово Сциллы.
На каком ужасающем моменте мы окончили первый акт. И второй акт начинается с песни под названием "Suffering". "Я готов познать глубины отчаяния" – скажет бравый слушатель, и потом сконфуженно будет слушать достаточной бодрый и веселый ритм первой песни второго акта с завораживающим женским вокалом. И мелодия такая заедающая. Что Джей в нее положил, что так вызывает привыкание? Учитывая, что это песня сирен –тематически идеально.
Мне очень нравится идея конфуза начала второго акта. Ты возвращаешься на свое театральное место, плотно перекусив в буфете за антракт, и задаешься вопросом, не мог ли ты каким-то образом попасть не на тот мюзикл, или опоздать, пропустив пару песен? Из-за большого уважения к этой идее, я больше всего люблю те анимации, которые с первых кадров не раскрывают, что Одиссей разговаривает с сиреной. Слушатель сам дойдет до этого – кто-то раньше, кто-то позже, но первые моменты понимания очень дороги. Мы слышим Пенелопу? Одиссей добрался домой за перерыв между актами? Или, не дай боже, мы все еще в подземной мире, и это дух его любимой жены?
По песне щедро раскиданы доказательства истинной сущности "Пенелопы", так, чтобы даже самый зачарованный пением слушатель к концу уже хотя бы догадывался, что происходит. Самые внимательные поймут с первой строки –перед ней тихо играл знаменитый лейтмотив опасности, а мотив самой "Пенелопы" не сопровождался фирменной скрипкой. Дальше – банальное неправдивые факты! Сама мысль о том, что капитан Одиссей, король острова Итаки, боится вод, абсурдна, и мы прекрасно знаем, что до отплытия на войну Одиссей успел обзавестись одним лишь сыном. "You know I'm afraid of the water (Ты же знаешь я боюсь воды)", "Come play with me and our daughter (Давай поиграем вместе с нашей дочерью)". И это уже не говоря о подозрительной настойчивости "Пенелопы" относительно водного времяпровождения пары.
"More than you know (Ты даже не понимаешь насколько)" отвечает Одиссей на вопрос Сирены "Ты по мне скучаешь?", потому что Сирена и впрямь понятия не имеет, как сильно Одиссей скучает по своей жене. Скоро у этой тоски появится счетчик тел. Быть может даже, тактика сирен бы и сработала на Одиссее, не подготовься он к встрече заранее. Создается впечатление, что даже зная, что то сирена, Одиссей был рад увидеть облик жены после двенадцати лет разлуки. Слушателю тоже надо поблагодарить сирену – она поет голосом Пенелопы, которую, несмотря на то, что она сердце этого мюзикла, мы слышали до лишь однажды (в Keep Your Friends Close, где она тоже была иллюзией).
Сирена может ничего не знать о глубине любви своей жертвы и той, чей голос украла, но фразу "I can take the suffering from you (Я могу забрать твои страдания)" она подобрала слишком точно. Пенелопа единственная может вернуть Одиссею радость жизни, и потому он так отчаянно хочет вернуться домой. Для короля, он не так много вспоминает о своем королевстве как о своем субъекте, а не как о месте, где его ждет жена. Вышеупомянутую строчку мы еще услышим, и внезапная смена контекста вокруг нее полностью изменит ее тон и восприятие.
В Одиссее осталось удивительное количество нахальства для того, что провозгласил себя монстром. Зная, что говорит с сиреной, он часто подбирает фразы определенным образом. "Penelope, why? You know I'm too shy and terrified (Пенелопа, почему? Ты же знаешь что я слишком застенчив и напуган)" – можно лишь представить, как кончается терпение сирены на таком приторно сладком флирте. "Oh, for you I would die (Ох, ради тебя я бы умер)" – говорит Одиссей сирене, прекрасно зная, что та пытается его убить. Словно бы нам вернули Одиссея, который мог даже наслаждаться своим путешествием. Уже в следующей песне нам докажут обратное.
22. Different Beast (Другой Зверь)
Аниматик авторства Jojo Fraga
“Пенелопа” оказывается сиреной – и Одиссей об этом знал. Наткнувшись на необитаемый корабль, капитан сразу догадался о натуре отсутствия моряков или же их тел. Он и экипаж заткнули уши пчелиным воском, чтобы не поддаться чарам песен сирен. Одиссей использовал ситуацию себе на благо – прочитав по губам сирены слова, он узнал их дальнейший путь до дома. Сирены просят пощады, но Одиссей непреклонно отдает приказ убить их всех – отрезать хвосты и скинуть в море.
Наконец нам показано истинное изменение Одиссея, спрятанное за ширмой веселой первой песни второго акта. Возможно, жестокость новой версии Одиссея даже немного странна: убивать сирен таким бесчеловечным (он все же монстр) образом словно не служит никакой цели, просто убить их всех было бы более, чем достаточно. Но нельзя отрицать то, насколько ужасающую, вызывающую даже некоторое отвращение своей бессмысленной жестокостью, эмоцию вызывает яркая картина отрезанных хвостов сирен. Можно легко простить, что ради нее была немного нарушена логика рассуждения Одиссея. Хотя можно вообще предположить что Одиссей, который, как мы говорили ранее, любит крайности, решил, что если он будет жестоким, то его жестокость не будет знать границ и объяснений. На гранью со злодейством – но может подобную мысль и хотел вызвать автор? Есть еще одно объяснение, хоть и очень темное: экипаж потом эти хвосты съест. В таком случае, жестокость не назвать бессмысленной. Хоть и вызывающей шок. Джей записывал видео, отвечая на эту теорию, с юмором называя сагу "Суши сагой", но ничего не подтверждая.
Данный момент открыт для интерпретации, и едва ли язык мой повернется назвать его неудачным, учитывая эмоциональную отдачу от него. Того же не скажешь о том, что я считаю, что эта песня немного пострадала от оверэкспозиции. Эпик до сих пор феноменально обращался с тем, как не объяснять зрителю слишком многое в лоб – а эта песня посвящает этому целый куплет. И хоть звучит это все так, что хочется слушать и слушать, тем самым отвлекая от информационной перегрузки, все же оверэкспозиция присутствует.
Нарративно не совсем понятно, почему Одиссей делится с сиреной всей историей его последних двенадцати лет. Также не совсем понятно, почему нам, как зрителю, рассказывают то, что мы сами видели в первом акте. Наверное, разгадка в том, что стандартно в мюзиклах между двумя актами есть перерыв. Быть может, суть этой экспозиции в том, чтоб напомнить севшему обратно в кресло песню назад зрителю, что он вообще смотрел. Но лично я бы доверяла памяти своего слушателя больше: не говоря о том, что в альбоме такой паузы не будет. А еще нам и без того частично напомнили историю в Suffering куда более удачным способом. Получается, Одиссей умудрился сирене рассказать о своих проблемах целых два раза. Вот же присел на уши.
Дополнительное разжевывание плана Одиссея относительно сирен тоже не идет на пользу восприятию слушателя. Иногда больше – это хуже. Абсолютное большинство уже поняло сущность "Пенелопы" в Suffering, как и то, что Одиссей выманивал у нее информацию, как добраться до Итаки, минуя Посейдона. Повторение сути уловок в лицо лишает их элегантности, и в некоторой степени повторяет штамп "пауза на то, чтобы я рассказал злодею, как я его победил". Хотя, безусловно, было интересно узнать детали плана, о которых мы никак не могли знать: например, о воске, залитым в уши, чтобы противиться пению сирен. Но это буквально единственная новая для слушателя информация из всей экспозиции целого куплета.
Но не ошибитесь, песню я люблю, и даже в немного покритикованным мною куплете (удивительно вообще, что у критичного человека вроде меня так мало критики мюзикла в целом) есть интересные моменты.
Например, строчка "We've been away from home for About twelve years or so (Мы были вдали от дома Двенадцать лет или что-то типа того)" – прямая отсылка на проблему Джея, возникшую в песне There Are Other Ways, где Одиссей поет о двенадцати лет, проведенных в море, вместо положенных по хронологии десяти. Нетривиальный способ подлатать небольшую деталь повествования, дополнительно вызвав улыбку на лице тех, кто понимает ее истоки.
Припев несколько раз повторяется, изменяясь в деталях (сначала поется о том, что "We are a different beast now (Мы теперь другие звери)", а потом "He is a different beast now (Он теперь другой зверь)". Смена происходит после жестокого приказа Одиссея утопить сирен. Возможно, экипаж таким образом хочет отделить себя от своего безжалостного капитана. В восхищении или же страхе: сказать сложно. Любопытно и то, что между экипажем и сиренами, куда ближе к "зверям" как раз сирены, но так называют себя люди, размывая понятия.
Конечно, "We are the man-made monsters (Мы рукотворные чудовища/Мы люди сделанные чудовищами)" напрямую отсылается к 20. Monster (Монстр). Man-made monsters в данном контексте очень интересно подобранная фраза. Ибо она может означать как и "люди-ставшие/сделанные-чудовищами", так и "сделанные людьми чудовища". Разница лишь в деталях, но в первом случае акцент на самом факте "трансформации", а во втором – на том, кто сделал их чудовищами. И второе значение иронично, ибо ожесточению Одиссею и экипажа способствовали в основном боги, не люди.
"So you can kill the next group of sailors in this part of the sea? (Чтобы вы убили следующую группу моряков в этой части моря?)" – Одиссей прав. Рационально с ним никак не поспоришь. И все же мир видится мрачным, когда люди (и нелюди) вынуждены убивать друг друга ради выживания, и нет никакого иного варианта. Хотя, конечно, мы не знаем ничего о том, почему сирены убивают. До мы всегда имели хоть какое-то представления о причинах "злодеяний" антагонистов. Может, это должно отображать, как Одиссею стало все равно на причины тех, кто ему противостоит.
Одиссей не просто приказывает убить всех сирен, например, перерезав им горло, проткнув острием. Нет, отрезать хвосты наживо, утопить – жестокая смерть. Повторяющееся "Kill them all (Убейте их всех)" звучат жутко, и в конце экипаж хором поет имя Одиссея – в Эпике ансамбли обычно произносят так имена злодеев, таких как Полифем или Посейдон.
Если посмотрите официальный стрим – после этого на экране появится титул второго акта. Именно эта сцена является его мрачным открытием. Suffering –больше некий пролог.
23. Scylla (Сцилла)
Аниматик авторства Gigi
У Одиссея нет пути домой, кроме пути Сциллы, страшного морского чудовища. Уже в пещере Еврилох признается, что он был тем, кто открыл мешок ветров. Одиссей отдает приказ зажечь шесть факелов. Экипаж встречается с чудовищем, и начинается резня. Одиссей, Еврилох и выжившие успевают покинуть пещеру, пока головы Сциллы пожирают своих жертв.
Чудовище, которого боится бог морей, Посейдон, какое оно?
Сцилла Scylla Исполнитель KJ Burkhauser КДЖ Буркхаузер Инструмент Народная скрипка
Сцилла не всегда была грозным чудовищем – согласно мифам, она стала жертвой ревности уже знакомой нам Цирцеи. Этот факт мифологии каноничен в Эпике – сам Джей рассказывает о том, как в Suffering при упоминании сиреной логова Сциллы играет мотив Цирцеи.
Такая предыстория, точнее, намек на нее, добавляет Сцилле трагичности, но не обманывайтесь – ныне в Сцилле не осталось ничего, кроме ее монструозной и пугающей силы.
Ничего хорошего от встречи с такой женщиной не жди, и все же Одиссей принял решение заявиться в ее логово, где она сильнее всего. Другого пути нет, и отступиться от идеи добраться домой Одиссей никак не может. В его голове –жестокий план, который он стремится скрыть, как и свою вину за него. Но с Еврилохом они путешествуют долгих двенадцать лет – и изменения в Одиссее он не может не заметить, подчеркивая глубину их связи, которая вскоре разорвется: "You're quiet today (Ты сегодня тихий)".
"You hide a reason for shame (Ты прячешь причину для стыда)" – нельзя точно сказать, к кому конкретно "обращается" Сцилла. Еврилох и Одиссей – оба имеют причины для стыда, вины, у обоих были (и будут) моменты, когда они заботились только о себе: "Deep down We only care for ourselves (Глубоко внутри Мы заботимся лишь о себе)". Сцилла даже сравнивает мужчин с собой – хоть она представляет из себя неистовство природы, а они – лишь смертные, в конечном итоге все они вынуждены бороться за свое существование, оплачивая его кровью. Может, через такую параллель с людьми Сцилла может чувствовать связь с той нимфой, которой она была раньше. Или даже возможно то единственный вид связи, что ей доступен.
Нельзя сказать с точностью, знал ли Одиссей о предательстве Еврилоха или нет. Учитывая его острый ум, но и дружбу между двумя, я бы предположила, что он догадывался, но не верил в данную теорию. Поразмышлять о том, какие эмоции испытывал Одиссей к Еврилоху в момент раскрытия правды очень интересно. Была ли эта обида, что самый близкий выживший его камрад предал его? Может, эта обида была смешана с новопоявившийся уверенностью в том, что он должен сделать, потому что, видимо, таковы правила этого мира? Не исключено, что он и понял Еврилоха – Одиссей тоже замышляет предательство.
Изменилась бы ситуация, позволь Одиссей Еврилоху раскрыться еще на острове Цирцеи? Тогда, как и во множество раз, кроме одного, Еврилох просто повиновался приказу и замял тему. Остановился бы тогда Одиссей от воплощения своего плана, дав Сцилле честный бой?
"Eurylochus, light up six torches (Еврилох, зажги шесть факелов)" – в официальной анимации один из факелов изначально держит сам Еврилох, и Одиссей этому не препятствует. Заглядывая в будущее, в Mutiny, Одиссей будет готов убить Еврилоха, прямо или косвенно, два раза. Еврилох и экипаж же не убивает капитана даже после Мятежа. Ауч.
План Одиссея заключается в том, чтобы в темноте факелами выделить шесть мужчин, которыми можно будет занять рты шести голов Сциллы, пока они убегают. По сравнению с Одиссеей, в "схватке" со Сциллой изменена лишь одна деталь, но она очень важна. У Гомера смерть шестерых – скорее случайность, чем часть жестокого плана. Пока Одиссей отвлечен Харибдой, Сцилла выхватывает шестерых с корабля. В Эпике же смерти словно рассчитаны, являясь частью кровавого молчаливого договора между Одиссеем и Сциллой. Почти жертвоприношение. Подобное решение однозначно добавляет глубины персонажу Одиссея и подпитывает основные тематики мюзикла, завязанные вокруг того, что действительно значит "быть монстром", так как в "Сцилле" монстр натуральный, физический, сравнивается с монстром духовным.
Большая часть сообщества придерживается теории того, что план Одиссея, при всей его жестокости, – единственный план хоть какого-то выживания при встрече Сциллой. Разумная теория – не зря же Сциллу боятся даже боги? Хотя, как мы узнаем в God Games, с ней решительно не согласен Арес. Я придерживаюсь мнения, что у Одиссея были шансы сразить Сциллу. Маленькие, но были. Смекалка Одиссея оценена была двумя богами – богиней мудрости и богом плутовства. Также позднее (спойлеры, не читайте, если вам не хочется знать сюжет еще нерелизнутых песен) Одиссей в одиночку встречается Харибдой – не менее грозным чудовищем, и все же он придумывает, как ее одолеть. Вот только бой со Сциллой никогда не дал бы Одиссею таких шансов личного выживания, как его план с жертвами. "Deep down We only care for ourselves (Глубоко внутри Мы заботимся лишь о себе)".
Резне даже не нужно времени, чтобы разогнаться. Под вокал Сциллы, который утратил всякую предыдущую мягкость, наполнившись ревом и садизмом, мы можем услышать шесть криков – и понять в какой точно момент погибла страшной смертью каждая из жертв. Многое в песне вертится вокруг этой роковой цифры шесть: "Deep down (Глубоко внутри)" повторяется шесть раз и сама песня играется в размере 6/8.
"We are the same, you and I (Мы одинаковы, ты и я)" В самом последнем слове песни (на "я") Одиссей и Сцилла гармонизируются – первый, стоя на корабле, залитом кровью, уже не может отрицать факт их схожести. Шестеро из экипажа – жертвы Сциллы в той же мере, как и его собственные.
24. Mutiny (Мятеж)
Аниматик авторства Riley G
Еврилох обвиняет Одиссея в том, что тот сознательно пожертвовал шестью воинами. Одиссей не может ничего ему ответить, и они дерутся на мечах. Одиссей одерживает вверх, но на помощь Еврилоху приходит экипаж. Капитан получает серьезную рану и теряет сознание. Посредством мятежа Еврилох перехватывает лидерство. Одиссей просыпается в незнакомом месте, которое оказывается островом бога солнца Гелиоса. Экипаж мучается от страшного голода, и, несмотря на мольбы Одиссея, Еврилох убивает корову, чем гневит богов.
Лебединая песня Еврилоха, и причина, почему многие в сообществе относятся к нему без любви. Я предприму попытку развенчать многие мифы об этом сложном персонаже в соответствующей секции, смотря на его арку на протяжении многих саг, сейчас сосредоточимся на происходящем в песне.
Еврилох смог понять, что шестеро погибших не были жертвами случайности битвы, а стали частью жестокого плана капитана. Объяснений такой смекалке несколько: Еврилох получил прямой приказ от Одиссея зажечь очень специфическое количество факелов, совпавшее с количеством голов Сциллы, и в пылу резни сделал соответствующие выводы о том, кто стал целью чудовища. Также можно сказать, что не дать боя – это нехарактерное для Одиссея поведение, а Еврилох знает его много лет. Так или иначе, достаточно впечатляющая проверка восприятия.
Ничего удивительного, что осознание подкашивает Еврилоха – и певец отлично показывает это, добавляя редкую, сырую эмоциональность в голос персонажа на яростно-горестной строчке: "That you did not just sacrifice six men (Что ты только что не пожертвовал шестью людьми)". И хоть Еврилох разумом уже понимает произошедшее, чувствуется надежда на то, что Одиссей все же сможет дать ему ответ, что перевернет его взгляд. Это сигнализирует отчаянное: "Say something (Скажи что-нибудь)".
Но Одиссею сказать нечего, потому что фактически Еврилох прав, и развязывает драка, нет, развязывается Мятеж. Потому что победить в физической драке Еврилоха было недостаточно – Одиссею еще надо было выиграть доверие своего экипажа, что он не смог сделать из-за своего жестокого плана со Сциллой.
Важно понимать, что перспектива слушателя и экипажа неодинакова. Мало того, что экипаж – изнуренные двенадцатилетним путешествием голодные воины, которые насмотрелись на смерти своих друзей, так они еще и не знают всего, что знаем мы, и что знает Одиссей. Это он – помазанник богов, говорящий с сиренами и знающий слабые места чудовищ и их историю. Как можно понять, многое из своих знаний Одиссей все же держит в секрете (и в этом случае свои знания он использовал для обмана экипажа, пытаясь прокатить свой план с жертвами за несчастный случай). Мы можем понять Одиссея куда больше, чем может экипаж. Какие гарантии, что ты, обычный солдат, не станешь следующей жертвой, которую готов принести капитан ради того, чтобы добраться до дома? Одиссей не рассказал экипажу о своем плане, потому что он понимал, что те выберут битву, даже зная, что все могут погибнуть. Потому что никто не хочет быть жертвенным куском мяса, всем хочется побороться за свою жизнь. Но Одиссею нельзя брать эти малые шансы – ему нужен 100% шанс выживания для себя одного. "Ruthlessness is mercy upon ourselves (Жестокость это милосердие для нас самих)".
То, о чем еще можно подумать: многое в песне говорит о том, что Одиссей хотел убить Еврилоха после его поражения. Яростная строчка "I am not letting you get in my way (Я не позволю тебе стоять на моем пути)", и официальные анимации, показывающие, как он заносит меч. Экипаж Одиссея проткнул – но ультимативно принял решение его залатать, не убивая.
Отсылка на Luck Runs Out прилетает прямо в лицо: "Now, the time has come to shut you down You relied on wit and then we died on it (Теперь, настало время тебя вырубить Ты полагался на ум, и затем мы умирали)". Она уместна как никогда и конечно трагична, ибо да, еще в третьей саге данный конфликт имел место быть, и так и не был разрешен. Удар Одиссею наносит Перимед – в вырезанных песнях у этого персонажа была очень интересная история и арка. Это на первый взгляд безразличный воин, который в реальности очень сложно переносил войну. Он также стал первой "жертвой" жестокости Одиссея. На острове Полифема Перимед наелся лотосов, и его ближайший друг Элпенор просил Одиссея оставить его жить с лотофагами, ибо только так Перимед может не быть несчастным. Одиссей не согласился, боясь, что если один солдат выбьется из строя, соблазн других тоже будет высок. Символично, что удар Одиссею наносится именно Перимедом, которого могло бы не быть тут, если бы не Одиссей. У кармы свои пути?
Вторая часть Mutiny ощущается отдельной песней. Пришло время поговорить о небольших проблемах пейсинга (ритма) истории в Саге Грома. В этой саге больше всего действия, но песен стандартное количество (пять). Просто задумайтесь, в этой саге: 1) Столкновение с сиренами, 2) Столкновение со Сциллой, 3) Мятеж Еврилоха, 4) Столкновение с Зевсом. В Саге Циклопа, в которой четыре песни, происшествий всего два: 1) Столкновение с циклопом, 2) Прощание с Афиной. В Саге Мудрости (пять песен): 1) Ситуация на Итаке, 2) Ситуация на острове Огигия, 3) Столкновение с богами. Несложно отметить, что эта сага перегружена, и это ощущается, хоть и не так сильно, как говорит грубая статистика подсчета.
Главная проблема даже не в количестве действий, на мой взгляд, а в том, что мы не успеваем прочувствовать изменение статуса-кво. В конце второго акта в Одиссей кардинально изменился как человек, как лидер, и один из его аргументов был в выживании экипажа (он же повторяется в Different Beast). Этот аргумент держится две песни, прежде чем популяция корабля на Итаку опять сокращается. Потом происходит Мятеж – и мы не видим Еврилоха в качестве капитана ни одной полной песни. А это очень важно! Ибо за то небольшое время, что Еврилох проводит капитаном, он словно бы осознает вес данного бремени.
Хотя бы еще одна песня прямо просится в эту Сагу – отделить вторую часть Mutiny и немного расширить ее. Хотя бы. В подтверждение недостатку могу назвать то, что много раз в сообществе видела непонимание того, что произошло после того, как экипаж вырубил Одиссея. Все достаточно скомкано.
И все равно очень эмоционально – большая часть оставшейся песни по мелодии представляет из себя реверс песни Luck Runs Out. Одиссей и Еврилох поменялись местами, и теперь первый умоляет последнего не совершать рискованный поступок. Но последствия того, что Одиссей потерял доверие экипажа огромны – никто к нему не прислушивается.
Ошибка становится очевидна почти сразу (что, кстати, тоже проблема в ритме, в Одиссее ситуация с коровами "варилась" больше времени), и Еврилох от осознания словно возвращается к чему-то более привычному, вновь называя Одиссея капитаном.
Одиссею вручают бразды правления из-за критической ситуации, но исправлять что-то уже слишком поздно.
25. Thunder Bringer (Громовержец)
Аниматик авторства Neal Illustrator
Экипаж, вновь под руководством Одиссея, пытается сбежать с острова, охваченного молниями, но Зевс, бог справедливости и грома, все равно их настигает. Он ставит перед Одиссеем ультиматум: кто-то должен заплатить за преступление, и это будет либо он сам, либо его экипаж. Одиссей выбирает спастись самому.
Большая часть этой песни посвящена погружению в воплощение великого и ужасного Зевса в Эпике. Так что частично анализ этой песни вы найдете в секции персонажей.
А тут мы обсудим сначала креативное использование лирик. "Thunder bringer"/"Thunder, bring her through the through the wringer" и "Lightning wilelder"/"Lightning, wield her, use and yield her" – нелокализируемые игры слов. В первом случае они обозначают "Громовержец", во втором - "Гром, принеси ее и заставь страдать (through the wringer – английская идиома, дословно переводящаяся как "пропустить через отжимную машину", ближайшая наша альтернатива – выжать все соки)", но звучат совершенно одинаково "Тандербрингер" и "Тандер, бринг ер". В этом нет какого-то особого глубокого смысла, но это очень приятная для слуха и восприятия деталь. Зевс словно одновременно рассказывает некий сюжет, при этом постоянно повторяя свои титулы. Очередная отсылка на его эго.
В Одиссее события этой песни разворачиваются немного иначе в деталях. И, аналогично Сцилле, это те изменения, которые, на мой взгляд, углубляют произведение, улучшают историю. В мифе Зевс не дает Одиссею никакого выбора – он просто убивает экипаж и разрушает корабль. Это определенно убирает из историй много нарративов. Моральную дилемму Одиссея, отношение к смертным как к игрушкам со стороны богов, "тестирование" реальной натуры Одиссея Зевсом. Не говоря уже о том, что наличие выбора делает историю более динамичной и трагичной.
Это уже второй раз, когда Зевс ставит Одиссея перед жестоким выбором (к первому выбору надо возвращаться далеко – в самую первую песню мюзикла The Horse and The Infant). Оба раза бог дает Одиссею выбрать, но при этом словно ставит ему ультиматум, ибо оба раза один из выборов предполагает смерть Одиссея. Поэтому и он повторяет строчки "Please don't make me do this Don't make me do this (Пожалуйста не заставляй меня это делать Не заставляй меня это делать)" что в тот раз, что в этот.
Распространено мнение, что весь первый куплет и припев Зевс просто поет о себе, и они буквально никак не связаны с сюжетом. От этого родилось много забавных интерпретаций, да и в целом в этом есть какая-то символика: Зевс поет о гордыне, и у него ее так много, что даже отчаяние Одиссея не остановит его от песни, посвященной себе-любимому. И я думаю, что отчасти это мнение правдиво, но лишь наполовину: моя трактовка в том, что данный эффект восприятия был заложен в идею песни, но на самом деле все ее части очень даже связаны с ситуацией Одиссея.
Весь первый куплет, помимо характеристик Зевса, наполнен еще и метафорой на то, что король богов считает Одиссея неспособным побороть свою гордыню и раскрыть свою истинную сущность. Одиссей часто говорит о том, что сделает все, чтобы экипаж вернулся домой: "I must become the monster And then we'll make it home (Я должен стать монстром И тогда мы вернемся домой)", и на пути в Итаку он принимает несколько решений, руководствуясь этим желанием. Но Зевс считает это просто притворством, гордостью короля и капитана, и истинная натура Одиссея в том, что он пожертвует ими всеми, чтобы добраться до дома самому. Поэтому он, божественный судья, и ставит его перед этим выбором.
И есть еще мнение, что Одиссею не нужно чувствовать никакого стыда за этот выбор – в конце концов, он просил экипаж не убивать скот, но они пошли ему наперекор. Но с перспективы Зевса это не так: Одиссей взял на себя гордость называться королем, он явно гордится своим лидерством. Этот же тип гордыни и стал его фатальной ошибкой, когда он выдал свое имя циклопам. Персонажи часто осуждают его за то проявленное милосердие, принимая его за слабохарактерность, но вот вопрос очевидной гордыни Одиссея поднимается не так часто. И кому же говорить о ней, если не Зевсу? Где найти гордыню, более всеобъемлющую, чем его? В God Games ее размеры становятся очевидны. Это действительно тот случай, когда горшок называет котелок черным.
Одиссей – Капитан, он должен нести ответственность за преступления своих людей, его правление привело их к подобным действиям. И все же он отказывается от этой ответственности, обличая свою истинную натуру. Вообще, во многих песнях Эпика поднимается тема того, что Одиссей – не такой уж хороший правитель. Он хороший муж, отец, он умный человек, но бремя правителя, кажется, слишком велико для него, и его приоритеты лежат в других местах. Может быть, суть мюзикла в некой деконструкции этого великого правителя, и в том, что он... Just a man :)
После предоставленного выбора в музыке начинает бороться хор голосов экипажа, повторяющий строки из Just a Man, и один-единственный голос Пенелопы, повторяющий строки Suffering. И, несмотря на численное превосходство, голос Пенелопы перекрывает голос толпы.
Последний короткий диалог Еврилоха и Одиссея – и нет в нем никакого обмена информацией, оба прекрасно знают, что все уже решено. Горькая попытка принять реальность. И сейчас скажу вещь немного противоречивую, но мне не совсем нравятся импликации официальной анимации этого момента. Все, включая Еврилоха, атакуют Одиссея в попытке мести. Мне куда больше нравится интерпретация, в которой Еврилох единственный не атакует Одиссея, потому что он единственный должен его понимать. И смирение со смертью к нему тоже пришло раньше остальных. Приведенный мною аниматик изображает как раз такую интерпретацию.
Прощай, Еврилох и экипаж. Ваше присутствие действительно красило Эпик, и чтобы заменить его, возможно придется обзавестись целым ансамблем богов (да, намекаю на следующую сагу).