Ноябрьский вечер выдался промозглым. Мелкий дождь затягивал город серой пеленой, размывая огни фонарей в дрожащие пятна. Алексей вёл машину медленно – после двенадцатичасовой смены в такси глаза слипались, а в висках пульсировала тупая боль. Последний клиент, пьяный бизнесмен, измотал его окончательно – всю дорогу жаловался на жизнь и грозился пожаловаться на "неправильный" маршрут.
"Ещё десять минут, – думал Алексей, вглядываясь в мутную пелену дождя. – Десять минут, и я дома. Горячий душ, чай с малиновым вареньем, которое передала мама..."
Набережная была пустынной – в такую погоду даже самые стойкие любители вечерних прогулок предпочитали оставаться дома. Река чернела внизу, как разлитые чернила, только редкие блики фонарей дрожали на её поверхности.
Внезапно фары выхватили из темноты силуэт. Высокий мужчина в длинном плаще стоял у парапета, держа в руках какую-то коробку. В его движениях было что-то неестественное, дёрганное – так двигаются люди, которые отчаянно хотят остаться незамеченными.
Алексей автоматически сбросил скорость. Что-то было не так. Мужчина быстро огляделся по сторонам – в свете фар мелькнуло осунувшееся лицо с глубоким шрамом на левой щеке – и резким движением перекинул коробку через парапет.
Визг тормозов разорвал тишину. Алексей сам не понял, как оказался на улице – ноги будто действовали сами по себе. Порыв ветра бросил в лицо горсть холодных капель.
И тут он услышал это. Тихий, почти неразличимый в шуме дождя детский плач. Звук шёл со стороны реки, где на тёмной воде ещё покачивалась злополучная коробка.
– Стойте! – крик вырвался хриплым карканьем. – Эй!
Мужчина дёрнулся, как от удара. На мгновение их глаза встретились – серые, полные какого-то дикого отчаяния глаза незнакомца расширились от ужаса. А потом он бросился бежать, его шаги гулко отдавались по мокрому асфальту.
"Телефон, где телефон?" – Алексей лихорадочно шарил по карманам. Пальцы дрожали так, что он дважды промахнулся мимо кнопок, набирая 112. Коробка медленно погружалась, течение относило её всё дальше от берега.
– Служба спасения слушает...
– Там ребёнок! В реке! В коробке! – слова путались, вылетали беспорядочным потоком. – Набережная, возле моста... Быстрее!
Коробка накренилась, зачерпнула воду. Плач стал громче, отчаяннее.
"Я же не умею плавать", – мысль обожгла сознание. Но времени на раздумья не было.
Алексей сорвал куртку, скинул ботинки. Холодный воздух пробрал до костей. "Господи, помоги..." – выдохнул он и бросился в чёрную воду.
Вода оказалась настолько холодной, что на секунду перехватило дыхание. Алексей судорожно замолотил руками, пытаясь удержаться на поверхности. Течение оказалось намного сильнее, чем казалось с берега – его сразу потянуло в сторону.
"Главное – не паниковать", – стучало в висках. Он попытался вспомнить, что говорили про технику плавания в школе, но в голове было пусто. Только детский плач, доносящийся со стороны медленно тонущей коробки, придавал сил.
– Держись! – крикнул он, сам не понимая, зачем кричит – младенец всё равно не мог его понять. – Я сейчас!
Намокшая одежда тянула вниз. Каждое движение давалось с трудом. Холод пробирал до костей, пальцы начинали неметь. Коробка была уже совсем близко, но казалось, что расстояние до неё не сокращается.
Внезапно правую ногу свело судорогой. Острая боль пронзила икру, и Алексей на мгновение ушёл под воду. Во рту появился привкус речной тины. Паника накрыла удушливой волной.
"Не справлюсь... Сейчас утону..." – мысль вспыхнула и погасла, сменившись другой: "А ребёнок? Он же погибнет!"
Откуда-то взялись силы. Алексей рванулся вперёд, отчаянно работая руками. Боль в ноге отошла на второй план. Ещё рывок... Пальцы коснулись мокрого картона.
Коробка уже наполовину была в воде. Внутри что-то шевельнулось – сквозь щели он увидел крошечное личико, искажённое плачем. Живая!
– Держу... – прошептал он посиневшими губами. – Держу тебя...
Но радоваться было рано. Теперь предстояло самое сложное – вернуться к берегу. Одной рукой Алексей прижимал коробку к груди, другой пытался грести. Течение относило их всё дальше.
Где-то вдалеке послышался вой сирен. На набережной замелькали красно-синие проблесковые маячки.
– Помогите! – крик вырвался хриплым карканьем. – Сюда!
Луч прожектора скользнул по воде, выхватив их из темноты. Послышались крики спасателей. Что-то плюхнулось в воду рядом – спасательный круг с верёвкой.
Алексей попытался дотянуться до него, но тело уже почти не слушалось. Пальцы соскользнули с круга. Силы окончательно покидали его.
– Только не выпусти... – шептал он, чувствуя, как сознание начинает меркнуть. – Только не выпусти...
Второй круг упал совсем рядом. На этот раз чья-то рука помогла ему ухватиться за верёвку. Их потянули к берегу.
Последнее, что запомнил Алексей перед тем, как провалиться в темноту – как спасатели бережно принимают коробку с драгоценным грузом, и тихий, почти успокоившийся плач младенца.
Сознание возвращалось медленно, будто выныривая из глубокой воды. Первым вернулся слух – мерное пиканье медицинских приборов, приглушённые голоса в коридоре, шорох капель дождя за окном. Потом появились запахи – резкий больничный антисептик, чуть сладковатый аромат лекарств.
Алексей с трудом разлепил веки. Белый потолок плыл перед глазами, на прикроватной тумбочке мигали индикаторы какой-то аппаратуры. В горле першило, каждый вдох отдавался болью в груди.
– О, очнулся наконец! – молоденькая медсестра появилась словно из ниоткуда. – Как себя чувствуете?
– Ребёнок... – голос был хриплым, будто чужим. – Где ребёнок?
– С малышкой всё в порядке, – улыбнулась медсестра, поправляя капельницу. – Благодаря вам. Вот только... – она замялась.
– Что? – Алексей попытался приподняться на кровати, но голова закружилась.
– Лежите-лежите, – она мягко удержала его за плечо. – Вы три дня в горячке пролежали, пневмония молниеносная развилась. Температура под сорок была.
В палату вошла женщина-врач, следом за ней – высокий мужчина в штатском, с папкой под мышкой.
– Так-так, герой проснулся, – врач быстро подошла к кровати, достала фонендоскоп. – Давайте послушаем ваши лёгкие...
Мужчина терпеливо ждал в стороне, пока она проводила осмотр. Только когда врач закончила и вышла, он придвинул стул к кровати.
– Следователь Марков, – представился он, доставая блокнот. – Как только будете готовы, нужно задать вам несколько вопросов.
– Вы нашли его? – Алексей закашлялся. – Того мужчину, со шрамом?
– Пока нет, – Марков качнул головой. – Камеры на набережной не работали, свидетелей нет... – он помолчал. – Но дело не только в этом. Тут такое выясняется...
– Что выясняется?
Следователь огляделся, понизил голос: – С девочкой этой... странности какие-то. Экспертиза показала необычные результаты. Очень необычные. И сверху уже интересовались – люди серьёзные.
– Не понимаю, – Алексей нахмурился. – Какие странности?
– Вот что, – Марков подался вперёд, – давайте договоримся так. Вы герой, спасли ребёнка, рисковали жизнью. Получите награду, может, даже медаль. А дальше... дальше лучше не копать. Честное слово, лучше не копать.
В его голосе звучало что-то похожее на искреннюю тревогу. Но Алексей уже не слушал – перед глазами снова всплыло лицо мужчины со шрамом. Тот взгляд... В нём был не просто страх. В нём было отчаяние человека, загнанного в угол.
– Я хочу её увидеть, – твёрдо сказал он. – Девочку.
– Это невозможно, – следователь поднялся. – Её уже забрали. Органы опеки... – он запнулся. – В общем, забыли про всё это. Так будет лучше. Для всех.
Когда за Марковым закрылась дверь, Алексей долго смотрел в окно. Дождь всё так же барабанил по стеклу, но теперь этот звук казался зловещим. Что-то здесь было не так. Что-то серьёзное.
Превозмогая слабость, он потянулся к своему телефону на тумбочке. Тот чудом не пострадал – влагозащищённая модель. Открыл браузер, набрал в поиске: "пропавшие дети", потом добавил "последний месяц"...
За дверью палаты послышались чьи-то быстрые шаги.
Через три дня Алексея выписали. Всё это время он методично собирал информацию – просматривал новости, записывал имена, искал зацепки. Что-то подсказывало: времени у него немного.
К вечеру зарядил дождь – такой же, как в ту ночь. Алексей сидел на кухне своей съёмной квартиры, разложив на столе распечатки статей и заметок. Простая картина постепенно складывалась в нечто пугающее.
За последний год в городе пропало пятеро младенцев. Все – в возрасте до полугода. Все – из неблагополучных семей. Полиция списала случаи на нерадивых матерей, уехавших в неизвестном направлении. Но теперь эти истории виделись совсем иначе.
Телефон завибрировал – сообщение с незнакомого номера: "Прекратите копать. Последнее предупреждение."
Алексей невесело усмехнулся. Значит, он на верном пути. Набрал номер своего старого приятеля, работавшего в кабельном телевидении.
– Серёга? Помнишь, ты говорил, у вас камеры по всему городу? Мне нужна запись с набережной за...
– Леха, ты что, не слышал? – голос друга звучал встревоженно. – У нас позавчера серверная сгорела. Все записи того дня... да что там – всего месяца псу под хвост.
– Пожар? – Алексей напрягся. – Когда именно?
– Да буквально на следующий день после твоего купания. Слушай, я тут краем уха слышал... – Сергей понизил голос. – У нас в офисе какие-то люди крутились. Вроде как из органов, но странные они какие-то были.
В дверь позвонили. Алексей замер, глядя на часы – почти одиннадцать вечера.
– Перезвоню, – шепнул он в трубку.
Звонок повторился – настойчивый, длинный. Потом ещё один. Алексей осторожно подошёл к двери, посмотрел в глазок. На площадке стояли двое в тёмных костюмах.
– Алексей Николаевич! – голос был властным, уверенным. – Откройте, полиция. У нас есть несколько вопросов.
Что-то в этих голосах показалось неправильным. Он тихо попятился от двери. В замочной скважине раздался скрежет – кто-то пытался вскрыть замок.
Времени на раздумья не было. Алексей метнулся на кухню, схватил папку с документами, телефон. В этот момент входная дверь распахнулась.
– Он на кухне! – крикнул кто-то.
Оставался единственный путь – пожарная лестница. Алексей распахнул окно, холодный ветер ударил в лицо. Четвёртый этаж, скользкие от дождя перекладины... Выбора не было.
Он уже перелезал через подоконник, когда в кухню ворвались преследователи. Куртка зацепилась за что-то, затрещала. Краем глаза он увидел блеск металла в руке одного из "полицейских".
– Стоять!
Алексей прыгнул на лестницу, заскользил вниз, обдирая руки о ржавое железо. Сверху донёсся приглушённый хлопок, что-то просвистело рядом с ухом.
Добравшись до второго этажа, он спрыгнул на козырёк подъезда, скатился по нему и рухнул в куст сирени. Боль пронзила всё тело, но останавливаться было нельзя.
Где-то наверху матерились, слышался топот ног по лестнице. Прихрамывая, Алексей бросился в темноту двора. И только добежав до соседней улицы, он понял, что всё это время сжимал в руке одну из газетных вырезок.
В тусклом свете фонаря он развернул мятый листок. На фотографии было здание современной клиники, над входом светилась вывеска: "Медицинский центр 'Надежда'. Вместе в будущее". А чуть ниже – объявление о наборе суррогатных матерей. С очень высокой оплатой.
Старая лодочная станция на окраине города казалась заброшенной. Алексей сидел в машине, припаркованной в тени деревьев, и наблюдал за зданием клиники "Надежда", возвышавшимся через дорогу. После побега из квартиры он не мог вернуться домой – там наверняка ждала засада.
Два дня наблюдений принесли странные результаты. Клиника, supposedly специализировавшаяся на ЭКО и суррогатном материнстве, работала круглосуточно. Каждую ночь туда приезжали фургоны без опознавательных знаков. А охрана... охрана больше походила на военных.
Телефон завибрировал. Неизвестный номер.
– Слушаю, – осторожно ответил Алексей.
– У чёрного входа, через пять минут, – голос был женским, тихим. – Я видела вас в новостях. Я знаю правду о девочке.
Звонок оборвался. Алексей колебался. Это могла быть ловушка... Но он зашёл слишком далеко, чтобы останавливаться.
Чёрный вход клиники выходил на пустырь, заросший бурьяном. В тени пожарной лестницы стояла женщина в медицинском халате. Когда Алексей подошёл ближе, она нервно оглянулась:
– Быстрее. У меня мало времени.
– Кто вы?
– Меня зовут Анна. Я... я работала здесь акушеркой. Пока не узнала, что они делают с детьми.
Её руки дрожали, когда она доставала из кармана флешку: – Здесь всё. Записи экспериментов, даты, имена. Они... они проводят генетические модификации на младенцах. Пытаются создать "улучшенных" людей. – Она горько усмехнулась. – А те, кто не выживает... их просто списывают. Как неудачные образцы.
– А девочка? Та, которую я спас?
– Она была особенной. Первый успешный эксперимент. Но появились побочные эффекты... непредвиденные мутации. И тогда Виктор...
– Человек со шрамом?
– Да. Он был начальником охраны. Но когда узнал, что её хотят... – она запнулась. – В общем, он решил её спасти. По-своему.
Где-то хлопнула дверь. Анна вздрогнула: – Мне пора. Но есть кое-что ещё... – она протянула сложенный лист бумаги. – Здесь адрес. Виктор прячет девочку там. Он просил передать...
Договорить она не успела. Со стороны парковки послышался шум моторов.
– Бегите! – Анна толкнула его к забору. – Через дыру в сетке, потом направо. Там есть тропинка...
– А вы?
– Я вернусь внутрь. Пока они не поняли... – она решительно направилась к двери.
Алексей уже пролезал через дыру в заборе, когда услышал крики и звук борьбы. Потом – глухой удар и женский вскрик. Он замер, разрываясь между желанием помочь и необходимостью спасать информацию.
Решение пришло мгновенно. Сунув флешку в ботинок, он развернулся и бросился обратно. Но было поздно – площадка перед чёрным входом опустела. Только брошенный халат белел на земле, да ветер гонял какие-то бумаги.
В кармане халата он нашёл пропуск на имя Анны Сергеевны Котовой. А под ним – ещё один листок, исписанный торопливым почерком:
"Если со мной что-то случится – они держат детей на минус первом этаже. Там есть ещё живые. Спасите их".
По адресу с записки оказался старый гаражный кооператив. Алексей осторожно шёл между рядами, сверяясь с номерами. Гараж №147 выглядел заброшенным, но замок на двери был новым.
Внезапно сзади раздался знакомый голос: – Руки так, чтобы я видел.
Алексей медленно повернулся. Человек со шрамом стоял в нескольких шагах, держа пистолет.
– Где девочка? – спросил Алексей.
– В безопасности. Пока что, – Виктор опустил оружие. – Я следил за тобой от клиники. Ты говорил с Анной?
– Её схватили. Она успела передать флешку.
Виктор выругался. – Тогда времени почти не осталось. Слушай внимательно: девочку нужно вывезти из города. У меня есть доверенные люди в Москве, они помогут. Но...
Со стороны въезда послышался шум моторов.
– Чёрт! – Виктор толкнул Алексея к гаражу. – Они уже здесь. В багажнике синий "Форд", документы внутри. Уезжайте немедленно!
– А вы?
– У меня остались незаконченные дела. И... прости за тот вечер на набережной. Я думал, что спасаю её, а на самом деле чуть не убил.
Виктор сунул ему ключи и быстро пошёл навстречу приближающимся фарам. Алексей успел заметить, как он достал из кармана что-то похожее на гранату.
Через минуту ночь разорвал взрыв.
В синем "Форде" тихо посапывала девочка. Алексей гнал машину по ночной трассе, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. Взрыв в гаражном кооперативе остался далеко позади, но его отблески всё ещё стояли перед глазами.
В бардачке он нашёл документы – свидетельство о рождении на имя Анны Викторовны Соколовой, доверенность, письмо с московским адресом. "Назвал своим отчеством", – подумал Алексей, и в горле встал ком.
Телефон зазвонил, когда они уже выехали на федеральную трассу. Номер был незнакомый.
– Всё получилось? – голос Виктора звучал устало, но живо.
– Вы живы! – выдохнул Алексей. – А взрыв...
– Отвлекающий манёвр. Но это неважно. Главное – флешка у тебя?
– Да.
– В Москве тебя встретят. Материалы нужно передать в прессу, но не местную – федеральную. И ещё... – он помолчал. – Позаботься о ней. Она особенная. Не из-за их экспериментов – просто она заслуживает нормальной жизни.
Связь прервалась. А через час в утренних новостях передали о крупном скандале вокруг медицинского центра "Надежда". Упоминались незаконные эксперименты, пропавшие дети, аресты руководства...
Девочка на заднем сиденье открыла глаза и улыбнулась ему в зеркало. Обычная улыбка обычного ребёнка. Алексей улыбнулся в ответ, чувствуя, как внутри растёт уверенность – всё было не зря.
Начинался рассвет. Он вёз в Москву не просто спасённого ребёнка – он вёз доказательства преступлений, которые помогут спасти других детей. Тот прежний Алексей, одинокий и потерянный, остался в прошлом. Теперь он точно знал – даже один человек может изменить мир, если прислушается к голосу совести.
А где-то в его кармане лежала смятая фотография Виктора, случайно найденная в бардачке. На обороте было написано: "Иногда нужно потерять всё, чтобы найти в себе силы всё исправить".