Бизнесмен и подумать не мог, что придется идти к ненавистной бабке на поклон, но судьба распорядилась иначе.
Бабка Таисья не боялась соседа. Не было в ней смирения, не было слабинки перед толстосумом, уверенным, что деньги решают все. Не продаст она ему своего дома, и головы не склонит.
А осень катилась – только поворачиваться успевай. На крыше бани на больших поддонах сушились на еще ярком и теплом солнце золотистые дольки яблок, которые, высыхая, съеживались. Там же лежали на другом поддоне крупно порезанные белые грибы – зимой они и в пирог пойдут, и на суп.
Погреб уже был полон банок с кизиловым, облепиховым, земляничным и другим вареньем. С красной и белой смородины бабка Таисья наделала вкусного ароматного желе, в ящиках в доме дозревали помидоры, лежали толстенькие белые и зеленые кабачки. Часть она скармливала козам, барашкам, коровам, часть пока хранила. В печке поспевал ржаной хлеб, наполняя ароматом все комнаты просторного дома. А бабка Таисья копала картошку. Хорошая в этот год выросла – любо-дорого. По многу картофелин чистых, крупных на корешке. Женщина складывала их в ведра, потихоньку носила в погреб. Дождей уже две недели не было, сухая земля послушно поддавалась на вилы. У соседа за забором было подозрительно тихо. А ведь еще вчера приходит и снова требовал «продай да продай, а то хуже будет».
Разных людей старушка за свою жизнь видела – и плохие и хорошие ей на пути встречались. Но не думала, что такой подарочек через забор ей судьба подбросит. Устав, бабка Таисья решила сходить в магазин. Нужно было прикупить муки, конфет к чаю. Она всегда брала леденцы, шоколадные не любила. Вышла за ворота, и увидела, что мимо нее идет Брынзин, еле переставляя ноги. Враз состарившийся не на один десяток лет, повесивший голову, ссутулившийся. С удивлением бабка посмотрела на него, покачала головой. И решилась-таки заговорить.
– Эй, сосед! Ты чего, как в воду опущенный идешь? Случилось что?
Мужчина поднял на нее усталые красные глаза. Видно, ночь не спал:
– Ну что же, Таисья Ильнична, выдыхай, да живи спокойно. Ничего я покупать да отбирать больше у тебя не буду. На тот свет не заберешь ни земли, ни домишко твой плохонький.–сказал бизнесмен и горько усмехнулся.
– Да ты чего несешь? На какой «тот свет»? Захворал ты что ли? – бабка Таисья даже мимо ушей пропустила, что он ее по имени-отчеству назвал.
– Сказали, что осталось мне полгода от силы. Если повезет.–сосед шмыгнул носом и махнул рукой.
– Мало ли чего сказали тебе. Ты и поверил сразу. Ну-ка, айда ко мне. Да иди, говорю! Посмотришь, что домик мой совсем и не плохонький, а я посмотрю твою хворобу.
Мужчина был настолько растерянным и каким-то потерянным, что позволил приобнять себя за плечи и безропотно поплелся, куда увлекла его соседка. Бабка Таисья завела его в самую большую свою комнату, велела лечь на койку, расслабиться. Брынзин так и поступил. Лежал, закрыв глаза, дышал глубоко и ровно. Женщина над ним склонилась, водила руками. Видела она внутренним взором и вены, и жилы, и кости. А вот здесь, в животе, что-то нехорошее почуяла. Темное, пульсирующее, с красными сполохами. Бабка Таисья положила руку на живот, пытаясь «расслышать» что же там затаилось, что точит крепкого, еще совсем даже и не старого мужика. Ей когда-то бабушка Аграфена про такие вот хворобы рассказывала. Тяжело с ними бороться, никогда до конца не знаешь, поможешь или еще хуже сделаешь. И заплатишь за такую помощь своим здоровьем, дорого. Бабка Таисья нахмурилась: ну, нет уж, не дам я человеку пропасть!
И забылось враз, как сосед ее почти год изводил, как ругались с ним, как сено подпалил, как цветы ее щебнем извел. Все забылось. Жизнь обид не стоит, жизнь всегда ценнее. И потянула Таисья на себя это темное, что внутри билось у Брынзина. Тот задышал тяжело, хрипло, заметался:
– Да ты чего делаешь там такое, старуха?
– Да лежи ты уже, не мешай! – прижав мужчину за одно плечо, зло бросила Таисья.
Она без сил опустилась рядом с койкой прямо на цветастый половичок, когда за окнами уже стало темнеть. И что в магазин сходить надо, и что картошку докопать следовало бы – про все позабыла. Но не было больше в Брынзине хворобы страшной, что и правда сточила бы его, как короеды здоровую сосну за полгода, а то и быстрее. Был он совершенно здоров, и бабка Таисья отчетливо, как никогда, это чувствовала. А сама даже дышала от усталости с трудом, и голова кружилась, и пить хотелось до слез.
– Ты там сама-то не преставилась? – раздался голос бизнесмена, который неожиданно бодрый сел. – Водички, может?
У Таисьи сил только и хватило, что кивнуть – водички.
Она пила, и капли воды из большой пузатой кружки бежали по морщинистому подбородку, капали на простенькое ситцевое платья. Мужчина сидел напротив, качал головой:
– И что это за представление было? Я, вроде, заявок на концерт не делал.
– Встать помоги лучше, да ступай домой. –Таисья попыталась подняться сама, но не смогла.
Мужчина поднял ее за локоть, поставил на ноги, видя, как она пошатывается. Спать, сейчас спать, и все остальное потом.
Проснулась уже затемно, пошла корову доить, коз, всем кабачков отнесла похрустеть, а вернувшись в дом, снова упала в сон.
Сентябрь катился к зениту. Дни стояли теплые, солнечные, по утрам прыскали короткими ласковыми дождиками. Не верилось, что вскоре растратит осень все свое золото на ветра, что деревья будут стоять бесприютные, без листика. Станут ветры злей, небо ниже, придут холода, дожди, а потом и снега.
Бабка Таисья сидела за столом, смотрела в окно, пила чай. С черемуховым листом, душистый. Зачерпывала мед из красивой хрустальной пиалки, отправляла маленькими ложечками в рот. Тут кто-то застучал в ворота. Тяжело вздохнув, женщина поднялась и пошла открывать. Увидев Брынзина, удивилась – опять про продажу заговорит?
– Здравствуй, Таисья Ильинична! – поклонился, совершенно без иронии, сосед. – Уж не знаю я, чего ты со мной сделала, а только сказали мне вчера, что здоров я. Всего обследовали, смотрели как на диковинку. Не следа от моего недуга не осталось, еще сто лет небо коптить буду!
– Так уж и сто! – фыркнула бабка. – Поста проживешь, и хватит с тебя.
– Как ты это сделала? – зорко мужик глядит, внимательно.
Женщина пожала плечами – мол, как сделала, так и не расскажу.
– Есть дар у меня, с детства дан был, вот балуюсь потихоньку, помогаю людям.
– Но мне-то за что? Я ж тебя изводил, сено спалил, шумел, хотел дом отобрать.–каялся Брынзин.
– Осознал свою ошибку? – прищурившись, спросила бабка Таисья.
Мужик кивнул:
– Не то слово. Спасибо тебе, не знаю чем и благодарить тебя.
– Живи со мной ладно, не запугивай да зла не делай, мне того довольно.
– Денег не возьмешь?
Бабка покачала головой – зачем ей деньги? У нее есть что-то куда более ценное, чем они.
Год прошел. У соседа уже младший сынишка ходить начал – забавный такой карапуз Егорша. Брынзин весело и залихватски колол во дворе у бабки Таисьи дрова. Здоровья у него теперь было хоть отбавляй, и когда старенькая соседка просила его о чем-то, бизнесмен никогда ей не отказывал. Вот и теперь пришел дровишек на баню наколоть. Звонко летели дрова из-под острого тяжелого колуна, а бабка тихонько собирала полешки, носила их в поленницу, что у нее крытая шифером за домом стояла. У ног Брынзина вилась пятнистая трехцветная кошка. Молоденькая еще совсем, но уже знатная мышеловка. Закончив колоть, мужик ее подцепил под пушистое брюшко, стал наглаживать. Кошка тарахтела, как заправский трактор.
– Взять тебя, что ли, себе? От мышей уже никакие мышеловки не спасают! – задумчиво сказал бизнесмен.
– Возьми, все радости и тебе и животинке. Она хорошая, ласковая. Чаю будешь ли? – сказала бабка Таисья.
Мужчина охотно кивнул, и пошли соседи чаи гонять. Говорили и ни о чем вроде, а теплота между ними так и лилась, словно солнечный свет. Бизнесмен и подумать не мог, что придется идти к ненавистной бабке на поклон, но судьба распорядилась иначе. И хорошо, что сложилось все так, как сложилось. Многое понял тогда Брынзин, многое переосмыслил. Жить стал по-новому. Бабку Таисью уважал, с местными отношения наладил. Больше носа не задирал, со всеми здоровался, разговаривал даже, когда его окликали. В магазине говорил «спасибо», оставлял сдачу. Деревенские тоже к новожилу оттаяли, стали за своего считать.
Брынзин с мальчишками по утрам рыбу удил, приносит Таисье щурков и карасей. Она его пирогами угощала, привечала ребятишек соседа-бизнесмена. В деревне воцарился мир, обида знахарки позабылась, словно ее и не бывало. Теперь она видела, что сосед ее человек хороший, просто заплутал тогда, вот и вел себя скверно. Теперь он знал, что деньги – всего лишь временное. А по-настоящему вечное – тепло людское, доброе слово, помощь взаимная. Так всегда и выживал народ – ты мне, я тебе. А злобу можно весь век лелеять, только что с нее хорошего кому будет? Сам изведешься, всех против себя настроишь. А что случись, и руки никто не подаст.
Бабка Таисья сидела на крылечке, в окружении своих кошек. Одну Брынзин-таки забрал у нее, пятнистую трехцветку-мышеловку. Пели птицы, катился солнечный шар навстречу по небоскату. Покой, тишина, красота. В ворота постучали, и тяжело поднялась женщина, пошла открывать – кому-то она нужна. А значит, и на этом свете не зря живет.
Друзья,подписывайтесь на мой канал,впереди еще много интересных рассказов!
А также читайте: