Ссылки на другие части и рассказы внизу страницы!
Рассказ | Когда растает лёд | Часть 5 |
Учиться любить |
Татьяна Петровна ушла тихо, во сне. Накануне она долго говорила с Мишкой, гладила его по голове, рассказывала сказку — как всегда, про звёздного мальчика, который искал дорогу домой. А утром просто не проснулась.
Мария стояла у больничной кровати, глядя на осунувшееся, но удивительно спокойное лицо свекрови, и чувствовала себя последней дрянью.
— Мам, — Мишка дёрнул её за рукав. — Бабушка теперь звёздочка?
— Да, малыш, — она опустилась на колени, обнимая сына. — Самая яркая звёздочка на небе.
— Она будет присматривать за нами оттуда? — в его голосе не было слёз, только какая-то недетская серьёзность.
— Конечно. Она же обещала, помнишь?
Он кивнул. А потом вдруг спросил:
— А ты тоже уйдёшь? Как папа? Как бабушка?
Что-то оборвалось у неё внутри от этих слов. Она крепче прижала его к себе:
— Нет, родной. Я никуда не уйду. Обещаю.
Но обещать оказалось легче, чем выполнить. Первые же дни показали, насколько она не готова. Всё валилось из рук — она не знала, что приготовить на завтрак, во сколько укладывать спать, какую одежду надеть в садик...
— Мишенька, пора вставать! — она трясла сына за плечо, паникуя — проспали, опаздываем.
— Сегодня воскресенье, мам, — он открыл один глаз. — Садика нет.
— Ох... прости.
Она путала расписание занятий, забывала про полдник, не знала, какие мультики ему нравятся. Однажды положила в кашу соль вместо сахара — перепутала банки. Мишка честно попытался есть, но не смог.
— Бабушка всегда варила с вареньем, — сказал он тихо.
— Прости, — она в отчаянии швырнула кастрюлю в раковину. — Я... я не умею. Ничего не умею!
Он смотрел на неё своими серьёзными глазами:
— Ничего, мам. Я большой уже, могу и без каши.
От его взрослости становилось ещё хуже. Шестилетний ребёнок утешал её, неумелую мать, пытался помочь, подсказать...
— Мам, моя любимая футболка в нижнем ящике.
— Мам, уроки музыки по вторникам и четвергам.
— Мам, не переживай, я сам могу погладить брюки.
А по ночам она рыдала в подушку, глядя на фотографии Татьяны Петровны. Как она справлялась? Как умудрялась создать для внука целый мир, полный любви и заботы?
На работе тоже всё шло наперекосяк. Она пыталась совмещать — брала задания на дом, писала по ночам. Но материалы выходили сырыми, без прежней остроты. Редактор морщился:
— Света, где твой фирменный стиль? Что случилось?
— Личные проблемы, — отвечала она. — Войду в колею.
Но в колею не получалось войти. Через месяц её перевели на должность корректора — работа попроще, зарплата поменьше. Она согласилась — выбора не было.
А потом в их жизни появился Сергей...
Их первая встреча произошла в музыкальной школе. Мария опаздывала, как всегда — перепутала расписание, схватила не те ноты. Мишка молча семенил рядом, уже привыкший к её вечной суете и неорганизованности.
— Простите! — она налетела на кого-то в дверях, рассыпав листы с нотами.
— Ничего страшного, — мужской голос был низким и спокойным. — Давайте помогу.
Он опустился рядом, собирая рассыпавшиеся листы. Высокий, широкоплечий, с добрыми карими глазами и едва заметной сединой на висках. Рядом топтался мальчишка лет шести-семи, копия отца.
— Я Сергей, — он протянул ей собранные ноты. — А это мой сын Дима. Мы тут новенькие.
— Мария. И мой сын Миша, — она благодарно кивнула. — Тоже опаздываете?
— Нет, — он усмехнулся. — Мы пришли на полчаса раньше. Всегда так делаю — боюсь опоздать.
Мишка с интересом разглядывал нового мальчика. Тот улыбнулся:
— Привет! У тебя тоже фортепиано?
— Да. Только я не очень люблю...
— И я не люблю! — обрадовался Дима. — Пап, можно мы пока в коридоре поиграем? У меня новая игра на телефоне!
Мальчишки быстро нашли общий язык. Пока они ждали начала урока, Сергей рассказал, что они недавно переехали в этот район. Он работает айтишником, воспитывает сына один — жена умерла три года назад.
— Тяжело, наверное? — сочувственно спросила Мария.
— Очень, — он кивнул. — Особенно в мелочах - я абсолютный профан в готовке, питаемся доставками.
Она улыбнулась, впервые за долгое время — искренне:
— А я вот гладить не умею. Мишкины брюки похожи на географическую карту.
После занятия мальчишки не хотели расставаться. Димка канючил:
— Пап, ну давай ещё погуляем! Миша знает классную площадку рядом!
И они пошли — сначала на площадку, потом в кафе-мороженое, потом кормить уток в парке. Сергей рассказывал разные истории из своей отцовской практики, Мария делилась своими неудачами. Оказалось, что говорить с ним легко — он понимал её с полуслова.
С того дня они стали встречаться регулярно. Сергей приглашал их в гости — у него была большая квартира с детской, заставленной игрушками и книгами.
Мария наблюдала, как он общается с детьми — спокойно, с уважением, но без заискивания. Мишка тянулся к нему, впервые проявляя живые эмоции. Рядом с шумным Димкой он словно оттаивал, учился быть обычным мальчишкой.
Конечно, не обошлось без сплетен. Соседки шушукались:
— Нашла себе богатенького! А сыночка-то бросила, теперь вернулась...
Мишкины одноклассники дразнили:
— У тебя что, два папы будет? Как это?
Но мальчик только пожимал плечами:
— Дядя Серёжа вроде такой... ничего.
Родственники Андрея тоже были против. Словно Мария не заслужила рядом с собой другого мужчину, кроме Андрея. Но Сергей держался с удивительным тактом. Помогал Марии наводить порядок на могилах Андрея и Татьяны Петровны, разговаривал с Мишкой о его отце:
— Знаешь, он был храбрым человеком. Погиб, выполняя свой долг.
А однажды Мария застала их за странным занятием — они мастерили кораблик из бумаги.
— Это дедушка научил, — объяснил Димка. — Когда мама умерла, мы запускали кораблики — отправляли ей послания.
— Хочешь, научим тебя? — спросил Сергей у Мишки. — Можешь написать письмо бабушке.
Мальчик кивнул, закусив губу. А вечером долго не мог уснуть, прижимаясь к Марии:
— Мам, а ты правда больше не уедешь?
— Нет, родной.
— И дядя Серёжа тоже не уедет?
— Это... это сложно, малыш.
— Почему сложно? — он приподнялся на локте. — Нам же хорошо вместе.
Она молчала, гладя сына по голове. Когда он успел стать таким мудрым? В кого?
Нельзя сказать, что они неожиданно сблизились. Просто будто признали уже свершившийся факт.
— Ты замёрзла, — Сергей накинул ей на плечи свой пиджак.
— Спасибо, — она подняла глаза и утонула в его взгляде.
Это было похоже на падение — страшно и прекрасно одновременно. Его губы оказались тёплыми, а объятия — надёжными, как будто вернуться домой и там остаться.
— Ура! — заорал Димка, подглядывавший из-за дерева. — Теперь мы будем жить вместе?
Мишка дёрнул друга за рукав:
— Не спугни! У них “всё сложно”.
Но у них получилось — не сложно, а просто. Простая свадьба, простой общий быт, простые отношения - без кульбитов, но очень надёжные.
Как-то Сергей притянул Марию к себе:
— Ты счастлива?
— Я... я не знаю, что такое счастье, — честно призналась она. — Но рядом с тобой мне тепло.
Фотография Татьяны Петровны на стене словно светилась в лучах заходящего солнца. Мария подошла, коснулась рамки:
— Спасибо, мама. За всё спасибо.
И ей показалось, что свекровь улыбнулась — тепло, понимающе. Как будто говоря: "Наконец-то ты оттаяла, доченька. Наконец-то научилась любить."
Эпилог. Право на несовершенство
Прошло пять лет. Мария стояла у окна их большой квартиры, глядя, как во дворе Сергей играет с мальчишками в баскетбол. Мише уже одиннадцать, он вытянулся, стал похож на отца — того, первого, которого почти не помнит. Димка чуть пониже, но шустрее — весь в движении, в эмоциях.
На подоконнике лежал Мишин дневник — сплошные четвёрки и пятёрки. Татьяна Петровна гордилась бы внуком. А Мария... она до сих пор не научилась радоваться его успехам так, как положено хорошей матери. Гордость смешивалась с виной — ведь это не её заслуга.
Вчера в школе был день открытых дверей. Все мамы принесли домашнюю выпечку: пироги, печенье, торты. Она купила в кондитерской — не умела печь, так и не научилась. Мишка сделал вид, что не заметил косых взглядов одноклассников.
— Ничего, мам, — сказал он вечером. — Зато твои статьи читает вся страна.
Она вернулась в журналистику — не в прежнюю острую, социальную, а в другую. Писала о семье, о детях, о сложных путях к родительскому счастью. Её колонка "Право на несовершенство" собирала тысячи комментариев — оказалось, многие матери чувствуют себя неидеальными.
Когда-то она считала, что материнство — это особый дар, который либо есть, либо нет. Татьяна Петровна умела любить естественно, как дышать. А у неё не получалось — она забывала про родительские собрания, путала даты прививок, путалась, какой кружок сын бросил, а какой всё ещё посещает...
Но постепенно она научилась просто быть рядом. Не пытаться стать идеальной, а оставаться собой — со всеми недостатками и ошибками. Мишка привык к её рассеянности, к вечной занятости, к неумению готовить. А она привыкла к его снисходительным вздохам и заботливым напоминаниям.
— Мам, завтра родительское собрание, не забудь.
— Мам, у меня порвались кроссовки, надо новые.
— Мам, ты опять забыла поесть? Я сделал тебе бутерброд.
Иногда она ловила его взгляд — внимательный, понимающий. В такие моменты сердце сжималось — он давно всё понял про неё, принял и простил. Может быть, даже раньше, чем она сама себя простила.
Сергей помогал им обоим — и ей научиться быть матерью, и Мишке принять её такой, какая есть. Он умел сглаживать острые углы, находить правильные слова, создавать в доме атмосферу тепла и уюта.
— Знаешь, — сказал он однажды, — идеальных родителей не бывает. Я тоже часто ошибаюсь с Димкой. Но дети не ждут от нас идеальности. Им нужна просто любовь — любая. Даже неумелая и неловкая.
Сейчас, глядя в окно на их игру, она думала — может быть, в этом и есть главный урок? Не надо пытаться стать другой, надо просто научиться любить — по-своему, неидеально, но искренне.
На столе зазвонил телефон — редакция, срочный материал. Она привычно схватила ноутбук, но тут в комнату влетел взъерошенный Мишка:
— Мам, идём с нами! Папа говорит, ты классно играла в баскетбол в университете!
— У меня работа, сынок...
— Ну мам! — он смотрел умоляюще. — Ты же сама писала в своей колонке — "иногда надо просто быть рядом"!
Она улыбнулась — надо же, он читает её статьи. Отложила ноутбук:
— Хорошо. Только я правда плохо играю.
— Неважно! — он схватил её за руку. — Пошли уже!
На детской площадке кричали мальчишки, стучал мяч, и летний вечер пах жасмином. Мария промазала мимо кольца, Мишка со смехом подобрал мяч:
— Мам, ты безнадёжна!
— Знаю, — она притянула сына к себе, поцеловала в макушку. — Прости.
— За что? — он поднял глаза — мудрые, понимающие, как у Татьяны Петровны. — Ты же моя мама, другой не надо.
Конец
Подошла к концу история о Марии и Мише - как нежеланный ребёнок всё-таки обрёл мать и отца. Делитесь этой историей с теми, сердца кого вы хотите согреть. И ещё я уверена, эти ребята заслужили ваши лайки! Жду вас в числе подписчиков на моём канале, завтра вас ждёт уже новая история!