“Если жадным таким будешь, - мама Васе Индюкову говорила, - то и дружить с тобой детишки не пожелают. И чего ты Плюшкин у нас такой получился? Мы-то с отцом довольно щедрые люди. Воспитатели на тебя жалуются. Соберет, жалуются, ваш Вася игрушки со всего детсада. Спрячет за пазуху. Надуется бурундуком. И охраняет целый день игрушки. А детишки воют. Принимайте меры, родители. А какие меры, Вася, мне принимать? С рождения ты такой скряга. В роддоме уже у младенцев других молоко материнское отнимал, за молочную грудь борьбу устраивал. Ох, что делать, что делать…”.
А Вася бурундуком при таких разговорах надувался. Даже слов ему было жалко для объяснений. Смотрел в вазочку с конфетами. Пересчитывал: съел кто-то конфету или же пока нет. И лучше бы попрятать те конфеты от семьи пока не поздно.
И с Васей Индюковым никто, действительно, не дружил. А он не переживал, а даже радовался таким обстоятельствам. “Зачем, - думал, - друзья мне? Слишком дорого они обходятся. Делись с ними, в сложных обстоятельствах рубаху последнюю отдавай. Нет уж, дудки. Лучше буду одиноким я по жизни. Больше мне всего в этом случае достанется. Простая это математика. А то начнется. “Было у Васи два яблока, а он Пете отдал одно. Сколько у Васи яблок?”. Нет уж. Я таким Васей быть не желаю. Пущай уж все яблоки при мне останутся”.
Но однажды стал Василий взрослым мужчиной. И в его голове замелькала робкая мысль о женщинах - зов природы просыпается даже у самых жадных людей. И у Васи он тоже пробудился. “Иди, - шептал зов, - и продолжи род Индюковых”.
И начал Вася с девушками знакомиться. Специально выбирал их в районах отдаленных. В ближайших-то его хорошо люди знали. На слуху Васина жадность была.
А девушки попадались симпатичные. Но всевозможные обстоятельства Васе мешали к природному зову приблизиться. То ему денег жалко на трамвай - до девушки катиться остановок десять. То кандидатка попадалась привередливая - просилась в кафе. Таких девушек Вася боялся даже. Все ему снилось, что в трамвай его силой усадят, а потом в кафе за шкирку поведут. Просыпался в поту. Иногда кричал даже.
В итоге так Вася измучился, что написал о себе в интернете честно. “Подарков, - написал он, - не дарю и не рассчитывайте. На свидание не приеду. Ежели настаиваете - оплатите проезд мне в обе стороны. Про кафе, полагаю, и писать не стоит. Умной девушке и так все со мной ясно, а неумная мне и даром не нужна”.
И знакомства сразу окончились. Никто Васе на его “привет, красотка” не ответил. Ни единая женская душа! И Вася как-то с зовом природы справляться самостоятельно обучился.
Но в один прекрасный день на пути Васином образовалась женщина. Выбирал Вася макароны себе в продмаге “Грош”. Они по акции продавались сногсшибательной. Мешок аж в пять кило - бери и ешь целый месяц. Сопел у полки, губами шевелил - высчитывал выгоду. Вспотел даже. Волнительно это - с выгодой не ошибиться.
И вдруг женщину заметил. Тоже она у витрины сопела, тоже губами шевелила. “Совсем уже, - иногда приговаривала, - ополоумели. Сорок рублей им за мешок макарошек выдай! Ох, и жалко денежек, ох, пойти подумать бы тщательно об уместности покупочки. И отчего люди ерунду эту выдумали - за деньги все покупать? Вот бы бесплатно выдавать все начали. А денежки в копилке пусть бы лежали спокойно”.
И Вася на женщину вытаращился. И прилив нежности внезапно ощутил к покупательнице этой. Будто на одинокой орбите встретились два одиночества после сотен лет разлуки. По привычке он, конечно, хотел мешок с макаронами у дамы выхватить - и за пазуху себе спрятать. “Может, - мысль у него шальная мелькнула, - завтра акция окончится!”. Но передумал мешок хватать. “Или же, - себя утешил, - и не окончится акция, а еще дешевле макарошки продавать начнут”.
И женщина тоже с Васей синхронно руки к мешку протянула, а потом передумала.
- Как думаете, - спросила она у Индюкова, - может, не окончится акция, а еще дешевле макарошки сделают? Прямо разоренье с продуктами питания иначе выходит. Мне и рубля потратить жалко.
А Вася женщине в глаза посмотрел. И увидел в них близкую душу. И женщина что-то подобное увидела в Васе. Замерли они буквально. С стояли так целых пять минут.
- Оленька я, - сказала женщина наконец, - и подарков никому не дарю. Борща варить мужчине постороннему не стану. Только мужу. И за его счет. Со мной не забалуешь. У меня каждая картофелина на строгом учете.
- Как это мило, - Вася завороженно произнес, - и прошу вас стать мне супругой.
- Согласная, - Оленька ответила, - очень вы мне симпатичны. И будто знакомые мы с вами тыщу лет. Чувствую в вас родственную душу. Поразительные ощущения. Никогда так у меня не было еще. Даже голова кружится и бабочка в животе трепыхается.
- А идемте в кафе, - пригласил Вася, - воды выпьем. Скрепим, так сказать, союз.
- А идемте, - ответила Оленька, - но кафе излишне. Кулер поищем какой-нибудь. И там скрепим.
И Вася с Оленькой выпили воды. И поженились. И в честь счастливого события родню на свадьбу позвали. Но такую, которая побогаче. А свадьбу скромно справили. И даже приумножить финансы свои семейные смогли.
И жили Индюковы долго и счастливо. И восхищались жадностью друг друга, и традиции завели семейные. Акции искали увлеченно, в дни рождения соревновались - кто кому подарок дешевле преподнесет.
И царит у Индюковых полнейшее взаимопонимание. Многие им даже завидуют. “Поразительно крепкий брак”. Так про Индюковых говорят.