Рецепты Джулии

Я смотрела на накрытый стол и чувствовала, как внутри всё сжимается. Салфетки сложила аккуратно, свечи купила ещё утром — такие, с запахом ванили, какие Олег любит. Даже селёдку под шубой сделала, хотя возиться с ней терпеть не могу. Тридцать два года вместе — разве это не повод? А его всё нет. Телефон молчит. Набираю — сбрасывает. Потом приходит сообщение: «Верунь, задержусь. Валерка совсем расклеился, не могу его бросить». Валерка. Опять этот Валерка. Выключила свечи и села у окна. За стеклом темнело,...

Я стояла у двери детской и слышала, как Артём тихо бормочет что-то себе под нос. Сначала подумала — разговаривает с игрушками, как обычно. Но потом различила слова: — Я не глупенький... Я просто... Сердце ёкнуло. Зашла в комнату — сын сидел за столом, обхватив голову руками, а перед ним лежал альбом с наполовину нарисованным роботом. Робот был кривоватый, линии неуверенные, но в нём чувствовалось старание. — Тёмка, что случилось? Он вздрогнул, быстро захлопнул альбом. — Ничего, мам. — Тёма, — я присела рядом, обняла за плечи...

Декабрь всегда пах мандаринами и ожиданием. Раньше я за месяц начинала продумывать меню, покупала украшения, перебирала старые гирлянды. А в этот год — ничего. Словно кто-то выключил во мне праздничный свет. Игорь стал другим ещё осенью. Сначала не заметила — или не хотела замечать. Он всё чаще задерживался на работе, отвечал односложно, смотрел сквозь меня. Когда я спрашивала, что случилось, отмахивался: устал, проблемы с поставками, надо закрыть год. Я верила. Мне так хотелось верить. Тридцать первого декабря я проснулась с мыслью, что надо всё-таки приготовить что-то праздничное...

Я стояла на пороге квартиры, ещё не сняв пальто, и смотрела на пустую кухню. Опять. Снова этот мерцающий экран телефона с единственным коротким сообщением: «Зашёл к маме поужинать». Без вопросов. Без «ты не против?». Просто констатация факта, как прогноз погоды. Я медленно развязала шарф и прислонилась лбом к холодной стене. Господи, как же я устала. Весь день на ногах — совещания, отчёты, недовольные клиенты, которым всё не так. А дома меня ждала пустота и вот это сообщение. Опять мамино. Опять её «нормальная еда»...

Двадцать девятое декабря. Весь день на ногах — и это ещё не предел. Магазины, очереди, толкучка у прилавков. Я таскала пакеты, словно грузчик на вокзале, а дома меня ждала гора дел: вытереть пыль, перемыть полы, перегладить скатерть. К вечеру ноги гудели так, что хотелось просто рухнуть на диван и не вставать до весны. Но разве можно? Нет, конечно. Потому что завтра снова закупки, потому что тридцать первого нужно всё успеть, потому что… потому что я всегда всё успеваю. Такая уж я. — Оль, ты не забыла, да? — Валера заглянул на кухню, когда я раскладывала продукты по полкам...

Я стояла у плиты и думала — вот сейчас всё будет идеально. Салаты выставлены горкой, мясо запечено до румяной корочки, на столе белая скатерть, свечи. Игорь любит, когда красиво. Когда гости хвалят. Вот и я старалась — весь день на ногах, руки в муке, в масле, волосы прилипли ко лбу. Но ничего, сейчас приму душ, переоденусь, и будет праздник. Игорь сидел в кресле, листал телефон. Не поднял головы, когда я прошла мимо. Я уже привыкла. Двадцать три года вместе — не каждый день же говорить комплименты...

Тридцать первое декабря, час дня. Я стою у плиты и чувствую, как по спине стекает капля пота. Четыре кастрюли на конфорках, духовка разогрета до предела, на столе — гора нарезанных овощей. Валерка сидит в зале перед телевизором, переключает каналы. Слышу его голос: — Тань, а селедку под шубой когда доделаешь? Родня же скоро приедет! Я молчу. Вытираю руки о полотенце, помешиваю холодец, который варится уже третий час. Знаю, что через полчаса приедут его сестры — Надька и Ленка, с мужьями и детьми...

Я стояла у окна, прижав к груди чашку с липовым чаем, и смотрела, как ноябрьский ветер гнёт голые ветки во дворе. За спиной гремел телевизор — какой-то футбол, кажется. Виктор с Борисом сидели в зале, и Борис то и дело взрывался таким смехом, будто ему рассказывали самые смешные анекдоты на свете. Я поморщилась и отпила глоток. Липа успокаивает, говорила мама. Только сейчас никакая липа не помогала. Полтора года назад, когда Виктор сказал: "Переезжай ко мне", — я даже не раздумывала долго. Согласилась почти сразу...

Когда Николай в пятницу вечером как бы между делом обронил: «Слушай, Галя с Варей к нам на выходные приедут», — я просто кивнула. Ну приедут и приедут. Его сестра с племянницей. Пару дней, сказал он. Не страшно. Страшно стало в субботу в районе обеда. Они приехали не с сумочкой на плече, а словно на месяц эвакуировались. Три чемодана, два пакета с какими-то банками и коробками, ещё сумка холодильная. Галина влетела в квартиру как ураган — обняла брата, меня чмокнула в щёку и сразу: «Ой, Олечка, мы с дороги страшно голодные! Ты не против, если мы быстренько перекусим?» Я улыбнулась...

Я стояла у плиты и слышала, как за спиной Лидия Петровна рассказывает Алёше про какую-то знакомую, которая «правильно воспитывает детей». Я уже научилась не реагировать на эти намёки. Просто продолжала помешивать макароны и делала вид, что не слышу. Двенадцать лет брака научили меня многому. Например, тому, что спорить со свекровью бесполезно. Что лучше промолчать. Что надо терпеть ради семьи. Дети сидели за столом — Даша делала уроки, Ванька что-то рисовал. Обычный вечер среды. Алексей задерживался на работе, а я готовила ужин для всех...

Я сижу на кухне и смотрю, как дождь барабанит по стеклу. В руках остывшая кружка кофе. Не допиваю. Просто держу, чтобы руки были заняты. Чтобы не трястись. Игорь звонит уже третий раз за час. Я не беру трубку. Знаю, что скажет. Знаю каждое слово наизусть, будто сама написала ему текст. А ведь ещё полгода назад я была совсем другой. Той, которая всегда шла навстречу. Той, которая говорила «да», даже когда хотелось кричать «нет». Той, которая считала, что семья – это когда ты забываешь про себя ради других...

Когда Николай сказал, что его сестра на пару недель поживёт у нас, я кивнула. Ну что я могла сказать? Инна только что развелась, переживала, а я не бессердечная. Да и правда, подумаешь, две недели. Переживём. Она появилась с тремя огромными сумками и коробкой, из которой торчал комнатный цветок. Обняла брата, посмотрела на меня оценивающе, будто я была новой мебелью, которую она ещё не решила, куда поставить. — Спасибо, что приютили, — сказала она, но в голосе не было ни капли благодарности. Скорее — что-то вроде «ну наконец-то»...