— А что такое — гу-ма-ни-тарь-я? — Люся первым делом спросила у новенькой, как только им удалось расположиться на подоконнике, чтобы спокойно пообщаться.
— Ну… , — помялась Марина, — это когда работает левое полушарие мозга. Если оно работает лучше, чем правое, значит, человек — гуманитарий. А если правое, то человек — технарь.
В общем, было совсем ничего не понятно. Даже страшновато, потому что в словах Марины попадалось жутковатое «мозги».
— А кто тебе об этом рассказал?
— Бабушка!
Еще один сюрприз. Бабушка, а такие вещи знает. Люсина бабушка ничем таким похвастаться не могла. Она жила в деревне, держала корову и была неграмотной. Когда почтальон привозил ей пенсию, бабушка просто ставила крестик в бумаге, протягиваемой почтальоном для подписи.
Выяснилось, что Марина живет с бабушкой. Что мамы у нее нет, а папа находится в длительной командировке в ГДР. Что такое «Гэдээр», Люся знала. По телевизору не раз слышала про ГДР. Этот ГДР вечно не ладил с «Фээргером». Вечно у них там было «не слава богу», как папа ворчал, смотря «Международное обозрение» по воскресным вечерам. Люсе передача казалась ужасно скучной. Она терпеть не могла непонятную говорильню. Она ждала вечернего кинопоказа, анонсированного мамой еще в понедельник, когда та просматривала в газете телевизионную программу и обводила ручкой самое интересное.
В общем, Марина оказалась ТАИНСТВЕННОЙ девочкой. Просто об этом никто не знал. Марина сразу же предупредила об этом.
— Я ничего не буду тебе рассказывать, если ты не выполнишь моего условия.
— Какого? — Люся была готова через себя перепрыгнуть, из кожи вон вылезти, лишь бы завоевать доверие новой знакомой.
— Молчание — золото! Если будешь трепаться — прокляну!
Трепаться? Да чтобы Люся трепалась? Да все ребята в классе подтвердят: Люся вообще молчит всегда!
— Я даже никому не сказала, кто из нашего класса за школой курит! — призналась Люся.
Это подействовало. Марина поверила Люсе, взяв с нее страшнейшую клятву, о которой Люся даже став старше, никому не рассказывала.
«Если я хоть раз что-нибудь расскажу про Марину Александровну Бокову, то меня поразит рак, и я умру в страшных мучениях. Если я еще хоть раз что-нибудь расскажу про Марину, то умру при родах в корчах и попаду в ад, где сгорю в огненной «гиене». Аминь!»
Это не клятва даже, а кошмарный кошмар и ужасный ужас! Если бы мать Люси услышала бы сакральные слова из уст двух учениц третьего класса, то забила бы в колокола! Что за семейка такая у Боковой? Откуда девочка понабралась этаких фраз? Надо срочно сигнализировать в милицию!
Это была замечательная дружба и замечательная жизнь! В голове Маринки умещалась целая энциклопедия, из которой девочка то и дело выуживала такие вещи, что оставалось только диву даваться! А еще Марина была настоящей сказочницей. Она могла на ходу придумать удивительную историю про любой предмет, одушевленный и неодушевленный, случайно попавшийся подружкам по пути из школы домой.
Дружба поглотила Люсю целиком. От Марины невозможно было оторваться. Все в ней Люсе нравилось. Расставались девочки только на ночь, а позже, когда бабушка Марины познакомилась с Люсиной мамой на одном из родительских собраний, Люсе было позволено по пятницам оставаться у подружки ночевать. Вот какое действие оказала Елена Петровна Бокова на молоденькую Светлану Дмитриевну, Люсину маму.
Елена Петровна представляла из себя классическую интеллигентную женщину, каких часто можно увидеть в кабинетах «отдела образования». Всегда аккуратно причесанная, всегда при макияже, а каблуки считала неотъемлемой частью образа. Естественно, такую даму непременно хотели видеть в родительском комитете. Но она отказалась, сославшись на не очень хорошее самочувствие. Однако, все папы и мамы (а мамы — в основном) зауважали нового члена родительского коллектива, прислушивались к дельным советам Елены Петровны и относились к ней более чем почтительно!
Поэтому, если Люся оставалась иногда переночевать у подружки, вопросов у мамы не возникало. Плохому в доме Елены Петровны не научат!
Жили Елена Петровна с Маринкой скромно, ничем не выделяясь, в однокомнатной хрущобе, куда переехали два месяца назад. Поэтому в комнате до сих пор стояли неразобранные коробки с вещами, среди которых доминировали связки книг — гордость Елены — собрания сочинений известных классиков: Ремарка, Бальзака, подборка рассказов Шукшина, публицистика Шергина, монографии, письма, воспоминания Толстова и Чехова, а также переписанные вручную произведения Солженицина и «Колымские рассказы» Шаламова.
Елена Петровна так и не обзавелась кучей симпатичного хлама, который любят копить на полках шкафов практически все женщины: статуэтки, коробочки, шкатулочки, свечки, искусственные цветы. Не было у нее и цветов в горшках. Не любила она «зеленого засилья» на подоконнике. Елену Петровну раздражали все эти аспарагусы, фиалки, «мужегоны» и «Ваньки мокрые».
— Цветам место на воле! Нечего мучить их теснотой!
Зато любила шить и вязать. Поэтому на самом видном месте царила швейная машинка «Чайка», отличная вещь по тем временам!
— Для любой женщины неумение обшивать свою семью — непростительный изъян, — часто говорила Елена Петровна, — к тому же это ремесло всегда прокормит в тяжелые времена. Отсутствие мужа не станет такой бедой, как отсутствие швейной машинки!
Наверное, она была права: Марина одевалась только в лично пошитые вещи. Даже пальто не было куплено в магазине. К пышности и вычурности одежды обе, и бабушка, и внучка относились негативно, уделяя особое внимание качеству ткани и пошиву. Поэтому, с виду неброская кофточка Елены Петровны замечательно сидела, как влитая. И большинство платьев, кофточек и блузок освежали ажурные, связанные в великолепной технике, воротнички. Накрахмаленные, затейливые — без них бабушка Маринки не представляла жизни.
Елена Петровна не держала ни кошек, ни собак, как бы ни просила Маринка.
— Выйдешь замуж, хоть целый зоопарк заводи. В моем доме не должно быть никакой шерсти.
Она была права — время от времени у Елены появлялись заказчики, которые неплохо платили за работу. Или предоставляли другие блага, вроде контрамарки, дефицитного собрания сочинений какого-нибудь писателя, продуктового набора и прочего, и прочего.
Зачем же ей компрометировать себя? Попади на новое платье кошачья шерстинка… Это подрывает престиж мастера!
И все-таки живое существо обитало в этом доме! Золотая рыбка в аквариуме! Звали ее пышно — Мессалина! И эта Мессалина была поистине роскошной, прямо таки сказочной! Она лениво шевелила плавниками, словно мантией, и вела себя гордо и неприступно. Не хватало золотой тиары на голове — настоящая императрица.
— А почему Мессалина? — допытывалась Люся, ни черта не понимая в смысле столь витиеватого имени.
— Потому, что у нее порочный взгляд, — объясняла Марина.
Люся только пожимала плечами. Взгляд Мессалины был просто глупым. При чем здесь какая-то порочность?
Елена Петровна сама ухаживала за рыбкой и строго пресекала попытки внучки запустить в аквариум шустрых гуппи или забавных сомиков.
— Мессалине никто не нужен, — говорила она, — плебеи не достойны ее компании.
Ну что ж, у каждого человека свои причуды… Елена Петровна имела полное право на свои.
Автор: Анна Лебедева