В одной семье, Цаплины их фамилия была, после шумного Нового года деньги совсем окончились. Осталось всего чуток на макарошки. И ребенку, дочке Зине, на нежирное молоко. Денег-то у этих Цаплиных и так мало было - а тут праздники грянули. Последнее на мишуру и оливье супруги спустили.
Сидят теперь они и чешут темя: как до осеннего урожая время протянуть? Ведь январь только на дворе зачался. А ежели в долг просить - то и не даст никто. И так вон уж должны каждому. Как с работы Василия выгнали позапрошлой осенью - так и нахватали они долгов. И таких долгов, что у соседской собаки Чебурашки блох поменее даже будет. А из дому чего продать - так и продавать уже нечего. Все нужное осталось.
Глава семья, Василий, чесал темя, чесал… И вдруг как пальцами щелкнет!
- Эврика, - закричал Василий радостно, - э-ври-ка! Щас меня, как Ньютона, что-то по башке шарахнуло! Есть! Нашел! Жизнь-то налаживается! У добрых людей, Зося, денег просить отныне станем!
- Опять с шапкой твоей, кроличьей, - Зося натурально пугается, - что ли, по людям ходить начнем?! Мне такое совестно. Не для того я замуж выходила.
- Пока рано это, - супруг успокаивает, - еще даже и не колядки. Иной способ на ум мне пришел! Ты, Зося, заведешь канальчик себе небольшой. Название жалостливое только ему выдумай. “Распоследние дни Цаплиных”, к примеру. Или “Тоскуем на одно пособие в Заполярье”. И будем туда, в канальчик этот, жизнеописать тяжелую бытовую сторону нашей фамилии. А читатели - которые самые из них жалостливые - нам денежек переводить станут. В помощь, так сказать, нуждающимся. Чтобы ласты не склеили эти несчастные Цаплины раньше времени. И нам хорошо - нужды знать не будем. И людям приятно - они себя благородно чувствовать станут. Главное - писать подробно и с картинками. Живем мы, якобы, в самой глухой деревне. Заполярье, конечно, кругом. И людей сильно нет - так, охотник какой пробежит изредка за медведицей. И вообще ничего тут у нас нет - ни школы, ни фельдшера захудалого, ни даже электричества. Молимся колесу натурально. Лишь на самой высокой березе можно интернета немного поймать - в канальчик написать. И то не каждый день. Живем, значит, большой семьей. И нуждаемся отчаянно. Спасите-помогите Цаплиным, жалостливые читатели!
- А чего же не уезжаем, - Зося сомневается, - коли ни света у нас, ни тепла? Коли медведицы одни бегают да геологи? Пытливый читатель обязательно про то поинтересуется.
- Дык, - Вася просто объясняет, - напишем, что корни это у нас. Прикипели душой к данной местности. Тут, мол, и родные наши последний приют нашли. Где родился, так сказать, там и пропадай. Есть такая одна народная мудрость. Вот и осели в глуши. Нуждаемся. Но - корни.
- А коли не поверят читатели эти, - Зося размышляет, - коли не проникнутся жалостию? Морды-то у нас с тобой пока еще лоснятся. Еще и оливье на губах не обсохло.
- Сфотографируешь меня на березе - как я там связь ловлю. Рискуя единственной жизнью, - Вася отвечает, - так сразу и поверят! Сразу и проникнутся! Морды с березы-то не шибко разберет читатель этот.
- Неужто, - Зося интересуется, - так и начнут денежки нам они переводить? Прямо вот рубли настоящие?! И ничего нам за то не будет?
- Ха, - Вася отвечает, - вон все нормально живут, всем перечисляют вспоможение. И нам стоит взять такой простой пример. Но тем, кто с одним дитем проживает, тем не шибко рвутся помогать. Одного, мол, любой дурак воспитает. Давай-ка, Зося, будто у нас целых трое ребят в семье имеется. Или даже пусть и четверо.
- И мал мала все, - Зося детишек представляет, - такие вот прекрасные погодочки. И звать их Дима, Дульсинея, Дидим и Дзыбр. Все на папку похожие.
- И на мамку, - Вася добавляет, - а ты будто еще и в счастливом ожидании находишься. Тройню будто ждем с большим нетерпением. Вернее, это ты, Зося, ждешь. А я будто равнодушный супруг. Будто и жду только детское пособие - чтобы срочно его профукать на гулянки с доступными дамами.
- Но тут-то мы и не сильно читателя обманем, - Зося говорит, - ждешь ведь, Вася, пособия этого. Дни считаешь. И дамы...
- А пусть и жду, - Вася соглашается, - имею на то законное родительское право. Ты вон лучше подумай: живот тебе из какой подушки для щедрых читателей состряпать?
- Дык то и не требуется, - Зося рукой машет, - у меня после новогодних трапез живот и так на уверенный шестой месяц отрос!
- Тогда, - Василий интересуется, - погодок Диму, Дульсинею, Дидима и Дзыбра где брать нам? На папку Цаплина похожих-то?
- Да, - Зося опять рукой машет, - соседских детей приглашу. Будут мне “мама” тонкими голосами пищать. И тянуть грязноватые ручонки ко вчерашнему батону. На фоне бутылочной батареи и яичной скорлупы. Я еще и сама в кадре мелькну с лиловым синяком под глазом. Для пущей натуральности. Звягинцев, режиссер который, от зависти бы с ума поехал.
- Ты, Зося, только абы каких детей не хватай у соседей, - Василий советует, - выбирай тех, кто потоньше обликом. А то приведешь соседского Володьку Хрякина. А он откормленный, наглый. Не поверит читатель в тяжелое наше бытие.
- Это уж само собой, - Зося обещает, - Хрякина Володьку из кадра гнать буду всячески. Детки, значит, ручонку к батону тянут, а я на них зыркаю глазом в синяке. Мол, на завтра питаться нечем семье будет. Ступайте-ка лучше в сельпо за семь километров которое, украдите там немного лапши быстрого изготовления. И ты еще в исподнем жадно воду из-под крана хлебаешь. Идите, орешь такой, и без подснежников мне не возвращайтесь! Тут-то у любого сердце дрогнет. Даже у равнодушного.
На том и порешили Цаплины. И пошли канальчик делать. Так что - ожидай, жалостливый читатель, в скорейшем времени сюжеты от “Тоскуем на одно пособие в Заполярье”. Там и березы одинокие, и лиловый синяк, и прошлогодний батон - все-все будет.