В эти божества верили предки татар - древние тюрки и гунны

Мифы, возникшие в глубокой древности и отражающие мировоззрение древнего человека, были необходимой сту­пенью в процессе познания окружающего мира. Они служи­ли основой для сюжетов и образов изобразительного искусст­ва, народнопоэтического творчества и отчасти художествен­ной литературы. В них запечатлен сложный донаучный опыт культурного развития народа. Объектом поклонения гуннов были две разновидности сил.

Автор - Гамирзан Давлетшин

Первую представляла персонифицированная Вселен­ная (Небо, Космос). Ее золотому идолу, который занял цент­ральное место в религиозных обрядах, приносили жертвы.

Второй — это различные духи, демоны. Правда, в источниках имя Тенгри еще не встречается, но нетрудно заметить, что широко распространившаяся в дальнейшем ре­лигия тенгрианства уже назревает.

Верховное небесное Существо у древних гуннов смотрит на людей степи с неба. Реконструкция И.И.

Гунны вершили свои де­ла с учетом расположения на небе звезд и луны, верили в потустороннюю жизнь. Знатным умершим уст­раивались богатые пышные похороны в двойном гробу, да­же приносились человеческие жертвы для «обслуживания их на том свете». По представлению гуннов, в потусторонний мир вела река мертвых.

Духи умерших предков были кровожадными. Им прино­сились большие жертвы, потому что считалось, что возвра­щение их душ на землю могло вызвать большие беды. Хотя объекты поклонения гуннов — Небо, Космос и различные духи, демоны — были весьма различны между собой, но в сознании гуннов обе группы вполне уживались.

Как пишет Л.Н. Гумилев, космический бог был так велик, что наличие демонов им никак не ощущалось. А демоны творили свои дела, никак не касаясь строения мироздания. Гунны каждый год (вначале два раза, а впоследствии три-четыре раза) совершали обряд жертвоприношения духам своих пред­ков, небу, земле, душам умерших.

Воин Шанью с соколом. Реконструкция ИИ.

Шаньюй был не только монархом, главным военначальни­ком, но и главным жрецом. Сам титул его был связан с кос­мосом и различными планетами, считалось, что он рожден Небом и Землей, а властью наделен от Солнца и Луны.

Именно поэтому он дважды в день с молитвами совер­шал поклоны: утром — восходящему Солнцу, вечером — Луне].

У гуннов даже существовал специаль­ный ритуал встречи восходящего солнца: перед восходом солнца они выстраивались в поклоне.

Отголосок этого обычая сохранился в татарской поговорке: «Открыв глаза, назови солнце» (то есть, проснувшись, увидев солнце, поприветствуй его). В татарском языке сох­ранились выражения: кенкуреш, кон куру (дословно: виде­ние солнца, увидеть день). Они являются синонимами поня­тий «быт, бытие», «жить, существовать».

Слово солнце — кояш в древнетюркском языке — кон, конеш. Видимо, слово «кон» означало и «день», и «солнце». Следовательно, с древ­них времен слово «конкуреш» несло в себе глубокий смысл: видение солнца — жизнь, а невидение — смерть. В древне- тюркских источниках так и написано: «перестал видеть солн­це и луну» (т.е. умер).

Говоря о гуннах и древних тюрках, следует особо под­черкнуть, что в истории они известны как народы, создавшие свое государство.

В их мировоззрении идея государства за­нимала важное место как обязательное условие существова­ния этноса. Разрушение государства было для них огромной бедой, трагедией. По мнению древних тюрков, народ (турк будун) мог выжить только благодаря наличию сильного го­сударства. Разрушение государства означало исчезновение тюркского этноса.

Государство гуннов

Почитание своего государства и обеспече­ние его сохранности составляло основу официальной идео­логии. Таким образом, государство стало одним из главных культов. Священное государство тюрок считалось создан­ным по воле Тенгри, поэтому оно было вечным. Тюрки, как и китайцы, считали себя «народами поднебесья» и назывались «небесными тюрками».

В мироощущении древних тюрок вертикальный мир сос­тоял из трех слоев: верхнего, среднего и подземного. Каж­дый слой находился в подчинении отдельного бога.

Арт бога Тенгри

Правда, боги среднего и нижнего, подземного слоя тоже подчинялись богу верхнего слоя мироздания — Тенгри. Тенгри во мно­гом схож с древним индоевропейским богом Дейвосом и древ­негреческим Зевсом. Он считался создателем других богов. Именно Тенгри — один, а иногда вместе с другими мелкими богами — управлял всеми событиями в мире, определял судь­бы людей, назначал каждому срок жизни. «Время в руках Неба, дитя человеческое родится, чтобы умереть»,— гово­рится в писаниях .

А руководители этого священ­ного государства — каганы — рождены были Небом, и наде­лил их Тенгри умом и способностями и подарил народу, наказывал тех, кто противостоял кагану, то есть совершал грех. Он же давал указания каганам и улаживал важные государственные и военные дела. Тенгри — бог Неба.

Это незримый высший дух, само Небо; невозможно отделить Тенгри от неба, поэтому все, что есть на небе и близко от него, достойно поклонения.

Древние тюрки обожествляли голубое небо и все, что на нем расположено, — солнце, звезды, луну. Особо почиталась та сторона света, откуда восходило солнце — восток.

Небо, которому поклонялись тюрки, не было тем материальным небом, которое все видят, это было некое духовное небо, кото­рое и называлось Тенгри.

Все свои обряды древние тюрки и гунны совершали в соответствии с движением солнца. При возведении хана на престол знатные люди страны, посадив избранника на спе­циально приготовленное сиденье из белого войлока, высоко поднимали его и совершали девять кругов по ходу движе­ния солнца.

Ориентация на местности также бы­ла связана с положением солнца: «вперед» — к восходу солн­ца, «направо» — к середине дня, «назад» — к закату солнца, «налево» — к полночи.

Таким образом, язычество древних тюрок было своеоб­разным, в своей основе оно тяготело к единобожию, моноте­изму. Его вполне можно выделить из среды прими­тивных языческих религий и рассматривать как самостоя­тельную религию — тенгрианство.

Если Тенгри совершенно конкретно выражал мужское начало, то другой бог неба — Умай — имел явно женские черты. Она руководила деторождением, покровительствова­ла новорожденным и воинам. Умай олицетворяла собой си­лу жизни. Вооруженная стрелой и луком, она стоит на стра­же безопасности жизни и здоровья людей, уничтожая опас­ных, злых духов.

Богиня Умай

Под особой защитой Умай — новорожден­ные дети и воины, находящиеся на поле брани. В этом она схожа с древнегреческой богиней Афиной Палладой. И все же албанский епископ Исраэл, прибывший на Кавказ для крещения хазаро-болгар, назвал ее именем древнегре­ческой богини Афродиты.

Тенгри и Умай представляют как бы духовную супру­жескую пару. В древнетюркских писаниях про них сказано:

«Каган-отец как Небо (Тенгри), а катун-мать (жена кагана) как Умай».

Довольно подробно об этом мифологическом об­разе написано в книге Г.Х.Гильманова «Татарские мифы».

Свою любовь к родной стране и своей земле гунны и древние тюрки возвели до уровня культа. Любовь была та­кой сильной, что даже имела своего самостоятельного бога. Это был бог среднего слоя мироздания — назем­ный бог Удук Йир-Суб (бог Земли-Воды). «Земля-Вода» — синоним Родины.

Культ Земли-Воды связан с поклонением природе, «родине — зеленой колыбели» как богу. Горы, раз­личные возвышенности, высокие одиноко растущие деревья также представляли неотъемлемую часть культа Земля-Во­да, поскольку служили связующим звеном между Небом и Землей, между Тенгри и человеком.

Востоковед и путешественник Иакинф Бичурин приводит сведения из китайской летописи «Вейшу» об обожествлении тюрками голой вершины горы Бодын-инли. Каганы Восточ­ного Тюркского каганата и его народ на этой горе молились небесному духу, который называли «дух защитника страны». Значит, они верили, что эта гора и его дух обеспе­чивали безопасность страны. Действительно, слово «бодун-будун», как называлась гора, в древнетюркских источниках имеет смысл «народ, страна».

Горя Алтая

В древнетюркских источниках свои родные места тюрки с гордостью называют «тюркские земли-воды». Византийс­кий историк Феофилакт Симокатта писал о тюрках, что «они воспевают свою землю». Их маги обращаются к земле с просьбой «дать им силу».

В разговорной речи татар и в настоящее время малую родину принято называть «жир-су» («земля-вода»). В нашей речи есть еще одно выражение, обозначающее тоску по родине: жирсу. В современном та­тарском языке это слово имеет значение «сильно тосковать». Связь понятия «жирсу» с именем древнетюркского бога Йир-Суб (Земля-Вода) особых сомнений не вызывает.

Поклоне­ние земле продолжало бытовать в обычаях татарского наро­да вплоть до самых последних времен. Земле посвящались различные обряды. Ее упоминали в своих клятвах. Выра­жение «Да чтоб меня земля поглотила!» используется и в настоящее время для доказательства твердости своего сло­ва. Глагол «йоту — глотать» обычно употребляют по отно­шению к одушевленному предмету , то есть, если не сдержишь слово, тебя может поглотить Земля.

Кул Гали

Еще есть в нашей речи выражение «жир тота» («земля держит»). Это свойство земли «держать» отмечено еще в поэме «Кысса-и Йусуф» Кул Га­ли. Когда араб, принесший в тюрьму Йусуфу весть, хотел пнуть своего верблюда, он не смог оторвать ногу от земли — земля его держала. Только после раскаяния его ноги были освобождены.

Выражение «жир жибэрэ» («земля отпускает») тоже до сих пор используется в речи. В своих молитвах татары обращались к земле как к высшему существу, наделяя ее человеческими качествами. Эту страну «турк будун» («народ турк»), расположенную на священной земле, называли страной Тенгри.

Несомненно, гунны и тюрки владели огромными террито­риями, но, несмотря на это, они ценили каждую пядь земли.

Состояние Земли и Неба было тесно связано с события­ми, происходившими в жизни и в судьбах людей.

Как повест­вуют древнетюркские источники, «во время катастроф и тра­гедий в жизни сынов Земли Небо и Земля тоже содрога­ются». При описании таких моментов употребляются выра­жения: «небо упало на землю», «земля разверзлась». В современном татарском языке встречается выра­жение «реветь во всю землю» (соответствует русскому «реветь белугой»), которое, видимо, тоже восходит к этим взг­лядам.

Мы уже упоминали, что древние тюрки воспринимали Землю-Воду как единое целое. Выше речь шла больше о земле. Взгляды тюрок на воду тоже весьма своеобразны. В китайс­ких источниках говорится об обычае древних тюрок во вто­рой декаде пятого месяца собираться возле реки и совер­шать жертвоприношения духу Неба. Иначе говоря, река восп­ринималась как путь к небу.

В источниках можно прочитать следующее:

«Тюкю, как обычно, в течение всего пятого меся­ца собирались на берегу реки Тамир и совершали жертво­приношение Небу. Забивали множество баранов и лошадей».

По древнекитайскому календа­рю (тюрко-монгольский календарь, по мнению ученых, поя­вился только в VIII веке), пятый месяц года соответствует месяцу июню в пределах 5-10 чисел.

Стихии воды древние тюрки противопоставляли стихию огня. Огонь рассматривался также и как средство духовного очищения. Вот как описывает Менандр прием, оказанный тюркским ханом в 568 году посольству восточных городов, возглавляемому полководцем Земархом Киликийцем.

После того, как все вещи послов были уложены в одном месте, был разложен костер из лиановых деревьев. Окружающие хором обратились к огню с магическими сло­вами. Ритуал сопровождался звоном колоколов и ударами в тимпаны. В руках люди держали горящие лиановые венки, голоса становились все громче и громче и вскоре перешли в ужасающие крики, которые должны были отпугнуть злых духов, возможно, прибывших вместе с иностранными гостя­ми.

Затем сам Земарх был пропущен через пламя костра и тем самым духовно очищен, и только после этого посольство было допущено к хану. Древние тюрки отгоняли злых ду­хов также подбрасыванием вверх горящих угольков. Лев Гу­милев, комментируя этот обычай, отмечал, что его не следует рассматривать только как влияние широко распространен­ного в Иране зороастризма. В зороастризме огонь — объект поклонения, а у древних тюрок огонь — магическое средст­во, инструмент.

В источниках описывается умение древних тюрок путем колдовства и магии подчинять себе силы природы и исполь­зовать их в свою пользу. Не раз им удавалось побеждать своих врагов, вызвав ураган или вихрь. Колду­нов они называли «ядачы», потому что они в своих колдовс­ких целях использовали волшебный камень «яда», который иногда попадался в желудке крупных животных (коров, ло­шадей, кабанов).

Такие представления о чудодейственном камне «яда» бытовали и в Золотой Орде (Масуд Кухистани). Обычай управлять погодой путем заговаривания кам­ня «яда» у большинства тюркских народов, особенно v си­бирских тюрок, сохранялся до самого позднего времени.

Божество Эрлиг хан

Подземным миром правил бог Эрклиг (Эрлиг), который в назначенный час посылал в земной мир вестников смерти. В его подземном дворце люди подвергались мучениям. Он напоминает дива из татарских сказок, который уносил в свой подземный мир царских дочерей. Таким обра­зом, позже Эрклиг в тюрко-татарской мифологии превратил­ся в дива.

Кроме этих, в древнетюркском пантеоне были и мелкие божества. Они постоянно были в движении между небом и землей, принося приказы Тенгри на землю. Фразеологическое выражение, существующее в современном татарском языке — «жиренэ житкеру» (дословно «довести до его (Тенгри) зем­ли») — означает довести дело до совершенства.

Перечисленные боги почитались всеми слоями древне- тюркского общества и были действительно народными бога­ми. Но во времена Тюркского каганата уже существовало и четкое классовое разделение религии. Для представителей высшего слоя общества, которые связывали свое происхож­дение с определенными животными, характерно, главным об­разом, почитание легендарных предков. Простой народ в ос­новном поклонялся силам природы, т.е. ему были присущи анимистические взгляды.

Как и у гуннов, верховный правитель у тюрков был и высшим жрецом. Дважды в году он приносил жертву в честь духа Неба и предков. Он олицетворял собой единство наро­да.

Памятник Кюль-Тегину

Древние тюрки возводили в культ свое прошлое, исто­рию и стремились остаться верными идеалам предков. Яркий пример идеали­зации простого народа сохранился в орхоно-енисейских ру­нических письменах. О праотцах — каганах Бумыне и Истеми — говорится сразу же после упоминания о сотворении мира, т.е. они жили в «мифологическом времени». По глубо­кому убеждению тюрков, чем древнее описываемые события и предки — их участники, тем более они уважаемы и леген­дарны. Над погребениями таких предков сооружались вели­чественные храмы.

Среди них особо выделяются надгробные сооружения во­еначальника и наследника престола Кюль-Тегина, хана Могиляна (Бильге) (памятник Хушо-Цайдам II), вое­начальника, советника ханов, мудрого Тоныокука (памятник Цаган-Обо I).

Ансамбль Кюль-Тегина вытянут с востока на запад. Здесь принята во внима­ние самая священная для тюрок сторона света — восток. Размеры памятника — 40x80 м. Он окружен рвом. Стена, сооруженная из глины, покрыта черепицей. У ворот стоят фигуры двух баранов, обращенные друг к другу. По краям дороги, ведущей к храму, расположены фигуры слуг в чело­веческий рост. Кроме них, по дороге к храму на протяжении 3 км выстроились около 170 балбалов. Это грубые статуи, изображающие побежденных Кюль-Тегином врагов. Их ду­ши должны служить тюркскому герою в потустороннем мире.

Реконструкция ансамбля памятников Куль-Тегину

В плане мавзолей представляет собой квадрат — 10,25x10,25 м. Это — довольно большое сооружение. Его размеры в метрической системе того времени весьма показа­тельны. Сторона квадрата составляет 40 локтей (по 26 см). Число сорок в то время означало «очень большое». Внут­реннее помещение разделено на две части. Крыша, покрытая перламутровой черепицей, поддерживается колоннами. Пол кирпичный. Стены украшены рисунками. Внутри храма ус­тановлены статуи Кюль-Тегина и его жены (кстати, умершие всегда изображались сидящими).

На голове Кюль-Тегина пятиконечная корона с изображением птицы — символа влас­ти и счастья. Этот мифологический образ «дер­жавной птицы» присутствует в источниках, имеющих отно­шение к Золотой Орде, в эпосе «Идегей» («Птица власти, идущая от Чингиза») и до самого позднего време­ни бытовал у поволжских татар. Внутри мавзолея находи­лось и место для жертвенного костра.

Храм, сооруженный в честь Тоньюкука, несколько иной. Но основные моменты и здесь повторяются, хотя и с вариа­циями. Например, в данном случае храм «охраняют» львы.

Подобные сооружения в честь ханов или представителей высшего слоя кочевого тюркского общества можно встре­тить и в других местах. Они во многом схожи. Нередко в них попадаются статуи мужчин. Позже подобные статуи ши­роко распространились среди кипчаков. Но пока большинство этих статуй примитивны и грубы. Они напоминают челове­ческие фигуры только спереди, в остальном это просто ка­менные столбы. Обычай ставить каменные статуи появился у древних тюрок в VII—VIII вв.

Они были окружены камен­ными ограждениями. Сначала сооружали лишь мужские из­ваяния. Позже балбалы распространились и в западных сте­пях. Постепенно они становятся характерным явлением в Средней Азии и Семиречье. Здесь уже получают распрост­ранение и женские фигуры. В половецких степях также по­являются балбалы. Характерной чертой этих статуй стано­вится сосуд, прижатый к животу фигуры — сначала одной рукой, а позже — двумя.

В религиозных верованиях гуннов, древних тюрок важ­ное место занимали и тотемистические воззрения. Верхушка древнетюркского общества связывала свое происхождение с легендарными предками, рожденными тотемом. Как правило, мужчины носили имя, обозначающее какое-либо животное.

Как известно, культ животных возник в древнейшие вре­мена, когда первобытный человек еще не противопоставлял себя природе, и все родоплеменные отношения, и сам перво­бытный человек отождествлялись с миром животных. Одна­ко тотемизм как сложная религиозная языческая система в древнетюркское время себя уже изжил. Его отголоски еще были ощутимы, особенно в переосмысленных мифах, генеа­логических легендах, в которых первобытный животный то­тем уже выступает не как чистое первоначало рода, а в син­тезе с антропоморфным существом.

Так, в одной распространенной еще у древних тюрок ле­генде, зафиксированной в китайских источниках, говорится, что род из дома Хунну (Сунну) по прозванию Ашина был разбит в сражении и истреблен. В живых остался лишь один десятилетний мальчик, которого из-за малолетства пожале­ли и, отрубив у него ногу и руку, бросили в травянистое озе­ро (болото). Мальчика подобрала и вырастила волчица. Че­рез десять лет юноша был убит, а волчица скры­лась в долине, окруженной горами, и родила там десять сы­новей, от которых берут начало десять тюркских племен. В других версиях, связанных, нап­ример, с происхождением уйгуров, мальчика заменяет девоч­ка, и ее спасает волк.

В некоторых версиях упомянутая долина расположена внутри пещеры. Или долину, окруженную горами, называют пещерой, а обитавших там людей — «пещерными людьми».

В китайских источниках пещера описывается как долина, окруженная с четырех сторон горами. Отсюда ясно, что подразумевается под словом «пещера». Тюркский род Ашины обитал в этой «пещере» до начала VI в. Лишь потом, очутившись в степях, они оказываются под властью жужани. «Пещера» в духовной культуре тюрок — часто встречающийся атрибут. Древние тюрки духам пред­ков молились в пещере.

Выдающийся персидс­кий историк Рашид Ад-дин (1247-1318 гг.) в рассказе о проис­хождении тюрок пишет о долине, окруженной горами, где тюр­ки спасались от врагов. Потом они долго не могли найти вы­ход из этой пещеры. Однажды они разожгли большой костер у подножия скалы, богатой железной рудой. Руда от высокой температуры костра расплавилась, и в горе образовалась ог­ромная дыра. Выйдя оттуда, тюрки разбрелись по степи.

Этот рассказ созвучен болгарским легендам о се­верных народах. Следы его встречаются и в болгарском фольклоре, устном народном творчестве периода Казанского ханства.

Даже в некоторых источниках болгар называют «пе­щерными людьми». Это название является отголоском эпо­хи первобытности, когда естественным жильем людей были пещеры. Таким образом, сюжеты, связанные с образом пеще­ры, весьма древни.

Важное место в тюркской мифологии занимает культ не­бесного волка. Он стал древним общетюркским тотемом.

История рода Ашины и вообще история тюрок берут свое начало от «десяти сыновей», рожденных волчицей. Слово «Ашина» означает «превосходный волк». С.Г. Кляшторный же название этого славного царствующего рода связывает со словом «кук» («голубой»).

Эта генеалогическая легенда нашла свое отражение на надгробном памятнике, относящемся к раннему периоду Тюркского каганата. На памятнике в виде барельефа изоб­ражена изуродованная человеческая фигура (отрублены ру­ка и нога), лежащая под брюхом волка.

В уйгурском эпосе «Огузнаме», зафиксированном в ру­кописи XV в., древние версии которой уходят в XIII-XIV вв., небесный волк в победах тюрок играет важную роль: он является предводителем войска.

Примечательно, что в «Дафтар-и Чингиз-наме» расска­зывается о небесном волке — исполине, проникающем в ви­де солнечного луча в дом Алангу, в результате чего вдова беременеет [86].

Общетюркский культ волка своими корнями уходит в древние эпохи. В жизни народов, занимавшихся кочевым ско­товодством, волк занимал заметное место. По китайским ис­точникам, лучшие части тюркской кавалерии назывались «волками». Слова «тюркский хан» и «волк» были синони­мами. На знамени древних тюрок (тюрок Аши­на) была изображена волчья голова. Главным тотемом огузов-кипчаков в X-XII вв. был сивый волк. Слово «буре» (волк) у древних тюрок использо­валось при образовании имен. Особенно это было характер­но для высших слоев общества.

Это традиция продолжалась и позже. Имя знаменитого вождя приазовских болгар Кубрата в отдельных источниках дается как Курт, Корт, что в древнетюркском языке является синонимом слова «буре».

Следы культа волка встречаются и в археологических материалах Поволжья и Приуралья. Таковы серебряные нак­ладки в виде волчьих морд из ранних курганов (от тюркского слова «корган» — сооруженный).

Таким об­разом, умершим, чтобы обеспечить безопасное существова­ние в потусторонней жизни, хотели придать черты и мощь тотема. Клыки волка, которые использовались в качестве аму­лета, были найдены в погребениях Больше-Тарханского, Танкеевского, салтово-маяцких могильников.

Амулеты в виде волчьих зубов и когтей даже выплав­ляли из бронзы. Найдена бронзовая матрица, относящаяся к домонгольскому периоду, на которой изображен всадник, си­дящий на волке в окружении птиц и животных (белки, соба­ки). Здесь волк, несомненно, предстает как царь зверей. Таковыми, судя по генеалогической легенде о проис­хождении десяти тюркских племен, были мальчик из дома Хунну по прозванию Ашина и волчица.

Волк был общетюркским тотемом. С распадом общетюркс­кого сообщества был низведен и тотем. Должен был исчез­нуть также символ союза племен — изображение тотема. Однако отдельные части его тела или какая-то определенная масть животного стали тотемами того или иного племени.

«Белый волк» или вообще «волк» — широко распрост­раненный образ в мифологии, фольклоре татар, чувашей, ду­найских болгар. Фольклорные и этнографические материа­лы казанских татар показывают, что их тотемным животным был Белый волк. Ему посвящались легенды и сказки. В од­ной легенде говорится, что когда-то в прежние времена не­кий кочевой народ заблудился в поросших лесом горах и был окружен врагами. Снас этот народ от гибели и взял его под свое покровительство Белый волк, который по тайным дорогам вывел людей из окружения. Так что с определенными изменениями этот сюжет явно имеет тюркское происхождение.

В татарской сказке «Ак буре» («Белый волк») фигури­рует волшебный волк-оборотень, который часто меняет свое обличие, помогает герою и превращает его врагов в камен­ных идолов. В татарском фольклоре волк выступает сверх­мощным и огромным существом, достигающим 60 метров в длину. Сила и огромные размеры волка метафорически сравниваются с мощью легендарного Алыпа — общетюркского героя.

Белый волк у татар считался покровителем фольклора. Запрещалось днем рассказывать сказки, загадывать загадки. Об этом говорят народные пословицы: «Кондез экият сойлэгэн кешене ак буре ашар» («Того, кто днем рассказывает сказки, съест белый волк»), «Табышмакны кондез эйтсэц, бу­ре очрый, имеш» («Тому, кто днем загадает загадку, будто бы повстречается волк»).

Белый волк фигурирует и в чувашском фольклоре и ве­рованиях в качестве вождя волков. Под его властью находи­лись некоторые злые духи, и даже сам Пихамбар выступал в образе белого волка. Он считался хозяином хлева, и в его честь проводили обряд «карта патти» — каша скотного дво­ра.

Белые волки, вероятно, встречались в Болгарии. Абу Хамид ал-Гарнати пишет, что «шкуры и лисиц, и зайцев в этой стране белеют так, что становятся вроде ваты, таким же обра­зом белеют и волки. В области Болгара их шкуры зимой белеют». Может быть, это лишь фрагмент легенды о Белом волке?..

Вой старого волка считался хорошей приметой. Говори­ли, что если завоет старый волк, то годы будут спокойными. Примечательно, что у татар о человеке, достигшем больших успехов, говорят: «его волк воет» (буресе улый). Баян, один из сыновей дунайско-болгарского царя Симеона, якобы обладал способностью превращаться в вол­ка.

Все это — характерные черты исторического тотема. Рас­суждения можно было бы продолжить. Но об этом много интересного написано в книге известного фольклориста Ф.И.Урманчеева «По следам белого волка».

Кроме волка, у народов, занимающихся кочевым ското­водством, был также развит культ собаки. В некоторых пре­даниях собака представала как родоначальница племени, ро­да. Например, киргизы считали своим первопредком Крас­ную собаку. Собака была тотемом некоторых кипчакских родов.

Бык также являлся древнетюркским культом. Особенно наглядно это отражено в искусстве гуннов — так называе­мом зверином стиле. Этнонимы Угуз, Огуз, легендарное имя Огуз кагана означают «бык». Огуз каган в генеалогических легендах описывается как первопредок тюрок.

Баран же являлся самым подходящим животным для жертвоприношений Тенгри. По мнению С.Г.Кляшторного, ге­ральдическим изображением Второй тюркской династии (683-744) был козел. Наскальные изображения горных коз­лов были широко распространены в пределах территории Первого Тюркского каганата [274, с. 96]. Не случайно, как было отмечено выше, у ворот храма в честь Кюль-Тегина стояли две статуи баранов, обращенных друг к другу. Интересно было бы рассмотреть образ барана в контексте космо­гонических воззрений древних тюрок.

На гуннские, древнетюркские мифы и религии заметное влияние оказали мифы и религии других народов. Древние тюрки были хорошо знакомы с манихейством, зороастриз­мом, брахманизмом, буддизмом и т.д. Особенно заметно вли­яние на них буддизма и манихейства. После заключения сог­лашения с империей Ци буддизм среди древних тюрок уси­ливается. В орде хана увеличивается количество буддийс­ких монахов. Их деятельность не проходит даром. Они да­же Тапу (Тобо) хана (572-581) сумели уговорить принять религию Будды.

В источниках отмечается нали­чие у древних тюрок характерных для буддизма золотых идолов. Гунны приносили им жертвы. У татар и сейчас бытует выражение «кузле букэн» — «пень с глаза­ми»). Возможно, это более поздняя характеристика Будды.

На древнетюркскую религию оказало влияние и мани­хейство (например, деление духов на добрых и злых). Рели­гия Мани распространялась и позже. В 763 году она даже была объявлена государственной религией Уйгурского кага­ната. Позже ее сменил буддизм.

До нас дошла «Книга гадания» («Ырк битиг») древних тюрок (время создания — март 930 г.). Часто ее называют энциклопедией тюркских верований и суеверий. Этот памят­ник состоит из 65 поучительных рассказов. Книга написана руническим письмом на китайской бумаге. Ее обнаружил А. Стейн в пещерной библиотеке Дуньхуан. Туда она была помещена еще в X в. В настоящее время книга хранится в Британском музее. «Ырк битиг» создана монахом монасты­ря «Великое облако». Он слушал рассказы своего учителя и записывал их по заказу своего старшего родственника — военачальника Ит-Ачука.

С древних времен гадания и суеверия занимали значи­тельное место в тюрко-татарской духовной жизни. Гадание на лопаточной кости было широко распространено у тюрко- монголов с древнейших времен.

Обыч­но гадали, раскаляя на огне лопаточную кость животного. Если при этом кость трескалась вдоль, то это считалось хо­рошим знаком, если поперек, то недобрым. В словаре М.Каш- гари есть такой афоризм: «Йарын булганса, эл булганур» («Если потускнеет лопаточная гадальная кость, для народа наступит тревожное время». Предсказа­ние подобным способом считалось весьма авторитетным. Для этой процедуры монгольские ханы строили специальные до­
ма для сжигания кости и держали в нем служителей.

Такие лопаточные кости с нанесенными на них различными линиями встречаются и среди археологических находок, относящихся к домонгольскому периоду. В этих амулетах проделаны небольшие дырочки, видимо, для того, чтобы можно было продеть нитку и повесить амулет на какое-либо сооружение или на себя. Этот материал исполь­зовался болгарами еще в домонгольский период.

Большое значение придавалось толкованию снов, которое даже было объявлено одной из важных областей науки. Оно стало непременным компонентом сюжетов поэтических произ­ведений. Да и сами художественные произведения стали инст­рументом гадания. Эти и другие вопросы духовной жизни та­тар и их предков подробно освещены в книге Ф.З.Яхина.

Однако следует согласиться с мнением Л.Н. Гумилева, который писал, что «в Тюркском каганате с его стройной системой идеологических и политических учений не было места чужеземным религиям». В противном слу­чае, учитывая, что Центральная Азия с древних времен явля­лась котлом, где перемешались разные религии, древние тюрки вскоре подверглись бы ассимиляции.

Таким образом, Тюркском каганате религия и мифы дости­гают уровня государственной идеологии, а понятия государст­во, родина, родная земля, каган становятся объектами покло­нения. Это классический период древнетюркской идеологии, мифологии. В дальнейшем ни одно тюркское государство не сумело достичь такой совершенной, стройной идеологии.